Как эстонского студента записали в советские шпионы и заподозрили в сносе Берлинской стены

Когда Ивар Каазик, ныне известный ювелир и художник, а тридцать лет назад - молодой студент, через несколько дней после участия в Балтийской цепи уложил в чемодан свои вещи и поехал поездом через Ленинград и Белоруссию в Германию, он не знал, что стена в Восточном Берлине уже через несколько месяцев упадет. И уж тем более, он не мог предположить, что его как гражданина Советского Союза заподозрят в организации сноса стены, пишет Postimees.

В 1989 году в Восточной Германии, или как она тогда называлась - в Германской Демократической Республике, ветер свободы дул еще не так сильно, как в Эстонии, где уже можно было говорить о пакте Молотова-Риббентропа и создавать кооперативы.

Здесь же генеральный секретарь ЦК Социалистической единой партии Германии Эрих Хонеккер занимал твердые позиции. Даже абстрактное искусство, в отличие от советской Эстонии, все еще было запрещено, и Хонеккер был убежден, что Восточная Германия не должна отклоняться от пути строительства коммунизма, как это, по его мнению, сделал Советский Союз при Михаиле Горбачеве.

По этой причине к Каазику и еще одному молодому человеку из Советской Эстонии, приехавшим в Восточную Германию в качестве студентов по обмену, относились с недоверием.

Падение стены началось с ошибки пресс-секретаря

«Нас считали советскими шпионами», - вспоминает живущий к настоящему времени в Берлине почти 30 лет Каазик, который в 1989 году в  возрасте 24 лет приступил к учебе в Колледже искусств и дизайна города Галле.

«Поскольку стена упала вскоре после нашего прибытия, вокруг считали, что, возможно, в этом виновны мы. Вдруг мы приехали сюда, чтобы саботировать», - говорит Каазик.

Художник, однако, заверяет, что он не был шпионом и вместо того, чтобы планировать разрушение стены, он жил в университетском кампусе в условиях инфоблокады. Новости об осенних акциях протеста в Берлине и Лейпциге, а также о тех, кто бежал на запад через Венгрию и Чешскую Республику, доходили до него через единственный на все общежитие телевизор, а также благодаря слухам.

«Каждый день кто-то пропадал. Мы приходили в университет и видели, что опять пропал один из преподавателей или не было уборщика», - вспоминает Каазик события, которые привели к падению Берлинской стены.

Именно широкомасштабные протесты и тот факт, что тысячи людей уже нашли способ сбежать, сигнализировали восточногерманским властям о необходимости смягчить закон о путешествиях. Этому решению способствовала и недавняя передача власти от Хонеккера к новому, более умеренному партийному лидеру Эгону Кренцу. Однако, то, что изменение закона 9 ноября приведет к падению Берлинской стены, никто не мог предположить даже утром того самого дня.

Стена открылась спонтанно после того, как недостаточно информированный пресс-секретарь правительства заявил журналистам, что, насколько он понимает, теперь восточные немцы могут выезжать из страны немедленно, без каких-либо предыдущих ограничительных условий. Официальному представителю не сообщили, что закон должен был на самом деле вступить в силу только на следующий день вместе с визовым требованием.

Об изменении не были уведомлены даже пограничники, к удивлению которых народ после вечерних новостей стихийно собрался в пунктах пересечения границы и требовал немедленного открытия ворот.

Пограничники пытались потребовать указания от своих начальников по телефону, но безрезультатно. Напрямую открывать границу не разрешалось, но и применять силу против людей тоже нельзя было.

Из социализма в капитализм за одно мгновение

В конце концов, ход этого вечера решили отдельные пограничники. Одним из них был Харальд Ягер. Десять лет назад в интервью журналу "Шпигель" он сказал, что считал неизбежным открытие границы, потому что боялся, что большое скопление народа приведет к потасовкам, которые чреваты человеческими жертвами.

Все, что было дальше, хорошо известно. Ликующие и плачущие от радости народные массы двинулись из Восточного Берлина на Запад. Культовые восточногерманские "трабанты", громко сигналя, возможно, впервые, пересекли ранее строго контролировавшуюся границу. Появились люди с небольшими кирками и символически разрушили стену.

Хотя в общей сложности потребовалось несколько лет, чтобы снести пограничный объект с двойными стенами длиной в 155 километров, именно 9 ноября вошло в историю как день падения Берлинской стены, и, по словам эстонского художника, все изменилось почти мгновенно.

"По сути, это был прыжок из социализма в коммунизм за одн день", - говорит он, припоминая, как на прилавках магазинов буквально за ночь появились бананы, арбузы и ананасы, а серые улицы города украсила яркая реклама сигарет "Мальборо".

Одновременно с расширением ассортимента товаров начались переговоры об объединении двух Германий. Идея не нравилась не только Советскому Союзу, который терял свое спутниковое государство в сердце Европы, но также и Франции и Великобритании, которые боялись, что объединенная Германия станет доминирующей силой в Европе.

Несмотря на эти сомнения, под руководством канцлера ФРГ Гельмута Коля шло движение в направлении объединения стран, которые были разделены в течение почти полувека. Летом после падения стены в Восточной Германии была проведена денежная реформа, и 3 октября 1990 года, намного раньше, чем первоначально предполагалось, официальное воссоединение закончилось. Германия снова стала одной страной.