Виртуальные агрессоры берут пример с политиков

Фото: Shutterstock

До полиции в месяц доходят два-три случая угроз в социальных сетях. Однако реальное их количество в статистике не отражено, пишет Postimees.

Для того чтобы оказаться под потоком хлестких словоизвержений в век социальных сетей не нужно быть политиком, да и вообще общественным деятелем. «Я толстокожий, но иной раз ловлю себя на мысли: неужели на меня можно лить всю вербальную грязь, которая только приходит на ум человеку? Я же действительно по работе делаю все, что должен», - рассуждает помощник прокурора, который не захотел разглашать в СМИ свое имя.

Ученые же утверждают, что корни так широко распространившегося в последнее время словесного выражения ненависти лежат в поведении политиков. «Если занимающие авторитетнейшие посты в государстве люди не считают нужным фильтровать свою риторику, этого не будут делать и другие, говорит доцент кафедры виртуальной культуры и социальных СМИ Таллиннского университета Катрин Тийденберг.

«Чем сильнее повышается частота таких высказываний и чем меньше на это реагируют, тем больше будет казаться, что все в порядке», - отмечает Тийденберг.

Ведущий прокурор Саскиа Каськ признает, что полученные кем-то на электронную почту оскорбительные письма или факт, что на кого-то накричали по телефону, в кофейном уголке прокуроров уже не является новостью. «Такое поведение некоторые обвиняемые, конечно, используют и на допросах и даже в зале суда», - говорит Каськ, в которую обвиняемый в суде однажды даже плюнул.

Получая дела, привлекающие большое общественное внимание, прокуроры, что понятно, вынуждены терпеть еще больше. «Тысячу раковых опухолей вам в тело и пусть в вашей жизни будут одни несчастья и неудачи», - написали окружному прокурору, который ходатайствовал о прекращении производства по делу Мэри Кросс.

Семейным врачам угрожают антипрививочники

Свой опыт общения с угрожающими есть и у активной в социальной жизни семейного врача Кармен Йоллер. На портале tervisetrend.ee, где можно анонимно оставлять отзывы, ей написали: «Шуми меньше, проживешь дольше».

Йоллер говорит, что после открытых выступлений она регулярно получает письма оскорбительного содержания. Часто они поступают от противников вакцинации: «Я воспринимаю эти комментарии с юмором, но один их них прозвучал как угроза и не давал мне покоя. Возможно, его автор просто пошутил, но мне было не до смеха».

Авторами самых диких писем, по ее словам, являются люди с психическими расстройствами. Портал tervisetrend.ee, по словам Йоллер, нарушает закон, позволяя там без разбора публиковать ложь, грязь и оскорбления. Пишут их в основном о врачах.

«До сих пор врачи борются с этим безрезультатно. Я не понимаю, зачем хранить анонимные комментарии? Просто для того, чтобы терроризировать людей?»

По словам Йоллер, такие комментарии показывают, что люди не могут справиться с эмоциями и выразить себя: «Все можно высказать уважительно, но кто-то выбирает обливание грязью. В действительности мне жалко этих людей. После напугавшего ее комментария Йоллер даже обратилась в полицию: «Там сказали, что если мне действительно страшно, нужно подать заявление. Но я этого не сделала».

Организаторы мероприятия LGBT думают судиться

Некоторые политики весьма злобно высказываются о LGBT, и сейчас почти невозможно организовать какое-то мероприятие или обсуждение на эту тему без того, чтобы не вызвать поток ненависти и агрессии.

Одним из последних примеров может быть вечер обсуждений по теме LGBT, который должен был пройти в тартуском молодежном центре, которое сопровождала акция протеста EKRE. Из-за прошедшего на Ратушной площади протестного мероприятия, работникам молодежного центра пришлось из запланированного изначально перенести мероприятие в место, известное только его участникам. За оставшимся пустым молодежным центром «Лилле» присматривала полиция, поскольку через социальные сети молодежный центр получил целый ряд угроз.

В числе прочего обещали начать кампанию по уничтожению центра, предупреждали, что если высказывающий угрозы придет на мероприятие, то «хорошо это не закончится ни для кого», а также писали: «Я сожгу этот центр».

Развернувшаяся в начале ноября кампания против обсуждения тем LGBT в Тарту не ограничилась акцией протеста, работники молодежного центра получили множество звонков с угрозами. Фото: Sille Annuk

Руководитель Тартуского центра молодежной работы Грете Сарап признает, что вечером 1 ноября хорошо себя на работе не чувствовал никто, в доме не хотели оставаться в одиночку. В то же время, по словам Сарап, работники не принимали угроз всерьез, да и полиция оценила их как безопасные. Однако центр думает обратиться против угрожавших в суд, чтобы они все же ответили за свои слова.

Молодежные работники, по словам Сарап, получали и личные угрозы и оскорбления, но не через социальные сети от чужих, а от своих консервативных знакомых, которые посчитали возможным выразить свое отношение из-за организации молодежного дискуссионного вечера по теме LGBT.

«Поскольку в молодежный центр приходят и дети, и подростки, им и их родителям нужно было объяснить, что реальной опасности нет, и не стоит опасаться прихода в центр», - добавила Сарап.

Действенного противоядия в действительности нет

Доцент кафедры визуальной культуры и социальных СМИ Таллиннского университета Катрин Тийденберг сказала, что действенного противоядия для того, чтобы остановить ложь и оскорбления, нет. Но, по словам научного сотрудника, помогает, если полиция связывается с угрожающим напрямую. Также она привела в пример социальную кампанию Департамента полиции и погранохраны, основным лозунгом которой было: «Возьми власть над виртуальным сквернословом, прячущеимся за мнимой анонимностью. Сообщи о нем на politsei.ee». Тийденберг говорит: «Это говорит о том, что такое поведение не является нормальным».

В то же время, обращение в полицию не всегда влечет за собой наказание, что показал, например, недавний случай с вице-мэром Тарту Моникой Ранд. Эксперт по безопасности в социальных сетях, лейтенант полиции Маарья Пунка объясняет, что полиция хочет повлиять  на дальнейшее поведение человека и это можно сделать не только при помощи наказания.

И в случае, если полиция считает, что реальной угрозы нет, она все равно связывается с угрожающим и выясняет причины, по которым тот дошел до угроз. «Плохое говорит тот, кто сам чувствует себя плохо, - говорит Пунак. – У такого человека может быть сложный период в жизни, и поведение или высказывание другого человека могли вызвать в нем реакцию, которая в нормальной ситуации никогда бы не возникла».  Сотрудница полиции говорит, что немедленное осуждение и наказание не обязательно могут исправить ситуацию.

Иногда, по словам Пунак, возникают ситуации, когда определенные угрозы нельзя считать угрозами: «Например, если угрожают сжечь чей-то велосипед. Поступок не несет с собой большого имущественного ущерба, которого требует соответствующая статья, поэтому это нельзя считать угрозой».

Также полиция не считает угрозой сообщения, в которых обещают сделать что-то, что трудно или невозможно реализовать. Например, угрозы отправить в тюрьму, поскольку у угрожающего нет возможности осуществить обещанное. Также говорят слова, которые человек может принимать за угрозу, но они не соответствуют  описанию виновного деяния. Например, угрожающий советует другому человеку убить себя или высказывает пожелание, чтобы его изнасиловали несколько человек.

Из случая с Ранд, а также угроз убить министра финансов Мартина Хельме, все же нельзя сделать выводы, что "тявкающих" никак нельзя наказать. Мартин Каттай, который в 2016 году обещал зарезать премьер-министра Таави Рыйваса, получил полтора года заключения, из которых три месяца ему пришлось отсидеть реально.

Кроме того, он одновременно угрожал 41 депутату парламента, поскольку те проголосовали за применение Закона о совместном проживании. «41 голос „за“? У этих типов есть своя команда телохранителей 24/7?» - спросил Каттай в социальной сети, в которой также написал: «Им не нужно выходить на улицу. Только под охраной автоматчиков».

И хотя большая часть доходящих до полиции случаев угроз касается насилия в близких отношениях, число угроз возрастает с появлением раскалывающих общество тем - будь то вышеупомянутый Закон о совместном проживании или миграционный кризис.

Именно в то время угрозы получала и сама лейтенант полиции Пунак. По ее словам, последний пик угроз был два-три года назад, когда европейские страны принимали беженцев, а в Эстонии возникло напряжение в связи с центром беженцев в Вяо.

По словам Пунак, один пожилой господин тогда опубликовал в Facebook пожелание, чтобы прибывающие в Эстонию беженцы ее изнасиловали. Причиной стало то, что Пунак, по мнению угрожавшего, была слишком либеральна по отношению к беженцам. Как полицейский Пунак знает, что такие оскорбления не считаются угрозами, но и она признает, что это вызвало у нее неприятные ощущения.

В начале ноября на ее почту и в Facebook снова начали поступать неприятные сообщения. Пунак говорит, что это были появившиеся на новостном портале партии EKRE высказывания, в которых говорилось, что она в своей работе не принимает правильных решений.

В социальных сетях создают нормы общения

Доцент кафедры социальных сетей Тийденберг говорит, что ученые не имеют единого мнения о том, почему в социальных сетях распространяются угрозы и агрессивные или просто невежливые высказывания.

С одной стороны, этому, по ее словам, благоприятствует ощущение анонимности: «Когда люди не общаются лично, между ними возникает большая социальная дистанция и сдержанность отходит на второй план». Но не все согласны с этим мнением. Какой-то теоретик, по словам Тийдеберг, говорит, что все люди отслеживают в интернете и в других местах какие-то послания, и на их основе принимают решения, как можно себя вести, что приемлемо.

Эта теория связывается с полицейской практикой, распространенной в США в 1980-х годах, когда полиция оценивала районы города по количеству разбитых окон. Если где-то выбивали окно и в течение какого-то времени стекло не вставляли, полиция оценивала это как равнодушие, безхозяйственность, небрежность.

Это хорошо применимо в социальных сетях, где тоже можно отслеживать разбитые окна, то есть то, что люди говорили раньше и какие слова проходили. На этом основании мы можем решать, что говорить можно.

С другой стороны, на все большее распространение невежливости влияют сами социальные СМИ. Тийдеберг объяснила, что большая часть распространенных в Эстонии платформ пришли из США.

«Тамошние фирмы ставят в приоритет очень американскую версию оценки ценностей, на вершине которой стоит свобода слова. Но американский подход к свободе слова намного более интенсивный, чем в старой Европе», - говорит научный сотрудник.

Часто европейские страны хотят быть более жесткими в своих законах по отношению к распространению ненависти, но платформы этого не позволяют, опасаясь поставить под угрозу свободу слова. Тийдеберг связывает изменение общественной риторики, а именно, с переменами, происходящими в политике. В итоге, по ее словам, мы все больше говорим о широком распространении грубых высказываний по двум причинам: социальные СМИ (их архитектура и регуляции) и популизм. Это, что понятно, не является специфической проблемой Эстонии.