Михаил Кылварт: «EKRE управляет эмоциями, а не страной»

Михаил Кылварт. Фото: Mihkel Maripuu

Трудно спорить с тем, что одной из самых ярко разгоревшихся звезд уходящего года стала звезда мэра столицы Михаила Кылварта. Заместитель председателя Центристской партии получил второй результат на парламентских выборах, но за этим последовало сильнейшее разочарование избирателей в связи с решением ЦП создать коалицию с Консервативной народной партией Эстонии (EKRE). Кылварт и сам понимает, что его согласие - на этот союз и на пост таллиннского градоначальника - лишило его поддержки многих. В интервью порталу Rus.Postimees он откровенно рассказал, что чувствовал в тот момент, почему считает свой выбор правильным… и когда же, наконец, Петербури-теэ отремонтируют хотя бы в пределах Таллинна?

- Начинаются праздники, и первый вопрос соответствующий: почему город так скромно украшен? Таллиннцы жалуются, что на них как будто опять решили сэкономить.

- Мы, конечно, не экономим: наоборот, в этом году на украшение города мы выделили дополнительно 300 000 евро, и это большие деньги.  У меня есть возможность бывать в разных районах Таллинна и могу сказать, что город все-таки украшен значительно в большей степени, чем раньше. Центр города, который кажется сосредоточением праздника, украшен еще и за счет частных собственников, -  предприятий, различных учреждений -  но дополнительные средства получили и другие районы. Мы не успели реализовать все планы, поскольку деньги были выделены поздно, но уверяю, что в будущем году наш город будет сверкать еще больше.

Правда, тут нужно отметить, что к нам жители города тоже обращаются, и кроме тех, кто думает, что на горожанах экономят, есть и считающие, что украшений слишком много: ночью так много света, что он мешает спать. И доходит до жалоб в Муниципальную полицию!

- Скажите, это правда, что в следующем году мы останемся без салюта?

- Действительно, старейшина района Кесклинн выступил с такой инициативой. Она пока не обсуждалась ни на каком уровне, но, я считаю, что такие идеи должны озвучиваться, что дает возможность вызвать дискуссию и узнать мнения разных сторон. Мы и сами инициировали подобную дискуссию по поводу ограничения ночной продажи алкоголя. Дискуссия получилась жаркой, сроки подачи предложений продлены, не факт, что город изменит свое мнение, но мы можем еще раз пройтись по тем вопросам, которые возникают.

- То есть это своего рода вброс информации в массы, чтобы понаблюдать, как на ту или иную идею отреагирует общественность? Одобрят – можно делать, не одобрят – можно сделать шаг назад?

- Не совсем так. Мы ни от кого не зависим. Насчет того же алкоголя у нас есть решение, но мы хотим проработать вопрос как можно глубже, чтобы не упустить важных нюансов. Что же касается салюта, то нужно учитывать, что у людей, особенно в Европе, меняется мышление в том, что касается окружающей среды. Это десять лет назад люди, которые говорили, что на машинах ездить плохо, казались непонятными. Сейчас это все больше становится нормой,

Приходит новое поколение, которое по-другому воспринимает действительность. Для них действительно важно, в каком пакете они несут покупки из магазина,  покупают ли они вообще новый пластиковый пакет.

- А новогодний салют оказывает плохое влияние на окружающую среду?

- Он влияет на окружающую среду.

- Но как насчет всех тех самодеятельных салютов, которые грохочут у нас в течение года?

- Есть вещи, которые город может как-то регулировать, а есть вещи, которые не может. Город не может запретить продажу пиротехники…

- …но может показать пример, прекратив пальбу.

- Да, может обозначить какой-то нарратив в мышлении. В данном случае это одно из предложений, виденье нашего молодого коллеги. Оно вполне имеет право на существование, тем более, если мы будем в состоянии предложить достойную альтернативу. Будь то какое-то супер-лазерное шоу. Я думаю, что многие из нас видели, что есть такие возможности, которые действительно вызывают настоящую бурю эмоций и без салюта.

- Тем более что людей все равно не остановишь, и грохотать все равно будет весь город.

- Совершенно верно. И это хорошо. Мне тоже нравится салют.

- Давайте вернемся к алкоголю. Объясните мне, пожалуйста, почему эта тема вызвала столько негатива? Люди за десять лет так и не привыкли к тому, что алкоголь в Таллинне и по всей Эстонии по ночам не продается? Или у нас такое количество народа проводит время в баре «У Палыча»?

- Объясню. Во-первых, мы попали в шлейф негативного восприятия повышения, а затем снижения акцизов на алкоголь. Во-вторых, люди очень не любят ограничений. А когда к этому добавляется интенсивная негативная медиа-кампания, то у людей подсознательно складывается соответствующее отношение: «Я свободный человек, я хочу пить в пять часов утра. Почему кто-то должен за меня решать, могу я это делать или нет?»

И третий немаловажный момент это – интересы бизнеса. Это серьезная часть дохода, не меньше 20 процентов, особенно, ночных клубов, куда люди после полуночи только приходят. Естественно, в таких случаях не может не возникнуть противодействие со стороны людей, которые очень по-разному воспринимают эту информацию, и со стороны групп, у которых есть ресурс, чтобы влиять на общественное мнение, и у которых есть очень четкий интерес для того, чтобы защищать свои доходы.

Поднимая этот вопрос, я понимал, что это не та тема, которая приносит политические дивиденды, но мы должны опираться на факты. Люди часто забывают о том, что наши права заканчиваются там, где начинаются права других людей. Сомнительно желание содержать бар, который в семь часов утра открывает двери для определенного контингента, которому нужно скорее оказывать помощь, чем предлагать в это время алкоголь, а в это время чьи-то дети проходят мимо и все это вываливается перед ними.

Ну, и четвертое, что объясняет ситуацию – это политика, без которой не обошлось и здесь.

- А вот теперь давайте вернемся в самое начало вашей работы на посту мэра. Тяжело ведь было? Необыкновенный успех на выборах, особенно, у вас - и ситуация, которая сложилась позже. Вы сами, что в тот момент чувствовали? Как вы шли на этот пост, понимая, что на вас смотрят обе общины? Если одна относится с настороженностью и ждет бешеной чистки, то другие открыто обвиняют в том, что вы променяли их интересы на теплое место.

- Наверно, сейчас уже об этом можно говорить с немного более личной позиции. Во-первых, как человек с определенными взглядами и жизненной позицией, я понимал, что мне нужно самому принять решение. Что делать? Экзистенциально у меня было два понятных выбора. Первый - позаботиться о своем рейтинге. Я мог сделать заявление и уйти в белых перчатках: мол, это не моя игра. Думаю, что мой рейтинг от этого вырос бы еще больше. И второй выбор, который я сделал и который уменьшил мой рейтинг на десятки процентов. Но я понимал, что раз решение, несмотря на мои протесты и объяснение рисков, принято, то нужно взять на себя ответственность и за него. Не с точки зрения жестов или политической ответственности, а с точки зрения того, что будет происходить дальше. Влиять на то, что будет происходить, можно, только когда ты находишься внутри процесса. И именно потому, что я прекрасно понимал, какие риски несет с собой эта коалиция, я посчитал важным иметь голос внутри нее.

- Сейчас вы считаете, что приняли правильное решение, или есть сомнения? Я объясню: иногда складывается ощущение, что страной управляет EKRE, а центристов не слышно и не видно. Кажется, что единственное, чем занимается премьер-министр, – это постоянно извиняется и восстанавливает трудовой мир. Понятно, что огромную роль здесь играют СМИ, но другой информации совсем мало.

- На самом деле EKRE управляет эмоциями, а не страной. В любой коалиции какой-то из партий очень сложно управлять прямо и единолично принимать решения. Возможно, такое было, когда у власти находилась Партия реформ. Это не стрелы в сторону конкурента, просто такова система. Они очень долго были у власти и знают, как работают рычаги. EKRE - абсолютно новая партия, они не знают, как это - быть во власти. Для того чтобы иметь влияние и власть, нужно сначала с этой системой слиться. А вот для чего времени не нужно, так это для всякого рода заявлений, скандалов – это все на поверхности, это эмоции. И именно это видят люди. Они не видят, чем каждый день занимаются министры или их помощники, какие повседневные вопросы они решают, какие создают законопроекты, как распределяются финансы.

- Союз двух гигантов действительно был нереален? Заели бы друг друга, не дали бы друг другу работать?

- Может быть, и нет, может быть, на деле было бы легче. Однако у Партии реформ была возможность создать коалицию, но с таким отношением, которое они обозначили, они сами этот шанс не использовали.

- Удивительно, ведь русскоязычные избиратели, несмотря на все свои претензии к Партии реформ, были положительно настроены на союз центристов с реформистами. Может быть, чтобы не допустить к власти EKRE, или потому, что тандем более социально ориентированной Центристской партии и более прогрессивной с экономической точки зрения Партии реформ пошел бы государству на пользу.

- Я думаю, тут присутствовали оба аспекта. Но обратите внимание, что происходит в обществе: люди, вне зависимости от национальной принадлежности, консолидировались против политиков, которые, как им кажется, несут в общество негатив. Хорошо ли это? Безусловно, поскольку даже мейнстримные медиа стали осторожнее выбирать слова, чтобы не быть обвиненными в поддержке EKRE.

- Но приход этой партии во власти вновь поднял волну недовольства. Слова: «русский» или «эстонец» вызывают плевки в адрес друг друга.

- Разве это принесла EKRE? А что все эти годы происходило в стране? И мейнстрим-медиа, и политики считали нормальным, что о русских можно говорить плохо. Что нового сказала EKRE, что такого, чего не было раньше и не говорил кто-то другой? Просто они сделали это открыто. Эту язву просто прорвало. Возьмем хотя бы слово venemeelne. Это не EKRE принесла, это существовало на официальном уровне, и если ты venemeelne, значит ты враг общества. Ведь и история с русской школой, почему она так болезненна? Я думаю, что все это во многом потому, что в самом словосочетании есть слово «русская». И в сознании эстонцев весь тот негатив, который постоянно сыпался на русскую школу и людей, которые ее защищали или пытались что-то объяснить, прежде всего, ассоциировался со словом «русский», а не со словом «школа».

- Согласна, но тут  возникает еще один вопрос. Да, представители EKRE были избраны в парламент демократическим образом, но можно ли допускать их до власти?

- Как получилось, что в нашей стране порядка 20 процентов жителей живут на грани или за гранью бедности, и это при всей нашей успешности и прогрессе? Как случилось, что у нас есть люди, которые чувствуют, что они не имеют отношения к этой стране, у них даже в паспорте написано, что они «инопланетяне»? А как случилось, что в нашей стране считается, что если ты говоришь по-русски, это уже проблема? Не потенциал страны, а проблема! Если ты хочешь смотреть телевизор на русском, если ты хочешь, чтобы твои дети учились на русском, – это проблема. И есть еще очень много слоев населения, которые чувствуют себя вне этого общества. Когда происходит такое, люди начинают голосовать за тех, кто говорит понятными словами и обещает простые вещи. В том числе простые вещи, которые несут в себе негатив, оттенок ненависти и нетерпения. И кто в этом виноват: люди, которые делают такой выбор, и те, кто понял, как можно влиять на массы, или те, кто за много лет привык считать себя элитой  и полагал, что такая ситуация в обществе – это нормально?

Если мы хотим, чтобы такого не происходило, то, прежде всего, нужно заниматься источником. Потому что сегодня это 20 процентов, на следующих выборах это 33 процента. И тогда речь уже будет не о том, кто позвал в коалицию, а о том, кого позовут они.

- Давайте вернемся в город. Если на уровне государства в вопросе образования на русском-эстонском языках сейчас стало как-то поспокойнее, то на уровне Таллинна партия «Отечество» недавно выступила с инициативой о переводе всех детских садов на эстонский язык. Вы категорически против. Скажите, что делать? Родители, которые водят своих детей в русские детские садики с углубленным изучением эстонского языка, жалуются, что никакого языка дети не учат. Та же проблема в школе: нет ни учителей, ни методик. 30 лет проблема не решается.

- Всегда сохраняется угроза радикального решения проблемы. Мы видим, как это произошло в Латвии и как это повлияло на результаты PISA. Уровень образования в русских школах просто обвалился. И это то, что в любой момент может произойти и у нас, если так решит новая политическая власть. Просто потому, что кто-то захочет сказать, что этот вопрос решен. И знаете, в чем заключается проблема? В том, что такое политическое заявление будет сделано и даже внедрено, но что  будет происходить на самом деле, никого уже не будет интересовать.

- Что делать и как наконец начать решать то, что болит, но не лечится уже 30 лет?

- Нельзя людей заставлять, но нужно подталкивать. Создавать возможности. С моей стороны, двустороннее погружение – это идеальная модель обучения, идеальная модель общества. Но и этот метод нельзя навязывать всем насильно. Да, эстонские родители могут хотеть, чтобы их дети учились в чисто эстонской школе. Точно так же, как русские родители могут хотеть, чтобы их дети учились в русской школе, но при этом хорошо изучали эстонский язык – это тоже нормально. Проблема начинается с того, как обеспечить качество изучения эстонского языка. И это не решается на раз. Потому что базу для этого нужно было создавать десятилетиями.

- Да, но теперь с этим нужно очень сильно торопиться, потому что учителей для русских школ уже давно не готовят, а скоро мы потеряем тех, кто есть. И послезавтра может оказаться так, что в русский класс не сможет войти ни один учитель, поскольку среди них не останется тех, кто в достаточной степени владеет русским языком.

- Послезавтра может случиться так, что ни один учитель не войдет ни в одну школу. Проблема нехватки учителей актуальна для обеих школ. В русской школе сейчас пытаются решать проблему тем, что завозят русскоязычных учителей. А эстонских учителей завезти неоткуда.

- Но учителей для эстонских школ хоть в каком-то объеме готовят, а для русских - совсем нет. И эта ситуация очень напоминает ситуацию с серыми паспортами: сами вымрут. И тогда хотите - не хотите, вы пойдете в эстонские школы, пусть вас будет там по 60 человек сидеть в классах.

- Давайте оценим тенденции: уже сейчас очень многие родители выбирают для своих детей эстонские школы, и эта тенденция будет расти. В какой-то момент, через 10-15 лет, у нас достаточно серьезно сократится количество детей: в таллиннских школах будет примерно на 10 000 школьников меньше. Это ситуация, при которой нагрузка на школы станет меньше. И решением многих проблем станут школы с двусторонним изучением языка. Наша же задача сейчас подготовить почву. Мы уже смогли договориться с Министерством образования, выделить дополнительные средства.

- И еще о городе. В этом году две дороги привлекли к себе повышенное внимание горожан: Лаагна-теэ в связке с Ноланом, и Рейди-теэ с надеждой на решение проблем пробок. Первого ужаса, к счастью, не случилось, но Рейди-теэ, к сожалению, не решила проблему. Почему? Что сделано в первом случае "так", а во втором - "не так"?

- Ужаса с Лаагна-теэ не произошло, потому что мы тут сидели ночами и думали, как это решить.

- А для вас лично стало ужасом, когда вы узнали, что кто-то когда-то пообещал, а вам это расхлебывать?

- Я сразу сказал, что этого не будет.

- Вы вообще знали об этом обещании?

- Я узнал об этом, когда ко мне пришли представители Нолана и сказали, что им нужно.

- То есть вам отдали город, ни о чем не предупредили - мол, думайте?

- Насколько я понимаю, им ничего так уж конкретно и не обещали, просто были какие-то разговоры. Но они пришли с таким пониманием, что раз Голливуд снимает, то тут и обсуждать нечего: нам нужно на месяц и закрыть полностью. Они приводили в пример крупные столицы мира, где им были благодарны, еще и приплачивали за это. А тут какой-то Таллинн, какая-то Лаагна-теэ, и мы еще сопротивляемся. Честно говоря, я даже не утрирую, риторика была примерно такая.

- Но с этим, слава богу, справились и все обошлось. А теперь Рейди-теэ. Почему ожидаемой разгрузки не получилось, на каком этапе возникла ошибка?

- Во-первых, никто не обещал, что это полностью решит проблему пробок в городе. Это в принципе невозможно. И, во-вторых, нужно признать, - и касается это не только Таллинна, но любого крупного города мира - нет такого решения, которое могло бы полностью избавить города от пробок. Но есть решения, которые позволяют нивелировать постоянное увеличение транспорта. У нас объемы транспорта в стране и прежде всего в Таллинне увеличиваются минимум на пять процентов в год. Поэтому основная задача заключается не в том, чтобы у нас исчезли пробки, а в том, чтобы через несколько лет движение не встало совсем. Мы должны постоянно придумывать новые решения.

И это только начало, город должен двигаться дальше. Нужно делать соединение Пирита-Козе-теэ и Мустакиви-теэ, двигаться мимо Смуули-теэ до аэропорта. Это не какие-то эфемерные данные, а то, что мы сейчас обсуждаем. Нужно строить туннель под Бульваром Эстония. Дальше большой долгосрочный проект – малая окружная дорога.

- Об организации движения. Еще до вас были проведены масштабные ремонтные работы, в ходе которых перестроили крупные перекрестки и целые улицы. К качеству самих работ вопросов и претензий нет, но кто придумал организовать на них движение так, чтобы это не только не решило вопроса пробок, но и пробки начали собираться там, где их никогда не было?

- Да, я понимаю, о чем вы. Какое-то время у нас в городе было такое виденье: чтобы мотивировать людей больше использовать общественный транспорт, нужно делать дороги уже. И примеров у нас, к сожалению, достаточно. Мы должны, нет, мы будем отказываться от этого, потому что людей нужно мотивировать по-другому.

- Есть ли хоть какой-то шанс на то, что Петербури-теэ когда-то починят? Хотя бы в пределах Таллинна.

- Мы попытаемся все же договориться с государством, потому что речь идет о 40 миллионах евро. Там же не просто ремонт дороги, там нужно снимать бетонные плиты, переделывать систему освещения. Для красоты раскатать асфальт мы там можем за сравнительно небольшие деньги, но это потемкинская деревня.

Тема обсуждалась, будет искать поддержки государства. Но даже если этого не произойдет, уже в следующем году мы потихоньку начнем заниматься планированием. Это не просто междугородняя, это – международная трасса, там очень много транспорта, который идет транзитом, там очень много большегрузного транспорта, поэтому это не может быть головной болью только Таллинна. Тем не менее, мы понимаем важность объекта и в следующем году начинаем проводить все необходимые исследования.

- Если в следующем году вы начнете подготовку к проектированию, когда можно будет увидеть что-то реальное?

- Я думаю, что в 2021 году мы могли бы уже выделить деньги на проектирование, чтобы в 2022 году начать строить. Там еще нужно решить вопрос перенаправления транспортных потоков: представляете, что значит перекрыть такую артерию? Поэтому нужно очень внимательно подготовиться и этим должны заниматься специалисты.