Руководитель службы защиты детей Пыхьяской префектуры полиции Пилле Алавер сказала, что для педофила типично, когда он старается найти своим действиям оправдание. Плохо и то, что люди не понимают, как непросто может сложиться судьба ребенка, с которым обошлись ненадлежащим образом.
Чем можно объяснить, что в последнее время мы наблюдаем поток разоблачений и наказаний педофилов? Стало ли их в целом больше или это вызвано более эффективной работой полиции? Стали ли применяться в работе полицейских новые технические приемы, которые способствуют выявлению этого вида преступлений?
На этот вопрос очень трудно ответить однозначно. Поскольку преступления на сексуальной почве и случаи педофилии имеют латентный характер и зачастую их совершают знакомые или близкие детям люди, то эти преступления часто очень сложно выявить. Но за последние годы общественности действительно стало известно многое, и у нас появилось больше информации.
Кроме того, полиция приобрела опыт и знания. С января 2010 года службы защиты детей функционируют и в других префектурах, и полицейские, которые занимаются этими вопросами, действуют по всей Эстонии. Безусловно, мы проделали серьезную работу, приобрели опыт и поэтому можем работать более эффективно и профессионально.
На прошлой неделе вы сказали в телеинтервью, что на самом деле можно было задержать еще больше педофилов, но вы просто не успеваете это делать. Что мешает вам находить их и подвергать наказанию?
В ходе любого криминального производства проводится обыск, просмотр материалов компьютера, сбор доказательств и выявление пострадавших. Все это требует немало времени. Неважно, сколько полицейских работает у нас в службе защиты детей, работы хватает всем.
Информации много, и мы делаем все, что в наших силах.
Восемь лет назад, когда мы только начинали свою деятельность, мы этим вообще не занимались (любителями посмотреть детское порно в Сети. — Ред.), а теперь это стало практически ежедневной работой.
Почему, по вашей оценке, люди вообще начинают интересоваться детской порнографией и собирать эти материалы?
Очевидно, это больные люди. Их сексуальная аномалия выражается в том, что они собирают эти материалы для себя и потом их смотрят. Большинство делает это ради своего собственного удовольствия и удовлетворения своих фантазий.
Среди таких людей попадаются самые разные личности. Некоторые из них реально насилуют детей, используют их ненадлежащим образом, а также сами занимаются изготовлением подобных материалов. Другие только скачивают из Интернета материалы и реальных детей не трогают.
Некоторые поначалу продолжительное время смотрят детское порно, но потом начинают использовать детей и физически. У других происходит наоборот, но при этом все направлено на получение сексуального удовлетворения.
Как вы прокомментируете утверждение одного известного музыканта, обвиняемого в хранении детской порнографии, что просмотр подобных материалов — это нормально и нужно только замести следы?
Это ошибочное мнение, и подобные разговоры совершенно типичны для педофила. Они находят для себя любые оправдания. Поражает, что такое поведение считается нормальным, мол, что здесь такого.
Насколько я поняла, люди не понимают, что означает детская порнография. Чтобы разъяснить суть явления, мы не имеем возможности продемонстрировать общественности эти снимки и видеоклипы; но там действительно есть все, начиная изнасилованием детей младше одного года и заканчивая, например, женской педофилией, когда они используют совсем маленьких детей.
В этих видеоклипах дети плачут, над ними совершают насильственные действия. Это нельзя назвать красивыми, эротичными и невинными действиями. Там действительно мы видим детей, с которыми обошлись ненадлежащим образом, а им предстоит с этим жить всю последующую жизнь.
Я общаюсь с людьми, которых в детстве использовали в сексуальных целях, и можно сказать, что это психически сильно травмированные люди. Люди не могут понять, что за всем этим стоит. Чем больше подобных фотографий и клипов скачивается и распространяется дальше, тем выше спрос на них, а значит, нарастает стремление производить их больше и больше, а затем выкладывать в Интернет.
В свете решения суда по делу Маргуса Луйка возникает вопрос, почему им назначают столь краткосрочное наказание?
Что касается Маргуса Луйка, то он получил заслуженное наказание, поскольку ему назначили два года и семь месяцев тюремного заключения, а максимальная мера в таких случаях — три года. Назначенный ему испытательный срок — это тоже максимум.
В это время он будет находиться под надзором криминального опекуна. Кроме того, он должен пройти назначенное ему лечение у сексолога, он не имеет права общаться с несовершеннолетними детьми в социальных сетях, а также общаться с лицами младше 14 лет.
Он получил максимально возможное суровое наказание, которое предусматривает закон. При этом нельзя забывать, что он вел свою деятельность в Интернете и ни одного реального случая ненадлежащего обращения с детьми выявлено не было.
По отношению к педофилам можно ли назвать лечение у сексолога более эффективным методом, нежели, например, заключение?
Это сложный вопрос, поскольку лечение предполагает и инициативу пациента. То есть педофил должен сам очень хотеть и стремиться вылечиться. Очевидно и то, что ни одного педофила не вылечить — это пожизненная проблема. Это как любая зависимость, с которой необходимо бороться постоянно.
Честно говоря, за 19 лет своей работы в полиции я еще не видела ни одного мотивированного педофила, который по-настоящему хотел бы вылечиться и избавиться от этого порока. Желание появляется у них тогда, когда они попадаются в руки полиции.
Тогда они обещают пойти к сексологу, и некоторые действительно так и поступают. Думаю, что такая возможность должна существовать, но в ее эффективности я сомневаюсь.
Считаете ли вы, что наказания для подобного вида преступлений необходимо ужесточить еще больше?
Разумеется, как полицейский я считаю, что таких людей нужно изолировать по возможности на более длительный срок, поскольку система надзора по отношению к освободившимся из тюрьмы у нас отсутствует.