/nginx/o/2019/08/20/12482096t1he368.jpg)
В России через несколько дней после взрыва в ядерном центре под Северодвинском приостанавливалась передача данных со станций мониторинга радиации. Сначала работу прекращали станции в Дубне и Кирове, позже - на Чукотке и на Алтае. На вопрос о причинах молчания станций российские чиновники отвечали, что испытывают проблемы с сетью и связью.
В среду Организация Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ОДВЗЯИ) сообщила, что начала получать от восстановившихся после сбоя двух российских станций по мониторингу радиации результаты измерений за последние дни. Министерство обороны России, которому подведомственны станции, не ответило на запрос Би-би-си.
8 августа минобороны сообщило о взрыве при испытании жидкостной реактивной двигательной установки на полигоне под Северодвинском в Архангельской области. В результате погибли пять сотрудников Российского федерального ядерного центра - Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики (РФЯЦ-ВНИИЭФ).
В интервью изданию Wall Street Journal исполнительный секретарь ОДВЗЯИ Лассина Зербо говорил, что отключение станций вызывает у наблюдателей подозрения в том, что российские власти пытаются ограничить распространение сведений об аварии. Что об этом думают эксперты?
Александр Уваров, главный редактор AtomInfo:
«Я не считаю, что [отключение станций] говорит об угрозе для населения с точки зрения радиационной или ядерной безопасности. Предлагаю просто посмотреть на карту - где Северодвинск, и где Чукотка. В Северодвинске фон был на самом деле небольшой - 2 микрозиверта в час - меньше, чем на бразильских пляжах. Как известно, выброс в атмосфере довольно быстро рассеивается, поэтому если бы до Чукотки что-то и дошло, то в микроскопических количествах.
Скорее всего, это связано с другой ситуацией - это мое предположение - что заблокирована передача данных просто, чтобы не показать иностранным государствам изотопный состав выброса. Это очень серьезная вещь, по ней можно сделать выводы о том, что за устройство [испытывалось]. А так как оно имеет оборонное значение, то, видимо, этого просто не хотели. Все разведки мира с 1945 года занимаются тем, что пытаются друг у друга узнать изотопный состав устройств. Тем более передача данных осуществляется на добровольной основе: хотим - передаем, не хотим - не передаем».
Александр Панов, ведущий научный сотрудник НИИ ядерной физики МГУ:
«Эта ситуация кажется очень подозрительной - слишком много случайных отключений в одно и то же время. Все думают о том, что там были показания, которые кому-то не понравились».
Вадим Лукашевич, независимый военный эксперт:
«Я сразу подчеркну, что это умозрительные заключения, рассуждения обывателя - информации нет, и мы судим только о том, что появляется в паблике. Отключение четырех станций - сначала две, потом еще две, - не могут быть случайными. Сами по себе перебои со связью, которыми это объясняют, неубедительны. Эти станции - это не шлагбаум на переезде, это международное дело, они передают информацию в международные мониторинговые центры. Работа этих станций на территории России и передача данных свидетельствуют о том, что Россия не нарушает договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Это не те объекты, у которых бывают перебои со связью.
Если мы исходим из того, что эта ситуация не случайна, то станция вырубается для того, чтобы не передать результаты своих текущих замеров. Они начали выключаться не сразу, а тогда, когда, судя по компьютерному моделированию, это облако радиации к ним подошло. То есть тогда, когда должны были зафиксировать некий всплеск. Не факт, что он был очень большим, опасным, но это всплеск был бы виден на естественном фоне. Эти станции сейчас не дают информацию, и это дает нам основания говорить, что ничего не происходит.
Эти станции поставила Организация Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Если страна договор выполняет, то радиационный фон у нее не растет. А если, допустим, производит ядерные испытания, то эти станции фиксируют всплески. Когда мы взорвали первую атомную бомбу в Семипалатинске в 1949 году, Америка узнала об этом по пробам воздуха над Аляской - тогда не было спутников и т.д. Получается, что у нас произошла некая авария в Неноксе, мы говорим, что было испытание реактивного двигателя. Но приборы зафиксировали всплеск.
То есть теперь мы должны будем доказывать, что это был просто выброс радиации в связи с чем-то, но не ядерный взрыв в атмосфере. А если бы станции передали этот всплеск, мировое сообщество на полном основании могло России как члену этой организации предъявить требование: докажите, что это были не ядерные испытания. И тогда мы должны будем что-то объяснять, рассекречивать, чтобы нас не обвиняли, что мы нарушили договор. В этой ситуации проще выключить станции, сославшись на любую причину.
Сам по себе факт выключения станций приводит к мысли, что скачок [радиации] был. Мировое сообщество сейчас не может доказать, что у нас был всплеск радиации. Но и Россия не может доказать мировому сообществу, что всплеска не было, потому что международные средства контроля не работают».
/nginx/o/2019/10/16/12659746t1hee98.png)
