У них была великая эпоха

Клифф Бут – Брэд Питт. Рик Далтон – Леонардо ди Каприо. Марвин Шварц – Аль Пачино. Фото: Кадр из фильма

Заголовок позаимствован из романа Эдуарда Лимонова – и, наверно, это правильно: начинать разговор о 9-м фильме Квентина Тарантино «Однажды в…  Голливуде»  с парафраза чужого названия.

Тарантино уже самим названием своей картины отсылает нас к киноклассике – «Однажды в Америке», и он совершенно прав, призывая зрителя, знакомого с историей кино, составить простенькое уравнение: Америка = Голливуд. Голливуд – огромная фабрика, производящая зеркала, глядясь в которые, Америка видит себя – не такой, какой она есть, но такой, какой хотела бы быть.

Квентин Тарантино переворошил производственный процесс на зеркальной фабрике, заставив зеркала отражать не реальность (пусть даже не реальную, а желаемую), а друг друга. Он создал мир, в котором истинно то, что киногенично. (А что киногенично, решает сам Мастер!) Любое хорошее произведение искусства – слоеный пирог, рассчитанный на разные вкусы и аппетиты; Тарантино в своих «пирогах» самый сладкий слой приберегает для гурмана-киномана, который способен без запинки ответить на вопрос режиссера: «А ты заметил, откуда взят этот кадр? А ты догадался, кого или что я только что процитировал?».

У цитат может быть двойное дно. Предыдущая картина великого и ужасного называлась «Отвратительная восьмерка». Ироничная параллель с «Великолепной семеркой» лежит на поверхности. Но если вспомнить, что это восьмая лента  Тарантино и что у Феллини есть фильм «Восемь с половиной», обнаруживается, что режиссер метил в несколько мишеней сразу.

Наверно, те, от кого зависело назначение гида, решили: пусть это будет Мединский – ведь он обращается с историческими фактами так же вольно, как и Тарантино!

Мир, который построил Тарантино

«Однажды в… Голливуде» Тарантино начинает с кадров из двух, в природе не существовавших картин, в одной из которых его герой Рик Далтон (Леонардо ДиКаприо) сыграл охотника за головами (см. «Омерзительную восьмерку»), а в другом - бесстрашного разведчика-диверсанта, который струей напалма из огнемета уничтожает всю нацистскую верхушку (см. «БеЗславных ублюдков»).

Цитируя собственные мотивы, перенося их в картины, которых в 1969 году (время действия фильма) заведомо не могло быть, Тарантино сразу же заявляет правила игры: «Мы с вами, ребята, находимся в мире, который внешне, может быть, очень похож на когда-то существовавший в действительности. Вот вам аксессуары из того времени. Вот огромные автомобили, настоящие уличные крейсеры, которые жрали бензина немерено, но не беда: бензин был дешев. Вот летний кинотеатр под открытым небом, в котором ты смотришь фильм на огромном экране, ночью, не выходя из автомобиля. Вот вам хиппи, которые тогда как раз во весь голос заявили о себе. Вот вам люди, которые носят имена тех, кто действительно жил тогда, а кто-то жив и сейчас. Но это ничего не значит: я ввожу вас в фантастический  мир, созданный по тем законам, которые мне нравятся. Надеюсь, вы не соскучитесь».

Рискну предположить, что именно это свойство творческого «Я» Тарантино привело к тому, что, когда он слетал в Москву на презентацию своей картины, с достопримечательностями Кремля режиссера ознакомил неподражаемый министр культуры РФ Мединский. Вроде бы логичнее было дать в провожатые коллегу по цеху, хотя бы Никиту Михалкова, с которым они конкурировали на Каннском фестивале 1994 года («Криминальное чтиво» Тарантино получило «Золотую пальмовую ветвь», а «Утомленные солнцем» Михалкова – приз ФИПРЕССИ). Но, наверно, те, от кого зависело назначение гида, решили: пусть это будет Мединский – ведь он обращается с историческими фактами так же вольно, как и Тарантино! При этом никто не учел, что Тарантино, во-первых, делает это талантливо, а во-вторых, не навязывает свою фантазию в качестве обязательной для всеобщего употребления  и единственно возможной истины. Но это я так, к слову. 

Герой и его второе «Я»

Их двое, но судьба у них – одна на двоих. Рик Далтон (Леонардо Ди Каприо) – киноактер, Клифф Бут (Брэд Питт), его личный каскадер,  дублирующий Рика в опасных сценах. Еще совсем недавно Рик блистал в вестернах и военных драмах, но конец 60-х – переломное время, в 68-м потрясения происходили повсеместно. Один «лагерь» пережил Пражскую весну и гусеницы танков, навсегда вмесившие в землю грезу о социализме с человеческим лицом; другой - убийства Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди, студенческие бунты в Париже, разгон молодежной демонстрации протеста в Чикаго… Молодежная контркультура стала массовой, хиппи –  разного толка, мирные и не очень – задавали тон, эстетические запросы и пристрастия менялись. Кинематограф должен был идти в ногу со временем – и прежние звезды, чьи имена прочно ассоциировались с популярными некогда жанрами, становились невостребованными. Ненужными.

Юная актриса Джулия Баттерз в роли Труди. Фото: Кадр из фильма

Рик живет в роскошном доме с бассейном, но это великолепие осталось ему от звездного прошлого. Клифф обитает в вагончике с четвероногим другом, псом устрашающих размеров и внешности. Рик опустился до того, что из кино ушел во второсортные сериалы. С Риком ведет трудный разговор продюсер Марвин Шварц (на эту крохотную роль режиссер пригласил Аль Пачино, и тот согласился – конечно, тут многое объясняется авторитетом Тарантино, но, может быть, знаменитому актеру  хотелось сыграть в истории об уходящей прелести того, классического, Голливуда).

«Я видел вас в таком-то фильме на 35-миллиметровой пленке, а потом, в другом, на 16-миллиметровой», - говорит Шварц, и по лицу героя Ди Каприо видно, что ему эти миллиметры – нож острый: на 16-мм снимали для телевидения. Диалог сделан в  фирменной тарантиновской манере: каждая тема иллюстрируется соответствующим кадром, ритм картины замедляется – но режиссер знает: зрителя это не отпугнет, напротив, заставит еще внимательнее следить за происходящим.

А следить не так уж и просто. Тарантино – как и в «Криминальном чтиве» - отказывается от линейного развертывания сюжета, но и от очевидного для зрительского восприятия складывания пазла из разнородных, вроде бы, эпизодов здесь он тоже отказывается. Напротив, разветвляя происходящее, заставляя  действие течь сразу в нескольких руслах, он впускает в картину моменты, которые, на первый взгляд, вообще непонятно для чего существуют. Ищущего работенку Клиффа заставляет подраться с Брюсом Ли, причем Ли (Майк Мо) выглядит здесь самовлюбленным придурком и, разумеется, Клифф размазывает его по стенке. (Точнее, по дверце машины, принадлежащей сварливой мегере, имеющей какое-то отношение к найму актеров.)

На самом деле ничего случайного в фильме нет. Для режиссера очень важно ненавязчиво дать понять, в чем разница между некогда удачливым актером и его неприкаянным дублером. (У Клиффа плохая репутация, кто-то пустил слух, что он когда-то убил свою жену, но избежал наказания. Так это или нет, мы не узнаем, но если сплетня начала гулять по Голливуду, от нее никуда не деться.) Рик, играющий бесстрашных героев, - на самом деле мямля и рохля, он не уверен в себе, но при этом в глубине души считает себя великим актером, такая раздвоенность мучительна, Рика губит рефлексия, на съемочную площадку, даже в тех жалких ролях второстепенных злодеев, которые ему подкидывают из сочувствия, он выходит со страхом забыть свой текст и провалить роль.

Работа актера над ролью в фильме показана ностальгически: так больше не делают, но как жаль, что не делают. Рик зубрит реплики, работая с магнитофоном.

Ди Каприо даны два замечательных эпизода с маленькой и не годам умной  восьмилетней актрисой Труди (Джулия Баттерз). В одном девочка трогательно учит взрослого и опытного актера уму-разуму. В другой – персонаж Рика Далтона, похититель девочки, торгуется с посланцем ее отца. ДиКаприо показывает, как почти что разуверившийся в себе Рик буквально заряжается энергией от маленькой партнерши и выдает высший класс мастерства.

В отличие от Рика, Клифф не рефлексирует, не переживает по поводу своей невостребованности и вообще держится с великолепным пофигизмом. Роль Питта сложнее, чем у Ди Каприо, нужно ничего не играя, сказать о своем герое всё. Если Рик играет героя вестерна, то Клифф умеет быть героем вестерна: немногословным, хладнокровным, одним взглядом наводящим ужас на врага. Уходящая натура, теперь таких нет. Тарантино исподволь - это не главная мысль картины, но очень важная в ней – показывает, какова разница между: играть героя и быть героем. Эту разницу он продемонстрирует в финальных кадрах, где Клифф совершит чудеса отваги, ловкости и безжалостности к подонкам. (Подробности опустим: режиссер просил избегать спойлеров. Хотя совсем избежать их невозможно.)

Шэрон Тейт – Марго Робби. Фото: Кадр из фильма

Мочи их всех!

Судя по отзывам в интернете, какую-то часть зрителей возмутил образ Брюса Ли, мол, в жизни он был совсем не таким. В жизни не таким, а в мире тарантиновской фантазии он таков, каким его увидел режиссер. И вообще, как говорил один из героев О.Генри, если вы покупаете подмоченные акции, вы же не требуете к ним воду в хрустальном графине.

Но если за Брюса Ли вступаются оскорбленные в лучших чувствах поклонники, то образ коммуны хиппарей на бывшем ранчо Джорджа Спэна, где когда-то снимались сцены вестернов, несогласные с режиссерской трактовкой сочли чуть ли не идеологической диверсией. Тарантино, по их мнению, занял буржуазную позицию: богатых он любит, а бедных (хиппи) терпеть не может. И вообще нетолерантен. (И слава богу, что не толерантен, скажу я.)

Когда на экране впервые появилась очаровательная блондинка Шэрон Тейт (Марго Робби), я насторожился. Она, в общем, была тут сбоку-припеку: мелькнула в машине с мужем, Романом Полански (Рик между делом вспомнил, что молодожены купили дом по соседству с его бунгало), потом зашла в кинотеатр, посмотреть фильм со своим участием. Действие обтекало ее, почти не касаясь.

Но – мировая премьера «Однажды в… Голливуде» состоялась 9 августа 2019 года. А ровно 50 годами раньше, 9 августа 1969 года, «семья» хиппарей, которой предводительствовал неудачливый художник и «религиозный мыслитель» Чарльз Мэнсон, около полуночи ворвалась в дом, где находившаяся на 9-м месяце беременности Шэрон и ее друзья коротали время (Полански в это время был на съемках в Лондоне). Убийцы не пощадили никого. Через несколько дней все причастные к преступлению были схвачены, их приговорили к пожизненному заключению. Те, кто сегодня еще живы, остаются за решеткой.

Не случайно же Тарантино назначил мировую премьеру на 9 августа!

Тревожное чувство поселилось с момента эпизода, в котором Клифф случайно оказывается на ранчо Спэна. Хиппари (хотя Клифф оказал им услугу, подвез сюда одну из девиц «семьи») встречают его враждебно. Каскадер здесь снимался, приятельствовал с хозяином ранчо, он хочет увидеть старика – если тот жив. Ему пытаются не позволить войти в дом, но – под тревожную музыку и гробовое молчание всей «коммуны»  – он проходит из комнаты в комнату (вы же знаете, как Тарантино умеет нагнетать саспенс!) и в самой дальней находит слепого старца. Тарантино и тут отдает дань своему специфическому юмору (вроде бы не к месту, но в этом мы ему не указ): услышав фамилию Бут, старик вспоминает не знакомого каскадера, а актера Джона Уилкса Бута, убийцу президента Линкольна. Но эта шутка не только не развеивает сгустившуюся атмосферу ожидания чего-то страшного, а, скорее, усугубляет ее.

В финальных кадрах следует обычное для Тарантино кровавое мочилово с участием главных героев, ошибшихся адресом преступников и собаки Клиффа Бутса. И, как и в «БеЗславных ублюдках» и «Джанго освобожденном», Тарантино без труда удается привлечь публику на сторону своих героев. И не дать свершиться тому, что произошло в реальности.

9-я картина режиссера стала ностальгией по тому времени, когда герои были героями, а негодяи  – негодяями, граница между Добром и Злом была четко различимой, а кинематограф выпускал фильмы, обращенные не только к примитивным эмоциям зрителя, но и к его сердцу и разуму. Вернуть это время невозможно. Но можно переселить в него нас с вами на 2 часа 41 минуту (именно столько длится фильм, но затянутым он не кажется),