Новый Пелевин: искусство чотких* иллюзий

Обложка книги. Фото: wikimedia.com

Каждый год цикл повторяется: конец лета или начало осени – новая книга Виктора Пелевина – новая череда отзывов. Вот и «Искусство легких касаний»: кому – свидетельство того, что Пелевин исписался, кому – еще один кирпич в стене реальности, еще один кинжал в спину иллюзии, еще одна попытка достучаться до читателя.

Небольшую по объему книгу составили три слабо связанных новеллы: страшилка, конспект конспирологического романа и тюремная байка. Все три текста – с тройным, как водится, дном. До первого добираются осознавшие, что текст выходит за рамки заявленного жанра; это несложно (хотя и все сложнее с каждым годом; кому и «Однажды в Голливуде» Тарантино – боевик, не более). До второго дна доберутся те, кто раскусил метафору. Третье увидит тот, кто от метафоры перейдет к буквальному смыслу текста. В миг перехода ты, по идее, должен вернуться на нулевой уровень, в реальность – и чуть яснее понять, что она во многом соткана из иллюзий.

Боги, зэки, масоны, нацисты и Разум

Совсем без спойлеров обойтись сложно, так что извините. Первая новелла, «Иакинф», начинается как очередные «О чем говорят мужчины»: четыре друга среднего возраста и разных профессий едут на турбазу в горах Кавказа (где-то возле Нальчика) и встречают там проводника Акинфия Ивановича, который, водя их по незабываемым пейзажам, рассказывает историю своей жизни. В 90-е Акинфий был экстрасенсом, и в Нальчике с ним случилась фантастическая история, связанная с человеческими жертвоприношениями древнему богу Сатурну, он же Кронос – олицетворение времени. Финал, как говорится, предсказуем, но не без переподвыверта: выясняется, что жертвы Кроноса – вовсе не жертвы, они становятся чистым светом и переходят в другое агрегатное состояние...

Вторая новелла, «Искусство легких касаний», сочинена в форме поста в условном коммерческом блоге, держатель которого пересказывает огромный роман историка-конспиролога К.П. Голгофского о себе, любимом, с таким же – «Искусство легких касаний» – названием. В Голгофском без труда угадывается широко известный в узких кругах писатель и философ Д.Е. Галковский, сочинивший огромный роман «Бесконечный тупик»; оба без ума (чтобы не сказать «помешаны») от всяких теорий заговора, масонов, «гадящей англичанки» и прочих услад патриотического великорусского ума.

Новелла Пелевина – блестящая пародия на конспирологический роман а-ля «Код да Винчи». Некто зверски травит соседа Голгофского по даче генерала Изюмина; перед тем, как впасть в кому, Изюмин успевает показать герою знак: «Генерал поднимает руки и делает ими странный жест – сначала складывает ладони домиком (показывает "крышу", интерпретирует Голгофский), а потом машет пальцами, изображая крылья». Расследуя по своему почину это преступление, Голгофский встречается с множеством умопомрачительных людей – среди них египтолог Солкинд, пародия на египтолога Солкина, эксперты по масонству и маркизу де Саду, спецслужбисты, – и узнаёт массу поразительного. Перед читателем проходит с задорным улюлюканьем карнавал образов: средневековые химеры провоцируют крестовые походы, узбеки строят древнеегипетскую усыпальницу, Гойя шифрует в офорте древнего бога, британские разведчики устраивают Октябрьскую революцию при помощи свиней и мухоморов, гитлеровское «Аненербе» возрождает Третий рейх в недалеком от нас будущем, ну а «Гарри Поттер» – это на деле прозрачная метафора войны закулисных спецслужб.

Весь этот сон разума вертится именно вокруг Разума, того самого древнего бога, заместившего в нашем сознании всех прочих, и еще химер – «ноофресок», ментальных конструктов, которые одни люди внушают другим. Третья мировая – это и есть война химер, идеологий, которые Россия и Америка навязывают друг другу в ноосфере. Вся зашкаливающая политкорректность, гендерные и прочие заморочки современных США – это высокоточные удары российских медиумов, подрывающие некогда великую страну. Но и американцы не лыком шиты...

Наконец, в короткой новелле «Столыпин» российские олигархи (герои прошлогоднего романа Пелевина «Тайные виды на гору Фудзи») развлекаются, перенося «столыпин», вагон с зэками, на свои роскошные яхты. Воспроизводя иллюзию движения «столыпина» по рельсам в сибирские морозы, олигархи спускаются в них под видом зэков же. А потом возвращаются на палубу – и на контрасте с ужасом испытывают огромное удовольствие.

Пятьдесят оттенков химеры

Невооруженным глазом видно, что у этих трех новелл (как и у всех текстов Пелевина, к слову говоря) есть общий знаменатель – иллюзии и борьба с ними. «Столыпин» – при всех стилистических отличиях – перекликается тут с «Иакинфом». Насаждение иллюзии там и там абсолютно – и отражает практики, которые мы наблюдаем каждый день.

«Иакинф», если разобраться, – история сродни «Пятидесяти оттенкам серого». Это раньше людей тащили силком и приносили в жертву чоткому пацану, будь то древний бог, ищущий удовольствий богач или очередной правитель, для которого цель всегда оправдывает средства. Сегодня технологии изменились. Сегодня чоткий пацан на верху социально-божественной пирамиды тщательно внушает жертве, что стать жертвой – самое то, кайф неимоверный, предел желаний. И если человек привык служить иллюзиям, как четверка героев «Иакинфа» («говорящая голова» из ток-шоу, банковский брокер, социальный философ и замерщик из строительной компании, обманывающей клиентов), он сам на иллюзии, скорее всего, купится: привычка убеждать себя, что ложь есть правда, въедается в душу. Купится – и пойдет прямиком в пасть богу/богачу/царю добровольно, в точности как героиня «Пятидесяти оттенков серого» соглашается, чтобы ею попользовались по полной БДСМ-программе.

«Столыпин» о том же самом, но чуть менее очевидным образом. Олигархи создают некую (сложную с технической точки зрения, но психологически нехитрую) иллюзию для зэков, чтобы получить свою порцию удовольствия, – и не понимают, что сами живут внутри такой же иллюзии, в которой за их счет блаженствует кто-то еще. Они – такая же ступенька иллюзорной иерархии, как зэки, просто им, среднему звену, топ-менеджеры дают право издеваться над нижними уровнями; но и сами топ-менеджеры используют среднее звено в хвост и в гриву. Опять-таки, технологии изменились. Служение иллюзии – за иллюзорные же плюшки и печеньки – теперь обязано быть добровольным, и нет в том никакого противоречия. Пелевин не был бы Пелевиным, если бы не проговорил этот момент словами:

– Потому что Россия, Федя, это столыпин. А столыпин – это Россия. И то, что у тебя есть тайный выход на палубу, ничего не меняет. Понял?

– Понял, Ринат, понял. Но тогда другой вопрос возникает. Где мы на самом деле-то? (...) Ну, мы чего, на яхте плывем и в столыпина иногда заныриваем? Или мы на самом деле в столыпине едем и на палубу иногда вылазим?

А ты записался добровольцем на войну иллюзий?

Но история добровольного служения иллюзии – далеко не только о России, о чем повествует «Искусство легких касаний». Конспирологический роман становится пародией, пародия превращается в метафору эпохи постправды и кибервойн, но только не такая уж это и метафора, и Пелевин называет вещи своими именами. Любая иллюзия, химера, ложь, которую нам навязывают через СМИ и прочие, как говорится, каналы коммуникации, – становится реальной, как только мы перестаем в ней сомневаться.

Из мелких химер складывается целая иллюзорная система координат – и вот уже человек добровольно делается рабом, жертвой и шестеренкой системы. Начинается война иллюзий: нас убеждают, например, в том, что мы должны сделать выбор между двумя мегахимерами, решить, с «Западом» мы или с «Россией». То же самое, если говорить об Эстонии, с нашим этническим национализмом: всем нам, любой национальности, годами внушают, что это абсолютная норма по таким-то и сяким-то причинам. И если вы в это верите, вам легче будет подписаться под явными нарушениями прав человека вроде уничтожения русской школы. Многие верят и идут на войну химер добровольцами.

Таким образом, книга «Искусство легких касаний» – противоядие, призванное дать читателю понять, что иллюзии (а) есть, (б) опасны, и (в) требуется внутреннее усилие, чтобы от них освободиться.

Часть такого усилия – юмор, ирония, сарказм, даже насмешка, которой Пелевину многие не прощают. Но тиранов и их иллюзии истребляют, как писал Набоков, смехом. Не озабоченному конспироложеством, мистикой и геополитикой уму легко увидеть, что жест генерала Изюмова – «крыша» плюс полет – и означает полет крыши. То самое безумие, которым чоткие пацаны наверху хотели бы охватить всех нас, чтобы мы покорно пошли к ним в пасть.

Пелевин предлагает, ясно, не поддаваться. Но и придумыватели химер не дремлют. Ведь тут что главное? Создать химеру-иллюзию почетче, пострашнее, чтобы поскорее в нее поверили. И чем чотче пацаны, тем чотче иллюзии.

* В слове «чоткий» опечатки нет.