По следам скандала: глава PRIA нарушил молчание

Гендиректор PRIA Яан Каллас сказал, что до Марта Ярвика ни один министр не требовал детальной информации об уголовных делах. Цель этой практики - избежать риска коррупции, передает Postimees.

- Бывший министр Ярвик и его советник пытались вмешаться в производства PRIA?

- Это темы, на которые я не могу говорить из-за действующего обязательства хранить молчание.

- Соответствует ли действительности, что как только Майдо Пайо заступил в должность, он потребовал у PRIA предоставить материалы всех уголовных дел?

- Да, он выразил такое желание во время визита, когда они в первый раз приехали с министром. Здесь нет никакой тайны.

- Как вы на это отреагировали?

- Не отреагировал.

- Это обычная практика, что министр выражает PRIA подобные пожелания?

- До сих пор так не было.

- Это было необычно?

- Для нас, да, это было в первый раз.

- Почему министры обычно не делают подобных запросов?

- Потому что с точки зрения обращения с деньгами Европейской комиссии налоговое агентство PRIA - независимое учреждение и это ее рабочий процесс.

- Это обычная практика для избежания риска коррупции.

- Да.

- Вы согласны с тем, что министр и его советник пренебрегли этим хорошим обычаем?

- Не мое дело быть согласным. Это оценивают другие люди.

- Вы поняли, почему они так поступают?

- Объяснения не было и не понял.

- Вы сочли нужным кому-то сообщить об этом? Забить тревогу?

- Нет. И о запросе тех уголовных дел не счел нужным в тот раз никому сообщать.

- Вам предоставили запрос, который был в противоречии с хорошим обычаем, установленным для избежания риска коррупции. Почему вы никому не сообщили?

- Я просто не отреагировал на это желание и не передал им 23 уголовных дела.

- Затем в августе было собрание, в котором участвовали вы, министр, его советник и представители Союза земледельцев. Вы согласны, что министр и его советник попытались повлиять на вас? Чтобы вы были мягче в уголовных делах, касающихся конкретных предпринимателей?

- Да, касательно собрания шестого августа мной подписан договор о неразглашении, и это комментировать я не могу.

- А это собрание проходило?

- Да, меня вызвали из отпуска, и я пошел на собрание.

- Вы можете сказать, что вы сказали на этом собрании?

- Я говорил о том, как работает и действует PRIA, и как хорошо справляет со своей работой.

- На вас оказывали давление?

- Я не смогу дать ответ. Я обязан молчать.

- Перед кем?

- Перед компетентными органами.

- И этот орган?

- Это вы должны выяснить сами.

- Теперь один министр ушел в отставку из-за этого скандала. Может, немного расскажите общественности, что, по вашему мнению, произошло. На вас пытались повлиять?

- Пусть те, чья задача - говорить, сделают это, когда наступит правильное время.

- Освобождение министра Ярвика от должности было верным шагом?

- Не знаю. Я его не освобождал и на работу не принимал. Не в моей компетенции оценивать, верный был шаг или неверный.

- Ваше сотрудничество шло успешно?

- Да, это я должен сказать, что сотрудничество с министром Ярвиком шло успешно.

- Упреки в адрес PRIA были оправданы?

- Мне министр Ярвик не сделал ни одного упрека.

- А от общественности вы подобные упреки получали?

- Да, я читал и слышал эти упреки, но конкретно от него никогда не слышал ни одного упрека.

- Хорошо, о шестом августе мы говорить не можем. А том, что происходило на том собрании, вы кому-то сообщили?

- Мы говорили об этом с государственным госсекретарем.

- О чем именно?

- О происходившем на собрании.

- Каким был ответ или пожелание госсекретаря? Что следовало предпринять?

- Это вы должны у него спрашивать, что он предпринял или посоветовал предпринять. 

- Договор о неразглашении относится и к встрече с госсекретарем?

- Да.