- Вы сами говорите, что являетесь участником девяти с половиной антарктических экспедиций. Почему с половиной?
- Девять были научными, длительными. Они требовали основательной подготовки, заставляли четко ставить цель – зачем едешь, что будешь делать, какое оборудование возьмешь. Во время экспедиций было много работы, спать надо было быстро. А последняя экспедиция была туристической. Хотя это тоже серьезное дело, потому что это совсем не то, что идти по Балтийскому морю на туристическом пароходе. Там все-таки судно ледового класса, опытная команда и очень хорошо подготовленный персонал, непосредственно работающий с туристами, который объясняет, как и что делать, вплоть до того, чтобы они, сходя с судна, не падали в резиновую лодку. На берегу они должны смотреть, чтобы люди не приставали слишком много к пингвинам. Я был экспертом при эстонской группе в декабре, рассказывал туристам о материке. Для меня это было довольно легко и приятно, потому что я опять видел мою дорогую Антарктиду.
- Какие отношения у вас сложились с пингвинами?
- Пингвинов я считаю своими друзьями. Когда смотришь на них, придаешь им свойства человека, даже если как ученый ты знаешь, что это не совсем так. Но одно дело – как я отношусь к пингвинам, другое – как они относятся ко мне. Я часто наблюдал, что они, когда видят человека с далекой дистанции, подходят группой довольно близко. Они же не знают, что людям к ним нельзя подходить ближе пяти метров - пингвины еще не усвоили это правило, поэтому они подходят, один из них делает шаг вперед и выступает с краткой речью. Люди как правило не умеют им ответить, тогда он или она пробуют еще раз, но все равно ничего не получается, и пингвин махнет крылом и уходит. Они очень любопытны и считают людей большими пингвинами, так как плохо видят в воздухе суши, их глаза приспособлены, чтобы быть под водой, где они видят очень зорко и охотятся на кальмаров, рыб и мелких рачков. А на сушу они приходят главным образом, чтобы размножаться, строить гнезда.