Прошел слух, что глава российского Центризбиркома Элла Памфилова подала в отставку. Якобы из-за несогласия с событиями, которые сопровождают регистрацию кандидатов в депутаты Мосгорсовета.
Выборы по-московски: непереводимая игра слов (2)
18 июля 2019, 10:43
Правда, впоследствии сообщение об отставке не подтвердилось: то ли ее не приняли, то ли и вовсе прошение не было подано… Однако факт сам по себе достаточно показательный. Элла Александровна Памфилова, известная своей правозащитной деятельностью, несомненно, является одним из самых популярных – не по указанию свыше, а по самóй жизни – политиков, когда-либо занимавших государственные посты в нынешней России. И поэтому сама по себе мысль, что она может уйти из ЦИК в знак протеста против творимого властями произвола, уже является мощным сигналом об уповании общества на пример высших моральных авторитетов: какая-то в державе этой гниль...
Отделяя агнцев от козлищ
Описывать действия Московского (а незадолго до того – и Санкт-Петербургского) избиркомов в ходе регистрации независимых кандидатов на предстоящие выборы региональных парламентов означенных субъектов Российской Федерации, значило бы ломиться в открытую дверь. Те, кого это хоть как-то интересует, сами в курсе, а кому неинтересно, тому, значит, и незачем.
Как всегда в подобных ситуациях, важнее не столько сами по себе факты (отказ от регистрации под предлогом чрезмерного количества фальшивых подписей под заявкой на участие в выборах), сколько породившие их причины и вероятные последствия.
Что касается причин, то здесь тоже надо отделить козлищ от агнцев. То есть власти – от электората. Потому что побудительные мотивы у тех и у других, хоть и растут из одного корня, но имеют разнонаправленный вектор.
По мнению многих экспертов (в частности, известного российского политолога, бывшего профессора МГИМО, недавно ушедшего из этого вуза из-за политических разногласий с руководством, Валерия Соловья), для руководства страны нынешние выборы в местные органы власти являются репетицией грядущих через два года выборов в Государственную думу, а еще через три года – президентских выборов. От того, насколько действенными окажутся фильтры, через которые предстоит пройти претендентам на депутатские мандаты, зависит сохранение ею – властью – своей функции и, в конечном итоге, благополучия. Если кому-то кажется, что сегодня до названных дат еще слишком много времени, то не вредно вспомнить пословицу «Готовь сани летом!», которую российские чиновники в части сохранения своих привилегий усвоили очень неплохо. Впрочем, и не российские – тоже…
Тогда как мотивация избирателей, или, по крайней мере, их протестной части, более развернутая. Это наглядно продемонстрировала опубликованная русской версией журнала Forbes 11 июля с.г. работа группы ученых на тему «Становление нового общественного консенсуса и его внутренние противоречия». Авторы, психологи Анастасия Никольская, Елена Черепанова и экономист Михаил Дмитриев, считают, что на смену «крымскому консенсусу» приходит новый, постматериалистический консенсус, при котором запрос на гражданские и политические свободы и права человека оказывается важнее, чем материальные потребности. Согласно произведенному ими опросу фокус-групп в Москве, Красноярске, Краснодаре, Архангельске, Северодвинске, Магадане, Якутске, Владивостоке, Калининграде и Екатеринбурге, почти 60% респондентов предпочли свободу росту зарплат.
Совсем не по Дюма
Чтобы яснее стали причины перемен, происходящих сегодня в настроениях российского общества, полезно вспомнить ретроспективу, причем не только сравнительно недавнюю, а хотя бы в рамках жизни одного поколения.
Без малого двадцать лет назад Борис Ельцин, судя по многочисленным свидетельствам – под жестким давлением чрезвычайно заинтересованных сторон, – торжественно передал бразды правления назначенному им же самим (?) преемнику. Практически сразу Владимиру Путину был присвоен титул «лидера нации». Если его авторами и были политтехнологи, то, несомненно, очень талантливые: словосочетание прижилось практически сразу и во всех слоях общества, которое устало от постоянных шараханий власти из одной крайности в другую, от её не всегда и не во всем продуманных, а то и попросту стихийных действий, скорее напоминающих стихийные бедствия. Пожалуй, единственной категорией населения (не считая, конечно, самого оголтелого криминалитета), для которой эти годы стали «золотым веком», были журналисты, пребывавшие в полнейшей эйфории от ничем, по сути, не ограниченной вожделенной свободы слова.
Если бы такие факты были всего лишь «отдельно взятыми», то реакция властей не была бы столь неадекватно жёсткой.
На этом фоне приход молодого, энергичного и харизматичного лидера, выгодно отличавшегося от своих предшественников даже новейшего периода, не мог не вызвать вздоха облегчения в массах. Стране действительно нужна была сильная рука, и тот факт, что Путин являлся выходцем из КГБ, не только не вредил его имиджу, но, напротив, давал его облику дополнительную привлекательность. Тем более что он был не из идеологического, не к ночи будь помянутого, Пятого управления, а из внешней разведки, да еще служил в Германии (хоть и Восточной); чем не Штирлиц, всенародно любимый герой?
Двадцать лет спустя образ изрядно потускнел. Это было неизбежно, поскольку, если верить Ходже Насреддину, за десять лет должен умереть либо ишак, либо эмир, а прошло два раза по десять… Причем падение путинского авторитета произошло почти обвально, в самые последние годы.
Чувство стыда за собственное бездействие
Если верить уже цитировавшимся авторам исследования, у российского общества произошла смена ценностных ориентиров. В 2014 году действия лидера нации по присоединению Крыма к России поддержали более 80 процентов населения. Сегодня, год спустя после недавних президентских выборов, 72 процента опрошенных участников фокус-групп оценили положение в стране как ухудшившееся, еще 26 процентов считают, что все остается по-прежнему, и всего два процента видят улучшение.
«На фоне крымского консенсуса экономические проблемы оценивались более позитивно. Их готовы были терпеть ради защиты от внешних угроз. Сейчас эта мотивация ушла. Даже, несмотря на то, что доходы населения стабилизировались и начали понемногу расти, произошедшая переоценка окружающей действительности порождает неудовлетворенность действиями власти и ситуацией в стране», – поясняет Михаил Дмитриев. При этом обращает на себя внимание тот факт, что ни один (!) из респондентов не упомянул крымскую эпопею, перечисляя позитивные достижения.
Еще более существенным следует, пожалуй, считать то место в публикации Forbes, где делается следующий акцент: «Недовольство властью усиливает у граждан „чувство стыда из-за собственного бездействия и стремление объединиться для действий“. В исследовании говорится, что доля тех, кто считает, что несет ответственность за происходящее в стране и хочет вносить личный вклад в ее развитие, быстро растет. Если в октябре 2018 года так считали 2/3 респондентов, то к весне 2019 года таких оказалось уже 84%. Кроме того, ¾ опрошенных осознают, что именно „люди содержат власть“, а не наоборот».
Последнюю цитату следует, по-видимому, оценивать как завершающий аккорд в обсуждаемой теме нынешних и предстоящих российских выборов, поскольку именно «стремление объединиться для действий» выводит все больше россиян на санкционированные, не очень санкционированные и совсем не санкционированные акции протеста – как та, что была разогнана полицией 14 июля возле Мосгоризбиркома.
Возникает вопрос: а можно ли делать выводы о критически возрастающем градусе общественного мнения России на основании отдельно взятых фактов и/или прогнозов отдельно взятых исследований общественного мнения?
Но, во-первых, если бы такие факты были всего лишь «отдельно взятыми», то реакция властей не была бы столь неадекватно жёсткой. Что же касается реалистичности полученных результатов и сделанных на их основе прогнозов, то достаточно весомым аргументом в пользу этого может служить тот факт, что один из авторов, Михаил Дмитриев, входил в группу исследователей, безошибочно предсказавших волну протестов 2011 года. Та же методика использовалась и нынче.
Конечно, у власти, как говорил Беня Крик, всегда может оказаться в запасе пара слов. Как это, например, случилось в 2014 году, в результате чего и возник «крымский консенсус». Однако новый аргумент в пользу сохранения нынешнего статус-кво должен быть не только не менее, но даже гораздо более весомым, чем Крым. Хотя это и маловероятно.
Разве что аннексия Аляски…