20 июня 1992 года в 9 часов утра по всей Эстонии было одновременно открыто 737 пунктов обмена валюты, а вместо российского рубля вошла в обращение эстонская крона. Введение собственной валюты значительно повысило доверие народа к государству.
Государственный лес – актив, обеспечивавший эстонскую крону?
Согласно распространенному общественному мнению, чувство уверенности в новой валюте укрепил тот факт, что залогом эстонской кроны является наш лес. Многие продолжают быть убеждены в этом и по сей день, хотя истина все же не настолько черно-белая, и роль наших лесов в обеспечении надежности кроны была намного меньше, чем принято считать.
Заботы бедной страны
Серьезные приготовления к быстрому введению собственной валюты начались в первой половине 1992 года. После того, как Тийт Вяхи стал премьер-министром, правительство выделило солидную сумму на печать крон и началось создание законодательной базы. Проблем было более чем достаточно, самой серьезной из них была тема обеспечения кроны активами. Как правило, надежность каждой находящейся в обращении валюты чем-то обеспечивается – обычно таким залогом является золотовалютный резерв государственного центрального банка. Но молодой и бедной стране было неоткуда его взять.
В 1940 году Эстонская Республика располагала находящимися в банках Великобритании, Швеции и США валютными резервами, которые Советский Союз потребовал себе после оккупации Эстонии. На самом деле русские смогли получить только часть хранящегося в Швеции золота, в то время как банки Великобритании и США эстонское золото сохранили. Однако быстро получить его казалось на тот момент более чем сомнительной перспективой. Одним из ключевых факторов было противостояние денежной реформе Эстонии со стороны Международного валютного фонда (МВФ), по оценке которого эстонская экономика была слишком слаба, чтобы выпустить в оборот собственную валюту.
Государственный лес спешит на помощь
Поскольку по инициативе бывшего тогда президентом Банка Эстонии Сийма Калласа была занята твердая позиция не откладывать денежную реформу несмотря на противодействие со стороны МВФ, нужно было искать альтернативные возможности для получения активов, способных обеспечить крону. Возможностей было не так много, а вскоре осталось и вовсе две: либо фосфориты, либо лес. 23 января 1992 года в ходе жарких дебатов в Верховном совете, предшественнике Рийгикогу, тема фосфоритов была быстро закрыта. Но и с утверждением леса в качестве актива для обеспечения кроны тоже все было не так гладко.
Банк Эстонии рассчитал, что для обеспечения кроны потребуется резерв в размере около 150 миллионов долларов. Речь шла примерно о 8000 гектарах лесных угодий, на основании которых нужно было заключить соглашение с иностранными банками, чтобы они создали на основании этого залога гарантийный фонд для кроны. Основные опасения, звучавшие в зале, были связаны с тем, что если с кроной что-то случится, то эстонские леса будут вырублены под корень. Однако были и противоположные мнения. Например, Кайдо Кама выразил обеспокоенность, что если эти так называемые «кроновые леса» исключить из нашей лесной промышленности, то у деревообрабатывающей промышленности возникнет дефицит сырья. В то время ежегодный объем вырубок составлял чуть менее 2 миллионов кубометров и они могли бы сократиться еще больше.
Выбор «кроновых лесов»
И все же, Верховный Совет 59 голосами «за» принял решение о «Валютном резерве Эстонской Республики». Лесничествам надо было выбрать участки лесов и передать их на баланс Банка Эстонии. В общей сложности под «кроновые леса» был отведен 4031 участок общей площадью чуть более 14 тысяч гектаров. Расположение выбранных участков от региона к региону сильно различалось. Большинство из них были выбраны в южной части Эстонии и Вирумаа, в то время как в Ляэнемаа и Харьюмаа под «кроновые леса» было отведено довольно немного леса. Участки можно было выбирать из хозяйственных лесов зеленого и хозяйственного пояса II группы. На большинстве участков росли сосна и береза, ельников было меньше. Для всех участков нужно было заполнить таксономические формуляры и добавить схемы.
Отдельная маркировка участков на местности не требовалась. В действительности никто не имел точного представления о том, сколько на самом деле стоили выбранные леса. Договор о поддержании порядка на участках, учете и надзоре был заключен между Банком Эстонии и Эстонским центром организации лесов только 1 марта 1996 года. Оценки лесов требовала именитая британская фирма Coopers & Lybrand, которая проводила аудит Банка Эстонии. Проделанная работа показала, что денежная стоимость «кроновых лесов» была на самом деле почти на треть ниже запланированных 150 миллионов долларов.
Путаница напоследок
На самом деле эстонские леса никогда напрямую не служили залоговой гарантией для обеспечения кроны. Незадолго до денежной реформы, в мае 1992 года, Эстонии удалось вернуть золотовалютные резервы, находившиеся в иностранных банках, чем и была обеспечена конвертируемость кроны. По рекомендациям аудиторов, леса остались на забалансовом счете Банка Эстонии. Однако это, казалось бы, незначительное решение спустя несколько лет вызвало крупный спор между правительством и Банком Эстонии. А именно, когда Банк Эстонии начал продавать свои золотые запасы с целью увеличения ликвидности, заменяя их различными облигациями, начали появляться обвинения в том, что банк своевольно продал и находившиеся в его распоряжении леса. И хотя выяснилось, что это не соответствует действительности, все громче стали звучать сомнения в том, нужно ли банку владеть лесом.
Поскольку к этому моменту с треском лопнули несколько коммерческих банков, а тысячи людей остались без своих денег, у Банка Эстонии созрел план по превращению своего леса в активы, обеспечивающие гарантию покрытия вкладов. Однако это предложение не нашло поддержки ни в финансовых кругах, ни в Рийгикогу. Все пошло совсем наоборот. 2 июня 1997 года Рийгикогу отменил постановление Верховного Совета о предоставлении лесных запасов Банку Эстонии, и «кроновые леса» вернулись в состав государственного леса в качестве коммерческих лесов.
Подводя итог, можно сказать, что хотя лес никогда напрямую не был активом, обеспечивающим эстонскую крону, он все же имел сильное психологическое значение и, безусловно, повышал доверие людей к своим деньгам. Но миф об этом сохранился и, вероятно, останется еще на долгие годы.
Статья изначально была опубликована в журнале RMK Metsamees