Мати Ветевоол: если деньги порабощают человека, дело – труба

Легендарный предприниматель, рыбный промышленник Мати Ветевоол в прошлом году собирался поменьше ходить на работу и больше времени проводить на рыбалке в Финляндии, но связанный с листерией скандал разрушил все его планы, пишет Postimees.

Практически на каждый вопрос Ветевоол отвечает историей из своей жизни, от которой на глаза наворачиваются слезы. Его простые воспоминания пронизаны большой добротой, умением подойти с душой даже к мелочам и уважением ко всем людям.

«Много тебе наговорил, но и живу давно», - сказал он после трехчасового разговора.

- Вы говорили, что каждое утро едите рыбу – кусок лосося толще хлеба. Что вы ели, когда закрыли заводы?

- Знаете, продолжал есть рыбу. Я просто сам ее ловил. Я профессиональный рыбак и каждый день ставлю сети в заливе Вихтерпалу. Много там не поймаешь, но что-то есть. Мне просто ужасно нравится рыба.

- Рыбалка и поедание рыбы – это для вас источник жизненной силы?

- Абсолютно. В последнее воскресенье ходил в море, вода поднялась – мне выше пояса. Ветер был больше 20 метров в секунду. Три часа в холодной воде таскал сети. Руки до сих пор в мозолях. Это такая же мощная тренировка, как положить на спину пятикилограммовый мешок с песком и отправиться бегать в лесу. Я же могу ходить в море на лодке, у меня и все снаряжение имеется, но дергать сети намного интереснее и опаснее! Это намного лучше держит в форме. Я не жадный. Если рыбы в сети нет, все равно проведена хорошая тренировка. А если есть хотя бы одна рыбка, считай, что мероприятие удалось. Такие вот у меня маленькие желания!

- И есть рыбу полезно...

- Расскажу одну историю. Когда в 1988 году я открыл рыбное товарищество, от холодной воды заработал серьезное воспаление суставов. Снаряжение тогда было намного хуже, никаких теплых гидрокостюмов. Было так больно, что на коленях ползал по кровати. Жить вообще не хотелось. Пробовал разные примочки, но боль не проходила. Растапливал в кастрюле парафин и держал руки в нем. Но тут одна старушка сказала мне, мол, Мати, что ты мучаешься, ешь одну рыбу и увидишь, что твои болезни пройдут. Красной рыбы у меня тогда, понятно, не было, но была щука, окунь, язь, камбала. Осмелюсь сказать, ни одного дня не проходило без рыбы. Конечно, я принимал и таблетки, которые выписал врач. А через три месяца я обнаружил, что мои руки, колени и плечи больше не болят. Я прекратил принимать таблетки и продолжил налегать на рыбу. Это до сих пор работает.

- В каком состоянии сейчас вы сами и ваше предприятие? Можете ли выдохнуть с облегчением, что скандал закончился, или скорее охаете, когда подсчитываете, какие убытки он вам нанес?

- Ущерб, конечно, большой. Я сделал предварительные подсчеты, но не хочу эту сумму называть. Речь идет о миллионах евро, очень серьезная сумма. Но что это оханье даст? Нужно упереться и продолжать. Я не могу повернуть время вспять и начать в той точки, в которой остановился.

В конце года мы много звонили руководителям магазинов и шеф-поварам ресторанов, желали им всего хорошего в новом году. Они были настроены позитивно, что вселяет в нас веру и надежду на то, что мы сможем вернуться в свою колею. Я бы не сказал, что они с нетерпением ждут нашу рыбу, но если мы хорошо поработаем, то вернем их назад.

- От листерии ваше предприятие лихорадило с марта прошлого года. Когда был самый тяжелый момент?

- (Долго думает.) Тяжелее всего было понять, почему такое происходит.  Почему именно мы попали в жернова Ветеринарно-пищевого департамента (VTA)? Я говорил со многими финнами, у меня там много хороших друзей, в том числе и среди владельцев рыбных фирм. Они звонили мне после истории в «Очевидце» (в передаче канала ЭТВ рассказали, что от гнездящейся на заводе бактерии умерли два человека – ред.) и выясняли, что происходит. Они спрашивали: ты изменился и чего-то недоговариваешь? Они просто не могли поверить, что VTA обвиняет завод, который по финским стандартам считается совершенно чистым!

- Но на вашем заводе нашли этот опасный тип…

- Да, я же говорил с руководством департамента, они сказали, что этот ставший известным тип листерии ST1247 должен был исчезнуть… Но вся Европа работает по-другому! В законах ЕС не идет речи ни об одном типе. Там есть требование, чтобы содержание листерии не превышало 100 единиц в грамме готового изделия. Мы тщательно выполняем это требование! И в Финляндии находили ультравирулентные типы даже опаснее, чем наш. Но финских чиновников это не интересует, если содержание остается меньше 100 единиц, то есть ниже предельной черты. Мы исполняем законы и хотим, чтобы ко всем в Европе относились одинаково.

- Вокруг скандала, связанного с листерией, возникло очень много теорий заговора. Даже на уровне министров говорили, что VTA исполняет чей-то заказ, вставляя вам палки в колеса. Что вы думаете об этих разговорах?

- Скажу честно: у меня слишком много дел, чтобы думать еще и обо всех этих теориях заговора. Все это чистая спекуляция, которой я стараюсь не забивать голову. Никогда не нужно пытаться изменить то, что не в твоих силах. Менять нужно то, что можно изменить. Мы пытаемся ладить с департаментом.

Даже если рыба не идет, ставить сети - это отличная тренировка. "Это то же самое, что бегать по лесу с пятикилограммовым мешком на спине». Фото: Tairo Lutter

В 1988 году со второй женой я ездил в Англию. Я меня была возможность там остаться, мне предложили хорошую работу в одной электрофирме. Жена решила остаться, теперь она живет в США, она миллионер, жена нефтяного бизнесмена. А я сказал, что не поеду, не брошу Эстонию.

Если мы все сдадимся, что будет с Эстонией? Да, мы попали в серьезный переплет, но сложности на то и даны, чтобы их преодолевать. Мы все хотим, чтобы Эстония относилась к нам лучше, однако сами не всегда хорошо относимся к ней. Мы должны сильно постараться, чтобы в Эстонии стало еще лучше. Я считаю, что этот скандал для всех нас должен стать уроком: и для меня, и для чиновников.

- Как выдержало ваше здоровье?

- Слава богу, пока держусь. Весной очень много ходил на рыбалку и собирал землянику. В пять заканчивал работу в конторе, шел в лес и до восьми собирал ягоды, а потом до 11 закатывал их по банкам. Так уставал, что валился с ног и сразу засыпал. Осенью собирал грибы и орехи. У меня ужасно много орехов дома, каждый день их грызу. Беру щипцы, щелк-щелк, штук сорок съедаю за раз. Они сладкие и чертовски вкусные!

- После того, как в конце ноября заводы M.V.Wool закрыли, ваши дети Меэлис и Мооника взяли управление и коммуникацию на себя. Вы отошли в сторону. Почему?

- Скажем так, эмоционально мне было очень тяжело. У меня возникло ощущение, что я потерял дело всей жизни, отрезаю от себя кусок чего-то такого, что прежде работало на полную мощь. Мы не могли об этом говорить. Те 27 человек, которых я сократил, обнимали меня, а мне было ужасно плохо.

Именно увольнение людей принесло много бессонных ночей. В прошлую среду я до четырех утра думал, что делать с 37 работниками - сокращать их или нет. Думал о каждом по отдельности. В итоге решил их оставить. Это означает, что вместо 125 человек мы сократили только 27.

- Это было решение, принятое головой или сердцем?

- Это правда, между ушами нужно сохранять холодный рассудок. Было ли это экономически выгодное решение, выяснится к Ивановой ночи. Это зависит от того, насколько мы восстановим наши рынки и клиентов.  Скажу так: цена сохранения работников – где-то 180 000 евро. Если не удастся восстановить прежние объемы, заплачу за все из своего кармана. Но верю и надеюсь, что мы справимся.

- Какое настроение были у работников, когда они узнали, что должны уйти в принудительный отпуск до Рождества?

- Она женщина, которая проработала у меня лет 13, рассказала мне такую историю. Как-то под Рождество на выходные к ней приехали внуки, им по 9-10 лет. Как всегда бабушка пекла им блины, а одна из внучек была немного не в настроении, крутилась вокруг и как будто хотела что-то сказать. Бабушка спросила, что у нее случилось. Внучка позвала ее в другую комнату, забралась к ней на колени и сказала: «Бабушка, не дари мне в этом году никаких подарков. У меня все есть. Но скажи дяде Мати, чтобы он открыл завод, чтобы ты могла ходить туда на работу». Это была история, которая заставила мое сердце колотиться.

Каждый год Мати ездит в Финляндию на соревнования по ловле щуки, где встречается с руководителями рыбных фирм с обеих сторон залива, ведет беседы и ходит в баню. Фото: Tairo Lutter

- Прежде вы сказали, что из прошлогодней чехарды урок должны извлечь как вы, так и VTA. Чему научились вы?

- Самая большая наша ошибка - что в Эстонии чиновникам противоречить нельзя. Даже когда все дела в порядке, тебе нужно унижаться. Это как в семье происходит общение с женой или с тещей. Если они что-то говорят, всегда нужно отвечать: да, правильно, я абсолютно согласен. (Улыбается.)

- Со стороны сложилось ощущение, что вы обвиняете департамент.

- Я никогда не обвинял Ветеринарно-пищевой департамент! Когда в 1988 году я занялся бизнесом, то установил для себя четкие принципы. Один из них заключается в том, что я могу сколько угодно нахваливать свой товар, но ругать чужой товар нельзя. Я до сих пор придерживаюсь этого принципа.

- Несколько человек говорили мне, что сопереживали вам, но изменили свое мнение, когда в день закрытия заводов вы не пустили в дом чиновников VTA, которые хотели проверить содержимое складов.

- Это было не наше решение. Это было решение адвокатов. Законно это или нет, сейчас ведется спор. Я сам не могу сказать, было ли это ошибкой. Я не знаю.

- И все же. Можно ли было быть более дружелюбным и готовым к сотрудничеству?

- Мы все время успешно сотрудничали с департаментом. До июля прошлого года, когда нас перестали понимать. Я могу за что-то посыпать свою голову пеплом, но тут был спор по принципиальным вопросам. Закон исполняется или нет. Я всегда думал, что Эстония – правовое государство и здесь действуют законы.

- То, что дело приобрело политический характер, – обращение к министру Марту Ярвику – как вы теперь думаете, было правильным решением?

- В действительности мы не ходили к министру Ярвику, мы ходили в Министерство сельской жизни. Нам все равно, кто тогда был министром. Мы смотрели на министерство как на вышестоящую инстанцию, которую можно попросить о помощи в ситуации, когда в подчиненном ему учреждении обходят законы.

Не должно быть такого, что сегодня нас обвиняют за бактерию, которая причинила ущерб несколько лет назад! Тогда VTA нас тоже проверял и сказал, что все в порядке. Мы действовали из лучших побуждений. Может быть, через пару лет опять найдут какой-то новый тип бактерии, которой у нас сегодня вообще нет. Тогда тоже закроют все заводы задним числом? Но сидя на этой пороховой бочке невозможно заниматься бизнесом и инвестировать! Эта проблема может угрожать всей пищевой промышленности Эстонии.

- Вы сказали, что перед чиновниками нужно унижаться. У них в Эстонии слишком много власти и слишком мало ответственности?

- Большая часть чиновников – очень приличные и доброжелательные люди. Но как в стаде есть отдельные паршивые овцы, так есть они и среди чиновников. Меня не тревожит ни один чиновник, напротив, они мне нравятся, когда соблюдают законы.

- Вижу, что на вашем рабочем столе нет компьютера. Как вы занимаетесь делами?

- Компьютером я действительно не пользуюсь, у меня проблемы с глазами. (Лукаво улыбаясь, достает из кармана смартфон – ред.) Но тут все есть. Скажем так, всю работу с компьютером делают дети. У меня, к счастью, хорошие дети.

- Какова сейчас ваша роль в управлении M.V.Wool? Кроме того, что вы являетесь его собственником.

- Моя самая главная роль заключается в том, чтобы держать предприятие в экономическом плане. Я отвечал за это последние 30 лет. На основании своих знаний и опыта вижу, где могут скрываться возможные опасности. Знаю, куда и сколько инвестировать, сколько сырья покупать, чтобы не возник кризис ликвидности. Дети это тоже знают, но они позволяют мне работать из уважения к пожилому человеку. Кроме того, мы обсуждаем друг с другом все проблемы, у нас очень плотное общение.

- Как вы при всем происходящем вокруг поддерживаете в семье такое хорошее настроение?

- Настроение в семье поддерживаем юмором. Мы много шутим. Иногда шутки серьезные, иногда резкие. Мы друг другу всегда внушаем, что самое главное - чтобы все были здоровы. Самым сложным моментом было, когда дочь и зять в последний час старого года попали в тяжелую аварию. Зять даже вылетел из машины. Чудо, что машина его не раздавила. И дочь получила сильный удар. К счастью, оба сейчас поправляются. К сожалению, в аварии погиб наш щенок.

Дети живы, никого не отвезли в дурдом, внуки веселые, растут. Это – богатство! Скажу честно, что я очень богатый человек: у меня восемь внуков и один правнук! Делайте еще! Это все (показывает на завод – ред.) не является никаким богатством на фоне семьи, это все временное!

И еще о богатстве. Когда я окончил школу, я попал в Harju KEK. Это было очень богатое предприятие, которое платило очень высокие зарплаты. Я упорно работал, был одним из сумасшедших работников. Когда был бригадиром, получал три директорские зарплаты. И хотя по молодости были недели, когда я ел только хлебные корочки и варил яблочный суп, в экономическом плане я прожил очень сильную жизнь. Но детей всегда учил: с вами может происходить все что угодно, но деньги не должны взять над вами власть. Если деньги порабощают человека – всё, труба! До тех пор, пока человек управляет деньгами, проблем нет.

- Весной вам исполнится 75 лет. Как долго вы еще собираетесь быть на предприятии?

- Конечно, буду до тех пор, пока в голове сохраняется холодный рассудок и я могу что-то дать детям. В действительности я еще в прошлом году планировал отойти от дел, работать два-три дня в неделю, проводить время в своей хибаре в Финляндии, но тут грянул этот скандал. Я считаю, что мне нужно еще пару-тройку лет проработать на полной ставке, чтобы фирма выбралась из трудностей.

- Этот скандал стал самым трудным моментом в вашей предпринимательской карьере? Или в 1990-х годах были проблемы и посильнее?

- Естественно, связанный с листерией скандал является самым большим кризисом. Я боюсь, что в истории не только нашей фирмы, но и во всем мире. Ни одно предприятие не оказывалось в таком положении из-за листерии.

А что касается 1990-х годов, то тогда все было хорошо, поскольку у меня были очень хорошие друзья. Крышу, конечно, приходили предлагать. Я сидел на своей кухне, четыре молодых парня напротив. У всех было оружие за поясом, но я приказал им положить руки на стол. Хладнокровно сказал, что если кто-то из них двинет рукой, застрелю. Вы же еще не жили, детей нет, хотите так умереть? – спросил у них. Они испугались. В действительности никакого оружия у меня не было. Эти братки хотели денег. Я сказал, что денег у меня нет, я только строю завод. Мол, если хотите, берите строительные блоки – 1,2 тонны, больше мне дать нечего. Через полтора часа они ушли.

Если несколько десятков лет назад Мати за раз мог вытянуть до 30 рыбин, то теперь счастлив, если в сети окажется пять штук. Фото: Tairo Lutter

- Вы – предприниматель, страстный рыбак, отец, дед и прадед, а также член Ляэне-Харьюского волостного собрания. Что еще вмещается в вашу жизнь?

- Больше всего удовольствия мне доставляет, если удается сделать людям что-то хорошее. Вы даже не представляете, насколько это приятно. Расскажу еще одну историю. В начале 1990-х годов часто ездил на Хийумаа и Сааремаа покупать угрей. Наш маринованный угорь тогда уже был в ресторане гостиницы «Олимпия» и популярность набирала обороты.

Договорился с хийумааскими рыбаками, что каждую неделю буду приезжать и покупать угря у них. Обычно возвращался примерно с 250 килограммами. Я ездил уже почти год, когда в окрестностях Суурсадама ко мне подошла женщина. Она сказала, что ее внучка тоже рыбачит, ловил донниками угрей. Спросила, не куплю ли я и у нее? Я ответил: в чем вопрос, конечно, куплю!

Внучке было лет 12, очень робкая, ничего не говорила. Ее отец тоже был рыбаком, но он трагически погиб. По словам бабушки, девочка хотела купить себе школьную форму. «Тебе, бабушка, со мной тяжело!» - говорила она. Я несколько лет покупал на Хийумаа и у этой девочки угрей. Позже начал покупать рыбу в Дании, и больше на острова не попадал. Забыл уже об этой истории. А лет десять назад продавал рыбу во время кампании Таллиннского универмага, и вдруг ко мне подошла молодая женщина, 25-летняя, и спросила, Мати ли я. Я кивнул. Она очень обрадовалась, обняла меня за шею, даже поцеловала в щеку! Я смутился, спросил, не перепутала ли она меня с кем-то. «Не перепутала, вы спасли мне жизнь! Я – та маленькая девочка, которая ловила для вас угрей», - сказала она, помахала рукой и ушла. Я сидел там полчаса, не мог сказать ни слова.

Это события, которые заставляют думать о жизни. Такие моменты нельзя пропустить.

- Вы делитесь хорошими и красивыми воспоминаниями, но скажите, а плохое вы в жизни тоже делали? Раскаиваетесь в чем-то?

- Конечно, я совершал ошибки. Но даже если что-то такое делал, старался это исправить. Умышленно я никому не сделал ничего плохого.

Еще вспомнил. Молодым мужчиной я закончил Таллиннский политехникум, приехал домой, дома меня ждал торт, на столе стояли цветы. Отец, который был простым рабочим, сказал мне так: «Мати, ты окончил техникум, и если когда-нибудь ты станешь маленьким начальником, запомни мой наказ: никогда не отнимай у работника того, что является его личным. Никогда не дери с него три шкуры!»

Сегодня я могу положа руку на сердце сказать, что я не обидел ни одного работника. Когда я был прорабом в Harju KEK, иногда получалось так, что приходилось думать, где поджать расходы. Сразу на ум приходили слова отца. На работниках я не экономил, скорее старался платить им больше, чем меньше.

- Для вас важно, чтобы M.V.Wool отошел вашим детям и внукам? В последнее время в Эстонии есть примеры, когда дело жизни продают иностранцам, поскольку дети не хотят продолжать вести бизнес.

- Да, для меня очень важно, чтобы фирма оставалась в руках семьи. Мне неоднократно делали предложения продать предприятие. Я не продал. Как я уже сказал, деньги никогда не брали надо мной власть, я никогда не был алчным. Я живу очень скромно, не выпиваю и не транжирю, меня не соблазнить бог весть чем.

На M.V.Wool действительно работает много членов семьи (Мати радостно и с гордостью перечисляет всех сыновей, дочерей и их спутников жизни, затем внуков и их супругов, которые работают в фирме – всего девять человек из близкого круга – ред.) Никто не хотел уйти.

- Как вам удается сохранять так много членов семьи в фирме?

- Смотрите, с детьми нужно заниматься тогда, когда они этого хотят. А не тогда, когда ты сам хочешь это делать. Возраст, когда ребенка можно заставить, это четыре-семь лет. К десяти годам нужно дойти до того, чтобы детям нравилось быть с тобой. Если этого не добьешься, тебя забудут.

У меня с внуком спутницы жизни есть такая договоренность, что он выучится на очень хорошего рыбного техника и придет ко мне на работу. Он сам этого хочет. Мы вместе ходим на рыбалку, говорим о разном. Ему 13 лет. У него есть восьмилетний брат, который спрашивает, что если место рыбного техника уже занято, то какие должности еще есть на заводе.

Когда моему внуку Маттиасу – мы зовем его Мату – было семь лет, мы стояли у магазина Харкуского завода, где, как известно, крупными буквами написано «Рыбный магазин Мати». Он сказал мне: «Дедушка, когда я однажды вырасту, смогу ли я вместо буквы „и“ написать букву „у“, чтобы новый магазин назывался „Рыбный магазин Мату“»? Он сказал, что хочет стать директором рыбного завода.

В этом возрасте ребенка пытаются направлять. Семечко нужно положить в землю там, где оно пустит росток. Семечко не бросают на стеклянный стол (стучит кулаком по стеклянному столу – ред.). А 16-17-летний человек точно, как этот стеклянный стол. Тут уже сложно что-то сделать.

Жизнь Мати Ветевоола

74 года

Образование:

1965 – Таллиннский политехникум

Работа:

• 1966-1994 - Harju KEK, сначала бригадир, затем прораб
• 1988 – учредил первое в Эстонии основанное на частном капитале рыбное товарищество в Вихтерпалу
• 1994 - M.V.Wool AS, учредитель и руководитель

Другие должности:

• Член Ляэне-Харьюского волостного собрания, председатель бюджетной и экономической комиссии
• Член совета Эстонского рыбного союза

Награды:

• Знак отличия «Белая звезда» IV класса
• Премия за дело жизни
• Знак отличия Торгово-промышленной палаты I класса

Хобби:

Рыбалка, сбор ягод и грибов, природа, путешествия

Личная жизнь:

• Спутница жизни – Майре
• Сын Меэлис Ветевоол и дочь Мооника Ветевоол являются акционерами M.V.Wool
• Приемный сын Юрий Каштанов руководит заводом в Вихтерпалу
• Зять Индрек Раянгу является директором по продажам M.V.Wool, а внук Хендрик Раянгу – руководителем по продажам
• Итого: восемь внуков и один правнук.

- Вы говорили, что алкоголь не употребляете. Но, кажется, это является одной из самых больших проблем в Эстонии. Автоаварии, пожары, насилие. Как вам удается держаться от алкоголя подальше?

- Да, когда я недавно читал про аварию на Сааремаа, в которой погибли три человека, я плакал. Может быть, в последнее время у меня слишком потрепаны нервы. С другой стороны, я всю жизнь такой.

Я всю жизнь веду трезвый образ жизни. Один раз был пьяным, когда провожал лучшего друга в армию. Тогда я чувствовал, вот черт, голова гудит, я больше не могу. Но были периоды, когда я годами был абсолютно трезвым. После смерти первой жены я долго не пил. Я остался с детьми один, растил их, повсюду возил на машине.

В последнее время я позволял себе по вечерам по одной рюмке, поскольку нервы были напряжены. Я меня есть одна марка, которую я пью – Cointreau (апельсиновый ликер – ред.). У меня есть специальная рюмка, норвежцы подарили. С большим удовольствием беру рюмку и закусываю рыбным хлебом. (С гордостью.) Честно признаюсь, в последнее время грешил и выпивал две рюмки. Но это все.

От алкоголя меня оберегало мое детство. Особенно сильные воспоминания у меня об одной истории, когда отец, работая в кооперативе в Падизе, получил первую зарплату. Он сказал мне: другие мужики с первой зарплаты купили бутылку водки, а я, парни, смотрите, купил вам на те же деньги ананасовых конфет. Он вывалил конфеты на стол, и на мой детский взгляд, их было очень много. В тот момент я подумал: когда вырасту, то и я вместо бутылки водки всегда буду покупать конфеты.

Поверьте мне, это то, что в течение всей жизни удерживает меня от алкоголя. Например, в техникуме были такие вечеринки, когда брат не узнавал брата. Парни, девушки – все уходили на дно. Мне было противно на них смотреть. Мне это не нравилось.

Старик и море. Фото: Tairo Lutter

- В последнее время вы следили за политикой? Вас тревожат все эти склоки, оскорбления?

- Конечно. Политики должны быть очень осторожными в выборе слов. Все это никому не нужно. Но иногда нужно уметь сказать жестко.Я сам был беспартийным большевиком и останусь им до смерти. В волость Падизе (теперь Ляэне-Харьюская волость – ред.) в свое время меня заманил прежний старейшина. Я сказал ему, что приду только при одном условии: я не буду ничьим намордником и ни на кого нападать тоже не буду. Я высказываю свое мнение, но если кто-то мне докажет, что по-другому лучше, могу изменить свое мнение. Так и получилось.

- Ваш завод снова встанет на ноги и восстановит былое величие?

- Я уверен, что листерия нас не разрушит. Нужно понять, что без листерии невозможно, она повсюду в природе. Умные профессора говорили мне, что если хотите освободиться от листерии полностью, вам нужно дистиллировать Балтийское и Норвежское моря. Это же абсурдно, это невозможно!

Заново выстраивая фирму нам нужно выбрать правильный темп и такт. Возьмем нашего известного копьеносца Магнуса Кирта. Если бы он бросал копье прямо вверх, из этого ничего не вышло бы. Если бы он бросал параллельно земле, тоже ничего не вышло бы. Он должен выбрать правильную траекторию.  В бизнесе то же самое. Нужно выбрать правильную траекторию, по которой двигаться дальше, чтобы удовлетворять свои амбиции, но не выдохнуться быстро. Думаю, у нас все получится.