Рауль Ребане: бунт альфа-самцов

Рауль Ребане. Фото: Heiki Rebane / BNS

В свете последних политических событий становится все более заметным проявление нетерпимости со стороны некоторых перепуганных деятелей по отношению к тем, кто умнее их. Страх оправдан, поскольку мировой поезд не остановится, чтобы подобрать эстонского мужчину – то есть придется остановить эстонский поезд, пишет в Postimees эксперт по коммуникации Рауль Ребане.

Заголовок родился из знаменитого апрельского поста бывшего министра Марта Ярвика в Facebook. «Время мамочек прошло, папочки дома». Это представление о будущем было оформлено картинками, где в роли мамочек были президент Керсти Кальюлайд, Кая Каллас и Кристина Каллас, а в роли папочек – Юри Ратас, Хелир-Вальдор Сеэдер и Март Хельме. Едва ли Март Ярвик, публикуя этот пост, думал, что создал символ для всего нынешнего времени в Эстонии, но так вышло. В его представлении будущее оптимистично, мамочки больше не получат права голоса. Ту же идеологию распространяют и остальные, Март Хельме даже попытался в воскресенье экспортировать это в Финляндию, но больно получил по рукам.

И все же надежды папочек не угасли, прежде всего, в странах Восточной Европы. Во время выборов в латвийский Сейм была популярна карикатура, где гуляют два динозавра и один говорит другому: «Нужны перемены, я голосую за астероид!» Латышам удалось избежать этого, а мы попали.

Вскользь или по полной – покажет время, но в любом случае перемены в эстонском обществе, прежде всего, в ценностных оценках, моделях поведения и политической культуре в последний год были наибольшими за все время независимости. И теперь все гадают, почему астероид популизма вообще залетел на нашу орбиту.

Одного ответа, конечно, нет. Анализ мегатрендов Ernst & Young предполагает, что популизм взорвался в связи с глобализацией повсюду, в том числе у нас. Медленная реакция Евросоюза на проблемы иммиграции и у нас быстро вызвала миграционный кризис без мигрантов, как метко констатировал Ильмар Рааг. Марью Лауристин выразила в передаче ETV «Esimene stuudio» мнение, что неравенство в обществе привело EKRE к власти, возникла «Другая Эстония», на которую социологи обращали внимание еще в 2001 году.

В каждой мысли есть своя правда, но эти причины не объясняют всех наших местных явлений. Если неравенство – это проблема, почему тогда женщины, которые у нас десятилетиями получали более низкую зарплату, явно были недооценены и на работе, и в политике, не торопятся поддержать EKRE? Причем разница с мужчинами очень велика, женщин среди сторонников у них по разным подсчетам минимум в 2,5 раза меньше, чем мужчин.

Я дополню эти причины так: в Эстонии сейчас происходит (последняя?) попытка восстановить патриархальную, папоцентричную Эстонию.

В октябрьском номере журнала «Akadeemia» Тоомас Кихо написал стихотворение «Jah tõdedele! Jah vabadusele!» («Да истинам! Да свободе!»), последние строчки которого можно было бы высечь на камне.

В Варгамяэ не видали негров

В Варгамяэ ничего не знали о ядерной физике

Вот Варгамяэ, Варгамяэ, да,

Варгамяэ было государством правды и права.

Было ли это стихотворение задумано как мечта или ирония, понимают по-разному, но хуторская жизнь, где мудрый отец руководит, а женщины рожают и хозяйничают на кухне, долго представлялась идеалом. Ханс Рослинг, шведский академик и гуру статистики, рассказывает в своей книге «Совершенство факта» о своем деде, который в 1940 году очень гордился своими семью детьми. Он никогда ими не занимался, отказывался говорить о правах женщин и был убежден, что так и надо. Деды Рослинга в Швеции и других скандинавских странах больше не задают тон, а у нас все еще да. Очевидно, что распад патриархальной картины мира по сравнению с другими северными демократиями происходил у нас позже и слабее.

В поисках причины палец показывает на советские времена. Тогда десятилетиями был период, когда в разделении труда четкое предпочтение отдавалось людям, которым для того чтобы жить хорошо, не требовалось просиживать пять лет за университетской партой. В 70-е из Тартуского университета врачей, журналистов и ученых отправляли работать за 90 и 130 рублей. На производстве, особенно в деревне, зарплаты «на мужских должностях» были в два-три раза выше. У образования тоже была высокая репутация, но прежде всего, среди девочек. Девушки поступали в университет, мальчики – на работу и это влекло за собой диссонанс, который ощущается по сей день, когда уровень образования мужчин значительно ниже, чем у женщин.

Масштабы впечатляют. Бакалаврский уровень образования в 2018 году в Эстонии был у 62 736 женщин и у 34 894 мужчин. Степень магистра – у 79 847 мужчин и 115 690 женщин. На данный момент мужчины проигрывают практически в каждом виде образования, за исключением среднего специального, где мужчин – 104 846 против 69 110 женщин, что хорошо подтверждает предшествующие утверждения. Более низкий интерес мужчин к образованию сохраняется до сих пор, теперь к этому прибавились новые причины.

Кадри Куульпак в статье Postimees от 26 октября «На старт, внимание, марш: началась гонка за высокообразованными мужчинами!» описывает, как более низкий уровень образования среди мужчин вызывает большую напряженность в обществе. Одна из причин, естественно, состоит в том, что около 60 000 женщин были вынуждены смириться с тем, что у их мужа образование значительно ниже.

В отдельных случаях это не обязательно проблема, но в широком плане это проблема, одним из проявлений которых является происходившая десятилетиями миграция молодых эстонских женщин за границу и их замужество за иностранцем.

Уехали не все, лучший уровень образования, наконец, стал давать о себе знать и зарубежные примеры тоже, и понемногу женщины стали завоевывать новые и важные должности в самых разных сферах. У нас президент – женщина, а также канцлер юстиции, была генпрокурор и возможна женщина-премьер. Они успешны в Европе и уже были сигналы, что привычная мужская и партийная элита сменялась элитой по принципу образования и способностей. Для большинства мужчин это было нормой и они легко приспособились к переменам, но некоторым было трудно это принять и так родился проходящий до сих пор протест, который Мамочка (Эне Паюла) в одном из своих сочинений назвала нетерпимостью по отношению к тем, кто умнее.

Этот протест выражается в страхе, что маятник может качнуться слишком далеко или совсем в сторону мамочек. Страх оправдан, поскольку мировой поезд не остановится, чтобы подобрать эстонского мужчину. То есть надо остановить эстонский поезд, в этом весь смысл и это и происходит сейчас.

Чтобы объяснить это, посмотрим на цели, которые сейчас фигурируют в общественном пространстве.

«Женщин - на кухню! Геев – в шкаф! СМИ – под контроль! Границы - на замок! Чиновников – уволить! Негров – в Африку! Либерастов – в прошлое! Э-выборы – прекратить! Правовую систему - на слом! Сорософашистов – долой! Rail Baltica – остановить! Запугивание климатом – прекратить! Порядок в дом!»

Будет ли кто-то спорить с тем, что смысл их лозунгов у нас сейчас широко представлен? Нетрудно заметить, что все эти цели направлены на ограничение чьих-то прав и восстановление прежней ситуации. Единственный успешный в понимании общества госпроект, снижение цен на водку, тоже ведь был возвратом к прежней ситуации.

Идеологически мы снова союзная республика, поскольку большинство вышеприведенных целей совпадают с российскими как две капли воды. Очевидно, что большинство пламенных сторонников этих позиций до последней капли крови готовы утверждать, что не имеют ничего общего с российским инфополем, и все это выражение их собственного мировоззрения. Возможно. Но мечта о папочке с громким голосом, как и у них там, играет сейчас важную роль в эстонской политике.

Здесь старые мужчины не совсем одиноки, есть и динозавры в юбке. 1 ноября в Тарту прошел митинг против гомопропаганды, где свой идеал очень точно сформулировала руководитель тартуской ячейки EKRE Мерике Луми: «Я росла в то время, когда педерастов и лесбиянок сажали в тюрьму». Страшно?

На какое-то время остановка эстонского поезда была успешной. EKRE и «Отечество» нашли относительно участия женщин в политике общий язык, то есть чем меньше, тем лучше. В ноябрьском списке ста самых влиятельных людей по мнению журналистов было всего 13 женщин – то есть у нас все так, как описал когда-то их ситуацию Михаил Жванецкий: «Днем влияние женщин в России очень невелико». Если бы эту цифру 13 еще немного уменьшить, сгодилось бы и для Москвы, но не для Скандинавии.

Особенно резка разница с Финляндией, где после смены правительства премьер-министром стала 34-летняя Санна Марин, а министров-женщин оказалось больше, чем мужчин. В этом смысле соседи живут как будто на другой планете и в другую эпоху. Это стало ясно после воскресного нападения Марта Хельме на женщин, рабочих людей, Санну Марин и много кого еще. К сожалению, речь не идет о случайной ошибке – это выражение идеологии одной группы в весьма четкой форме и оно делает это заявление самым непрофессиональным заявлением в современной эстонской политике вообще.

Теперь все снова извинились перед всеми и снова кажется, что ничего не изменилось. Но полностью уверенными быть все же нельзя, утрачен часть имиджа и чести. Самые большие проблемы у премьер-министра Юри Ратаса, у которого в отличие от соратников по коалиции могло бы быть политическое будущее и после этой коалиции, но после таких компромиссов это становится все более сомнительным.

Кроме того, сейчас кругом очень много обиженных и разгневанных, все яснее становится резко отличающееся отношение разных ценностных групп к социальным переменам. Наступило очень конфликтное время, но есть надежда, что вырастет новое поколение и они не полезут в бутылку, приготовленную папочками. Они не захотят никого сажать в тюрьму или шкаф, и явно не согласятся жить в позапрошлом веке. Да и женщины тоже не согласны ограничить свой ареал кухней по приказу.

Папочки уже раскрыли свои планы, ничего нового мы не узнаем. Последняя неделя была здесь весьма богатой на новости. Заслуга их бунта в том, что теперь мы четко видим уродливое лицо своего прошлого.

Но это означает, что основными целевыми группами политической борьбы в следующий период станут женщины и молодые люди, поскольку они не захотят долго ходить уродливыми.