Присяжный адвокат считает, что предлагающиеся государством решения по защите жертв домашнего насилия преступники могут использовать для нового террора, пишет Postimees.
Адвокат: избивающего женщину защищать проще, чем его жертву (1)
Присяжный адвокат Тамбет Лаазик повидал много случаев насилия, представляя в судах как потерпевших, так и агрессоров: «Если защита избивающего женщину в большинстве случаев - простая и прямолинейная задача, то представляя в суде интересы жертвы, ты чувствуешь, что бьешься головой о стену».
Опираясь на опыт работы с десятками клиентов, он утверждает, что единственное, что могут сделать предложенные жертвам домашнего насилия решения, - это вернуть потерпевших во власть агрессора.
Уход от монстра
Полный контроль, унижения, оскорбления, толчки, удушения, плевки, жестокие удары ногами – все это часть повседневной жизни Хайни Таммеокс с ее теперь уже бывшим мужем в Швеции. И хотя Таммеокс ушла от этого монстра больше восьми лет назад, она до сих пор не освободилась от непрерывного террора.
Уход от чудовища может представлять из себя выбор между плохим и очень плохим: в течение многих лет может продолжаться моральный террор, который умело и систематически может применяться и в зале суда. Особенно, когда в игру вступают дети.
В течение последних восьми лет Таммеокс приходилось постоянно встречаться с бывшим мужем: глупые нюансы спора по алиментам, назначение запрета на приближение, потом нарушение запрета, а в дополнение ко всему - иск мужа, в котором он потребовал прекратить открыто говорить о его зверствах.
«Каждый раз, когда я его вижу, у меня возникает то самое давящее чувство, которое мучило меня, когда мы еще были вместе», - говорит потерпевшая. Но начнем с самого начала этого сложного пути.
Самым логичным шагом для жертвы является поиск помощи в полиции. Лаазик ссылается на статистику, которая говорит, что в длительной перспективе от уголовного дела скорее всего никакого толка не будет. Лишь пять процентов предположительно произошедших в стенах домов случаев насилия удается доказать и назначить наказание виновным.
Допустим, Министерство юстиции может ответить на критику Лаазик тем, что наказание – это не единственное решение, которым можно измерять успешность следствия. Применяются же и примирение, и социальные программы в договорном порядке, запреты на приближение.
Бывший муж избивал Таммеокс в течение нескольких лет, последовательно и жестоко, но обвинительного приговора не последовало. «Агрессор контролирует всю твою жизнь, - объясняет жертва. – Если ты хочешь сфотографировать синяки или написать друзьям, он просто отнимает у тебя телефон и вообще очень внимательно следит за тем, чтобы его жестокое поведение не оставляло следов».
Отсутствие обвинительного приговора создает ряд проблем. Таммеокс является консультантом на опыте, поэтому рассказывает свою трагическую историю открыто, но бывший муж через суд пытается запретить ей это, а также хочет, чтобы перед ним еще и извинились. Аргументом является то, что суд не признал его виновным.
«Уголовным делом проблему решить сложно. Процессуальные нормы нельзя ослабить, презумпцию невиновности нужно уважать, и ресурсы неизбежно ограничены», - говорит Лаазик.
Присяжный адвокат считает, что для быстрого решения случаев домашнего насилия было бы разумно использовать запрет на приближение. Однако и этот путь извилист.
Три возможности
Вызывайте полицию
- В прошлом году было сообщено о 14 277 случаях семейного насилия, в 3709 случаях возбуждено уголовное дело. Официальный ход дают каждому четвертому сообщению о домашнем насилии.
- Только каждое пятое уголовное дело о насилии в близких отношениях заканчивается обвинительным приговором.
- То есть в 14 277 зарегистрированных случаях удается наказать около 740 человек. Таким образом, агрессора наказывают лишь в каждом 20-м случае.
- Это сходится и со статистикой Института открытого эстонского общества (2015), согласно которой лишь в пяти-шести процентах случаев насилия в близких отношениях дело доходит до наказания.
Источники: Министерство социальных дел, Министерство юстиции, Институт открытого эстонского общества, Государственная прокуратура
Требуйте запрета на приближение
Вероятность решения суда – 25 процентов
- Этого требует приблизительно одна жертва из тысячи. В прошлом году потерпевшие подали 61 заявление о наложении запрета на приближение. Из них удовлетворены лишь 14. Таким образом, в рамках гражданского производства успешным оказывается лишь каждое четвертое заявление.
- Больше шансов добиться успеха имеется в случае возбуждения уголовного дела, но в таких случаях прокуроратура требуют наложения запрета на приближение также крайне редко. В рамках уголовных дел из 36 ходатайств в прошлом году были удовлетворены 30, то есть успешность составляет 83 процента.
- В прошлом году было возбуждено 3700 уголовных дел, то есть запрета на приближение прокуратура требовала в одном случае из ста.
- Нарушителей запрета на приближение много. В прошлом году 30 запретов на приближение были нарушены 176 раз.
Источники: Министерство социальных дел, Министерство юстиции
Семейное примирение
Вероятность решения суда - ?
- Применяется, если хотят достичь внесудебного примирения, например, в спорах связанных с детьми, но и при расследовании насилия в близких отношениях. Это никоим образом не означает, что стороны мирятся или остаются вместе.
- Примирение не подходит в случаях домашнего насилия, где одна из сторон занимает доминирующую позицию.
- Статистику семейных примирений ведут мало.
Источники: Министерство юстиции, Общество примирителей
Телефон 1492 предназначен для круглосуточной бесплатной помощи женщинам, которые стали жертвами физического, морального, экономического и/или сексуального насилия. Телефон помощи жертвам: 116 006.
С трудом добились, легко нарушили
После многолетнего совместного проживания с тираном Таммеокс с пятью детьми решила сбежать в Эстонию. Бывший муж приехал за ней сюда. Поселился по соседству и начал нарезать круги вокруг ее дома. В отсутствие Таммеокс пробирался и в квартиру. Потерпевшая потребовала в суде запрета на приближение, хотя ей объяснили, что получить его будет очень сложно.
Лаазик объясняет, что добиться запрета на приближение действительно тяжело, поскольку на первое место поставлены права агрессора, а не жертвы. В агрессивность мужчины просто не верят, если речь идет о ситуации «слово против слова».
Вице-канцлер по вопросам политики права Министерства юстиции Кай Хярманд подчеркивает, что запрет на приближение нельзя накладывать бездумно, поскольку это серьезное покушение на основные права человека.
«Нынешняя ситуация обусловлена одним решением Государственного суда, согласно которому запрет на приближение не должен быть сопряжен с необоснованным нарушением прав человека, - объясняет Лаазик. – Я понимаю, почему первое такое решение было принято, но мне кажется, что реальные его последствия тогда не могли предугадать».
С необходимостью наложения запрета на приближение соглашаются все специалисты. Однако и прокуроры, и жертвы требуют его редко. Хярманд говорит, что в будущем году будет изменен закон, что сделает наложение запрета на приближение более быстрым и безболезненным. Но даже если запрет налагается, это не обязательно дает защиту.
После долгого судебного пути такой запрет на бывшего мужа Таммеокс в целях защиты ее и детей наложили, но толка от него не было: агрессор продолжал преследовать детей, караулил у квартиры.
«Когда я сообщила, что он нарушает запрет на приближение, мне объяснили, что одного раза недостаточно. Должно быть как минимум три нарушения. После каждого сообщения эта цифра увеличивалась», - говорит она.
В итоге полиция больше не могла игнорировать многочисленные случаи: нарушений набралось уже под сотню. Мужчину признали виновным в нарушении запрета на приближение. С первого нарушения до вступления наказания в силу прошло три года.
Примириться?
Когда в игру вступают дети, специалисты пытаются найти решение в их интересах. Но споры вызывает вопрос: а что в интересах детей?
Процесс, который называется семейным примирением, пользуется поддержкой государства, но вызывает своеобразные споры специалистов. Примирение применяется и в случаях, когда насилие было доказано.
«Может возникнуть ситуация, при которой агрессор, конечно, признан виновным, но считается, что он хороший отец, поскольку дети насилию не подвергались», - говорит специалист Ида-Вирумааского женского опорного цента Кароли Пыллумяэ.
Лаазик утверждает, что семейное примирение превратилось в страшный сон для десятков его клиентов. Примирение, например, может означать, что раз в неделю женщина вынуждена встречаться со своим мужем. Проходит групповая терапия, где, например, дается задание назвать какое-то хорошее качество своего партнера. И тогда женщина, которую муж, может быть, бил через день, должна на глазах у всех хвалить его.
«По сути, агрессору предоставляют аудиторию. Он начинает опровергать утверждения женщины, говорит, что никакого насилия не было. А красивые слова нравятся аудитории больше, чем рассказы о зверствах», - объясняет Лаазик.
К примирению с недоверием относится не только присяжный адвокат, но и специалисты женского опорного центра. «С насилием нельзя примириться, - подчеркивает психолог Таллиннского женского кризисного дома Юлле Кальвик. – Мы сталкивались со случаями, когда мужчина во время примирения (шесть месяцев – ред.) держится, а по истечении этого срока насилие возобновляется».
Таммеокс никогда в жизни не согласится с таким методом: «И меня в суде часто спрашивали о примирении и компромиссе. Мол, а почему остановиться на полпути... Они не понимают, что полпути с точки зрения агрессора - совсем не то, что для жертвы».
А государство очень верит в примирение. Сейчас готовятся поправки к закону, чтобы примирение использовалось не только в качестве альтернативы уголовного дела, но и при его наличии.
Представители прокуратуры и Министерства юстиции подчеркивают, что примирение не применяется в близких отношениях, где одна сторона доминирует над другой. Об этих опасностях государство знает.
Но поскольку большая часть случаев домашнего насилия не доказана, утверждениям жертв просто не верят. В таком случае навязанное женщине семейное примирение может стать токсичным.
«Пыллумяэ объясняет, что если нет обвинительного приговора, то доверие к жертве зависит от стереотипов чиновника, которые чаще всего присутствуют. Высказывания в так называемом хуторском стиле мышления – «насилие обычно двустороннее» - до сих пор звучат из уст специалистов. «Часто слышишь такое, например, со стороны назначенных государством детских адвокатов», - утверждает специалист опорного центра.