Корделия с самого начала казалась мне не светлым ангелом, пострадавшим за то, что с комсомольским задором резала в лицо отцу-маразматику правду, а куда более сложным персонажем. Не могла она так уж далеко уйти от сестер, это только в сказках двое сыновей умные (т.е. бессовестные эгоисты), а третий дурак (т.е. честный и добрый). Или две сестры – стервы, а третья – гений чистой красоты. Сочинители народных сказок были хорошими людьми, но в генетике не соображали.
Не забудьте и еще одно обстоятельство. Шекспир был британский патриот и государственник. Он понимал, что любая ступень на лестнице власти может быть гнилой, и даже не одна, а несколько (см. в «Гамлете»: «прогнило что-то в королевстве Датском»), но верил в необходимость самой лестницы. Это сегодня мы убеждаемся, что не прогнившую ступень надо искать днем с огнем, и то неизвестно, найдешь ли. Шекспир сострадал Корделии, но – она привела на землю Британии чужое войско. И потому обречена.
Корделия (Мария Семенова), вернувшаяся в Британию во главе французской армии, уже не та девушка, которая отказалась вешать осужденного вольнодумца. Обстоятельства изменились; она стала настоящей валькирией, готовой рубить и колоть. С остервенением она всаживает в раненых противников свой меч – и гибнет от руки недобитого «Британского рекрута», который перерезает ей горло.
В финале на сцене остается живописная груда трупов и горстка случайно уцелевших персонажей (Герцог Альбанский, Эдгар, Кент). Герцогу по тексту положено «вывесть край из горя и позора», а может, чем черт не шутит, даже поднять страну с колен. Он не хочет брать на себя ответственность, но тут голубь-дутыш роняет на щеку Герцогу увесистую каплю, тот проникается сознанием своей исторической миссии и клянется, что при его правлении не будет пролита ни одна капля крови. Но тут у одного кровь идет из носа, у другого открылась рана, и Герцог, окончательно спятивший от такого когнитивного диссонанса, убивает несчастных.
Затем, то ли раскаявшись, то ли поняв, что трупами править – не то, что живыми, он, упрятав за щеку очередное голубиное яйцо, собирается вешаться. Малодушничает, медлит, бормочет про себя строки из шекспировского Сонета 130: «А тело пахнет так, как пахнет тело, не как фиалки нежный лепесток». Наконец, под музыку “Army Dreamers” повисает, ставя точку в вакханалии убийств. Но нет, это только многоточие. Из открытого рта мертвеца появляется клювик голубя. Птица мира над апофеозом войны? Горький и ироничный финал!