За дверью в этот момент сидели мать Эльмиры, две тети, свекровь и еще одна дальняя родственница (та, что стучалась и кричала) - люди, традиционно необходимые для заверения «акта любви» и девственности невесты.«Слышен был любой звук, - вспоминает Эльмира. - Я же вся тряслась от боли и стыда и думала: неужели это и есть брак?»
Та самая дальняя родственница исполняла роль «енги» - замужней женщины, которая сразу после свадьбы отправляется домой к молодоженам, чтобы всю ночь просидеть в соседней комнате. Одна из ее обязанностей - консультации, поскольку считается, что невеста априори не сведуща в сексе, и поэтому имеет право выбежать из спальни, чтобы спросить совета у старшей и опытной женщины.
Другая обязанность енги - забрать простыню с кровати новобрачных.
«Брачная ночь окутана мистикой» Демонстрация постельного белья наутро после свадьбы - традиция, характерная для многих народов Кавказа. Следы крови на ней служат для родственников подтверждением того, что новобрачная была невинной, а половой акт имел место. Увидев такие «доказательства», родственники поздравляют новобрачных, и лишь после этого брак считается действительно заключенным.
«Таким образом, брачная ночь часто окутана тайной: мол, что покажет наутро простыня, - говорит Шахла Исмаил, исследователь в области прав женщин в Азербайджане. - И когда наутро простыню показывают родственникам, все считают своим долгом прокомментировать увиденное».
Если крови на простыне нет, девушку могут выгнать, вернуть родителям как «бракованную». После этого она считается разведенкой и зачастую ей трудно снова выйти замуж, а в родительском доме ее могут травить.
Азербайджанские правозащитники говорят, что традиция свидетелей первой брачной ночи и предъявления простыни распространена в основном за пределами крупных городов.
Иногда перед свадьбой девушку проверяют на девственность у «специалистов» - с помощью гинекологической процедуры, эффективность которой ставится под сомнение ведущими международными организациями. Осенью прошлого года ООН и ВОЗ призвали прекратить эту практику , которая сохраняется по меньшей мере в 20 странах мира, назвав ее травматичной и унизительной для женщин. Как отмечается в заявлении, понятие девственности отсутствует в медицине и представляет собой лишь социальную, культурную и религиозную концепцию.
«Ужас перекрывал любой стыд» Для Эльмиры чувства, связанные с первой брачной ночью, - это страх, боль и стыд. Она слышала, как за дверью включают и выключают свет, как наливают чай; она знала, что их с мужем в другой комнате тоже слышат. «Я была не в себе и просто боялась что-то сказать, - вспоминает она. - Я не спала всю ночь, а ему было все равно, так что он спокойно уснул».
Утром «свидетели» зашли в спальню, чтобы забрать простыню. «К тому времени мне было уже все равно, умом я понимала, как это все мерзко, но то, что произошло ночью, этот ужас, он перекрывал любой стыд, - говорит Эльмира. - Когда женщина рожает, ей все равно, гинеколог мужчина или женщина. Так и здесь - я знала, что все будут рассматривать эту простыню, но у меня был такой шок, что я даже плохо помню, как ее забрали».
Традиция свидетелей и простыни с годами становится все более травматичной для женщин, отмечает психолог Эллада Горина. В современном мире, где все больше людей женятся позже и к моменту вступления в брак, как правило, уже имеют представление о сексе, сидящим в соседней комнате родственникам уже не нужно консультировать молодоженов, и их роль сводится к верификации девственности невесты.
«До сих пор для многих женщин енгя - это норма. В их картине мира это не хорошо и не плохо, в мире, где они родились и выросли, по-другому не было, - говорит Горина. - Травматизация, конфликт и переживания происходят тогда, когда новые поколения людей развиваются в условиях большего просвещения [чем их родители]».
Нигяр, жившая раньше на севере Азербайджана, вспоминает, что во время ее брачной ночи «консультантов» в соседнюю комнату набилось не один и не два, а «вся деревня». «Мне никогда не было так стыдно, но я думала, что раз так принято, наверное, старшие лучше разбираются», - рассказывает она.
По словам Нигяр, ни у нее, ни у мужа не было никакого желания заниматься сексом, потому что они слышали, как за дверью «сидят, двигают стулья, дышат». Наутро им тоже надо было предъявить простыню.
Тогда Нигяр было 18, сейчас ей чуть за 30, она разведена, живет в Баку, а родственников называет «извращенцами».
Однако не всем удается начать новую жизнь, и из-за положения женщины в патриархальных обществах изменить устоявшиеся порядки очень тяжело. «Бывает, что женщина с мужем говорит об этом [о брачной ночи], бывает, что боится даже открыть рот, и надеется, что муж начнет вести себя по-другому, - говорит Эллада Горина. - Тут мы уже выходим на тему неравноправия полов, когда женщины находятся в угнетенном состоянии».
«Красное яблоко» Связанная с простыней традиция есть в Армении, Азербайджане, иногда встречается в Грузии и некоторых республиках Северного Кавказа.
Армянский обычай похож на азербайджанский, разве что нет свидетелей за дверью. Он называется «красное яблоко» - деликатная отсылка к следам крови на белье. Традиция здесь также соблюдается в основном за пределами Еревана. «Чем дальше от столицы, тем «тяжелее пациент» и тем больше сопротивление, местами доходящее до фанатизма», - говорит Нина Карапетянц, председатель Хельсинкской ассоциации по правам человека в Армении.
Она вспоминает случаи, когда наутро после первой брачной ночи родственницы с соседками приходили к новобрачным в спальню проверять простыню, а затем отправляли в дом невесты корзины с красными яблоками и подарками. После этого родные невесты могли пригласить своих родственников и соседей и доказать, что их дочь «чиста и целомудренна». «Таким образом, полгорода, а в деревнях и вся деревня, принимали участие в ритуале унижения», - говорит Карапетянц.
В деревнях зачастую девушек выдают замуж, как только им исполняется 18 лет, и у многих нет ни специальности, ни работы. Если такая девушка не пройдет «яблочный тест», родители могут от нее отказаться.
35-летняя Ани (имя изменено по просьбе героини) познакомилась со своим будущим мужем на вечеринке, когда им было чуть за 20. Несмотря на то, что у обоих есть высшее образование, они живут в Ереване и женились по любви, они отказывали себе в сексе до свадьбы - чтобы не вызывать вопросов у консервативных родственников.
«Я сидела, завтракала на кухне - пришла свекровь и женщины со стороны мужа, тетки, бабульки и пара близких соседей, - вспоминает она утро после свадьбы. - Так я и сидела в другой комнате, пока „делегация“ делала проверку». По словам Ани, в то утро она скорее чувствовала облегчение, потому что теперь может жить своей жизнью, не боясь сплетен за спиной.
«Не вспоминали ту ночь» По словам психолога Эллады Гориной, если некоторые переживают этот опыт относительно легко, то для других травма может растянуться на годы. «Был случай, когда человек пришел с другой проблемой, но оказалось, что [после первой брачной ночи] не было крови, и среди ночи ее всей семьей мужа повезли к врачу проверять, девственница она или нет», - вспоминает психолог. По ее словам, подобное вторжение в личное пространство заставляет женщину чувствовать себя жертвой насилия, с последствиями которого она потом долго не может справиться.
Через полгода после свадьбы муж Эльмиры умер. «Все полгода мы не вспоминали ту ночь», - говорит она.
После смерти мужа мужчин у нее больше не было: по ее словам, из-за психологического барьера. «Я даже готова была бы и замуж выйти или завести отношения, но мой прошлый опыт меня останавливает», - говорит она.
У Эльмиры есть десятилетний сын, с которым она разговаривает на тему секса и рассказывает, как устроено женское тело. «Я ему скажу: веди себя по-человечески, а если будет когда-нибудь дочь, скажу ей - не совершай моих ошибок», - обещает она себе.
«Сейчас, окажись я, теперешняя, в той ситуации, я бы с мужем и с тетками по-другому себя вела», - говорит Эльмира.
Эксперты из Армении и Азербайджана сходятся в том, что эти традиции хоть и медленно, но уходят в прошлое. «Новое поколение готово к борьбе за свои права», - говорит армянская правозащитница Нина Карапетянц. «Я знаю семьи, которые отказались от церемонии, - отмечает азербайджанская исследовательница Шахла Исмаил. - Я считаю, что эти люди смельчаки, с них начинаются изменения». По словам грузинских правозащитников, в их стране обычай с простыней уже практически не встречается.
*** Еще 30 лет назад свадьбы праздновали дома, в ресторане или в большой палатке на улице. Сегодня даже бедные семьи идут для этого в специальные «дома торжеств», выросшие в годы независимости во всех городах.
В одном из таких домов в пригороде Сумгаита отмечают свадьбу Ариф и Малейка (имена изменены) - молодые люди из небогатых семей, которых познакомили родственники. По традиции, жених и невеста сидят отдельно - на возвышении, за единственным столом без спиртного. Как с пьедестала, они наблюдают за тем, как танцуют и веселятся их гости - почти 400 человек. Никто не кричит «горько», жених не целует невесту - при всех не принято.
Однако с положенным ей скромным неулыбчивым видом Малейка просидела недолго, и под изумленные взгляды родственников она тоже вышла танцевать. Гости шептались и сплетничали, называли Малейку нахалкой и бесстыжей. «Это разве дискотека!» - возмущалась одна. «Как можно быть такой нескромной, она же не уважает традиции», - сетовала другая. Гостям не нравилось, что невеста не уделяла должного внимания им всем, что предпочитала общаться с друзьями, а не с родственниками, что командовала мужем.
Но в финале традиция добралась и до новобрачных. Когда их машина отъехала от дома торжеств, за ними вслед отправилась другая, в которой сидели четыре подвыпившие женщины.
/nginx/o/2014/08/21/3291605t1h1824.jpg)
