Тарту, Аннелинн, 21 июня 2019 года. Из легендарной швейной фабрики «Сангар» выходят празднично одетые работники, в руках розы и благодарности. Предприятие, предлагавшее на пике работу тысяче человек, закрыто.
Последние герои: история сокращений на швейной фабрике «Сангар» глазами швей
Kanal 2 и Postimees в течение пяти месяцев наблюдали путь двух швей: от сокращения до поиска нового рабочего места.
Три десятилетия на пошиве рубашек
Зябкое майское утро. Как и в последние 29 лет, швея Юлле Кярнер в семь утра направляется в сторону «Сангара». Она живет в шаговой доступности от рабочего места. Всю свою трудовую жизнь она ходила этой дорогой.
Юлле вспоминает свой первый рабочий день: «Я очень волновалась. Как ребенок, который идет в первый класс». В детстве ей нравилось шить одежду для кукол, но тогда она даже не представляла, что в один прекрасный день станет профессиональной швеей.
Тогда, почти три десятка лет назад, у ищущих работу CV не спрашивали. После разговора с работодателем следовали четыре месяца в учебном классе, где испытывали желающих стать швеями.
«В русское время было трудно, потому что многого было не достать. Я была так счастлива, что у нас шили джинсы. Очень гордилась, когда получила здесь свои первые!» - говорит Кярнер. Вспоминая прежние времена, она шьет форменную одежду и разглаживает полы. Времени на болтовню нет, поскольку дневную норму – 430 единиц – нужно выполнить.
Фирменным знаком «Сангара» являются рубашки. «У нас очень хорошие женщины, которые делают все, чтобы мужчины выглядели хорошо. Очень приятно смотреть на мужчину в рубашке!» - говорит Кярнер, муж которой носит рубашки только одной фирмы.
Как и несколько десятилетий назад рубашку шьют на линии в несколько этапов: «У каждого своя операция. Кто-то делает воротники, кто-то полы, кто-то рукава – это распределено между всеми». Шить нужно с миллиметровой точностью. Если прострочишь мимо, придется распарывать.
Вместо продавца клейщицей
От работающей в середине конвейера Юлле Кярнер, рубашки отправляются на следующий этап к Райди Ояметс, которая отработала на «Сангаре» 28 лет. Ояметс признается, что в свое время мечтала стать продавцом. Но попала сюда. Она становилась лучшей швеей года и, по ее словам, может делать эту работу с закрытыми глазами.
На другом конце конвейера работает Ирина Лебедева (49), которая трудится на «Сангаре» 15 лет. «Я клею манжеты, воротники и подкладку. Ткань мужских и женских рубашек становится твердой и прекрасно фиксируется», - объясняет она, показывая блестящую часть ткани, покрытую клеем. Сверху она кладет кусочек ткани без клея, складывает все вместе и отправляет под пресс.
Когда она пришла ученицей клейщицы, ее удивило, насколько быстро все работают. В первый год работы она в рассрочку купила швейную машинку и стала учиться дома: «Я ни на секунду не пожалела, что попала сюда. Мне нравится моя работа».
Производство происходит под зорким взглядом руководителя с 23-летним стажем работы Эне Сокк (47): «Самое ценное наше имущество – люди, с их помощью предприятие может достигать поставленных целей. Сидим тут среди рулонов ткани, а потом они превращаются в рубашки. Я руковожу всем процессом шитья».
Руководитель производства Сокк вспоминает второй день мая 2018 года, когда люди получили уведомления о сокращении. «Эти дни… - вздыхает она. – Очень тяжело, когда рушится твой дом».
Эмоционально трудное время
Сокк говорит, что справиться с эмоциями ей помогла поддержка близких: «У меня невероятно хорошая семья: муж и дети, которые помогают это пережить. На работе я стараюсь быть человеком, к которому всегда можно обратиться». Кярнер признает, что можно было догадаться, что дела у предприятия идут плохо. Но в то, что дело дойдет до сокращений, она не верила.
В пиковый момент, то есть в советское время, на «Сангаре» работали почти 1000 человек. По состоянию на конец июля 2018 года штат фирмы составлял 197 работников. Из-за потери крупного заказчика фирме пришлось начать сворачиваться в августе прошлого года: тогда работу потеряли 58 человек.
Оставшихся вместо трех линий поставили на одну. Кярнер вспоминает, что 30 лет назад в том же корпусе работали три линии, в две смены. На нижнем этаже работали раскройщики, тоже в две смены.
Через несколько месяцев, 21 марта этого года, извещения о сокращении получили еще 49 человек. Остались только конструкторы и портной, которые делают выставочные экземпляры.
Кярнер отмечает, что в этот трудный момент люди начали нервничать. Многие, по ее словам, не представляли себя где-то вне «Сангара». Особенно те, кто всю жизнь шил, как и она сама. «Теперь каждый пойдет своей дорогой». У нее на глаза наворачиваются слезы, и строчка ползет в сторону. «Придется распарывать, другого варианта нет», - вздыхает она и начинает исправлять ошибку.
Плакать дома не сели
И хотя внутренние часы будят Кярнер рано утром, в последний рабочий день на «Сангаре» ей нужно прийти только к обеду. Журналистов на торжественную церемонию закрытия не звали: так решил легендарный директор «Сангара», пришедший на фабрику в 23-летнем возрасте Юри Крафт.
«Большое спасибо ему за то, что он так много отдал работе. Все, с кем я общалась в Тарту, когда-то работали на „Сангаре“», - говорит Лебедева. Кярнер добавляет, что Юри Крафту было больше всех жаль, что все так получилось: «Он всегда радовался, когда женщины ему улыбались. Он любил с нами поговорить».
После церемонии закрытия Лебедева сказала, что благодаря компенсации по сокращению она погасит кредиты и пойдет с сестрой, которая тоже работала на «Сангаре», в ресторан. А что дальше? Лебедева и Кярнер говорят одно и то же: кассирами или работниками по уходу они быть не хотят. Кярнер убеждена: «Женщины с „Сангара“ очень сильные. Выдержим и будем жить дальше. Плакать дома не сядем».
Через две недели Кярнер отправляется в Кассу страхования от безработицы. Встает на учет и идет на консультацию. Когда там спрашивают, в какой сфере деятельности она хотела бы работать, звучит ясный ответ – конечно, в швейной: «А если в этой сфере предложений нет, придется идти на курсы. Сразу начну учить английский язык».
Новая жизнь героинь
Кярнер, Лебедева и еще пять бывших работниц «Сангара» теперь работают в тартуской швейной фирме Club Fashion. Сшитые ими рубашки отправляются на шведский рынок. Объем работы на новом месте меньше: если на «Сангаре» за день нужно было изготовить 430 предметов одежды, то здесь – 150.
Обе героини зарабатывают на новом рабочем месте минималку, но о деньгах они говорить не хотят.
«В CV-keskus много предложений, хоть завтра выходи», - говорит Кярнер, но отмечает, что именно швеям сложнее всего найти работу: она сама за месяц получила только два предложения.
Лебедевой, которая на «Сангаре» занималась клейкой и дублированием, для новой должности пришлось переучиваться. Теперь она занимается выворачиванием воротников и манжетов, что дает большую нагрузку на руки. Чтобы поддерживать тонус рук она каждое утро делает зарядку.
«Сангар» и его бывшие многолетние работницы теперь ходят разными дорогами. А волны сокращений на эстонских производствах одежды не заканчиваются. Этой осенью историю «Сангара» повторит фирма «Балтика». «Я хочу сказать всем женщинам с „Сангара“ и „Балтики“, чтобы они не сдавались, не сидели дома и не плакали, а активно искали работу», - советует Лебедева, опираясь на собственный опыт.
Рубашки теперь шьют главным образом на Украине
Местное производство пришлось закрыть из-за быстрого роста расходов на рабочую силу. Теперь рубашки шьют главным образом на Украине, причем началось это еще в 2015 году.
Иногда их производят в Польше, Румынии или в Эстонии OÜ Club Fashion, где работают бывшие сангаровские швеи.
По данным Кассы страхования от безработицы, по состоянию на 1 октября из 110 сокращенных на швейном предприятии работниц на учет встали 79, 38 из которых уже нашли работу. Например, в магазинах, в пунктах общепита и в фирмах по уборке. Кто-то стал сиделкой в инсультном центре и работницей по уходу после родов. Есть и такие, кто нашел работу в прежней сфере.
Председатель Эстонского центрального союза профсоюзов Пеэп Петерсон отмечает, что в промышленности по производству одежды справляются некоторые маленькие бренды в творческом городке Теллискиви в Таллинне, но массовое производство в Эстонии находится в плохом состоянии: там рабочие места скорее исчезают.
Петерсон советует людям, которые зарабатывают в месяц 500-700 евро, идти в Кассу страхования от безработицы, чтобы изучить другие возможности. Он советует еще до получения извещения о сокращении подумать, каким могло бы быть другое рабочее место: «Часто бывает, что о риске коллективного сокращения известно уже лет пять, но людей держат до конца и даже не отпускают на учебу прежде, чем выдадут извещение о сокращении. В плане моральной ответственности с работниками нужно говорить честно».