Повесили пять или шесть декабристов

Елена Скульская
Copy
"Союз спасения" снискал репутацию пропагандистского фильма.
"Союз спасения" снискал репутацию пропагандистского фильма. Фото: Кадр из фильма "12"

Если бы не пандемия, мы бы в ближайшие дни посмотрели на большом экране фильм Андрея Кравчука «Союз спасения» о декабристах. Ну, посмотрим потом, не стоит переживать. А поговорить о нем можно уже и сейчас.

Отец рассказывал мне: в 1937 году в Киевском университете, где он тогда учился на филфаке, одного за другим арестовывали профессоров; сначала, не без тайного ликования, происходила смена власти – юные научные сотрудники кафедры  стремительно продвигались по карьерной вертикали. Потом бег с препятствиями несколько замедлился, не хватало даже аспирантов для ведения занятий, стали присылать школьных учителей. Перевелись и они. Тогда явилась робкая деревенская девушка в алой косынке на голове, открыла тетрадку в клеточку и прочла, несколько запинаясь: «В качестве звериной своей ненависти Николай I повесил пять или шесть декабристов!».

По фильму Андрея Кравчука можно судить о том, как мало преобразилось невежество, особенно невежество художественное: бегут по экрану люди в мундирах то в одну сторону, то в другую, вот некто толстый, обрюзгший, едва сдерживающий туловище мундиром, падает сраженный пулей на снег. Это генерал Милорадович, герой войны 1812 года, чье бесстрашие походило на безумие и безрассудство; стрелял в него Каховский. Тут бы вспомнить, сидя в зрительном зале, хрестоматийные строчки Наума Коржавина: «И какие бы взгляды вы //Ни старались выплескивать, //Генерал Милорадович //Не узнает Каховского». Но не до поэтических строчек, не до раздумий, движение толп стремительно, все толкаются, тесно на экране. (О том, кто есть кто, мы узнаем только по вспомогательным титрам. Знаете, как в старых семейных альбомах: снимок, а под ним: «Двоюродный дедушка и – имя – фамилия — род занятий), а толпа бежит дальше.

В плохо сидящем мундире, густо загримированный для придания лицу значительности, появляется на послушном понуром коне артист Иван Колесников в роли Николая I (надо сказать, что в роли Довлатова в фильме «Конец прекрасной эпохи» он смотрелся более убедительно, хотя тоже недостоверно, а тут на грозную императорскую стать и вовсе не тянет).

Бегут по площади еще многие и многие знаменитые российские актеры: от Максима Матвеева (он, как указано в титрах с завитушками, под старину, играет Трубецкого, доблестно сражавшегося на войне 1812 года, но в фильме выведенного форменным трусом) до Антона Шагина (восторженного Рылеева, читающего свои посредственные стихи и всё рвущегося в великую Историю); от Павла Прилучного до Игоря Петренко.

Пушечные ядра врезаются в лед, пушечное мясо под этот лед уходит. Кто с кем воюет, кто против кого, «чего» вообще происходит? Да не до разбирательств сейчас, а, как говорил герой Грибоедова: «Шумим, братец, шумим!»

Надо было хотеть севрюжины с хреном

«Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном», – писал Салтыков-Щедрин. По времени никак не могли быть знакомы с этим великим высказыванием декабристы, а то непременно бы выбрали севрюжину с хреном, да и не болтались бы на гнилых петлях на виселице.

Вроде бы сказал Грибоедов о восстании декабристов, об их методике, тактике, продуманности переворота: «Сто человек прапорщиков хотят изменить весь государственный быт России». Может быть, и не говорил он этого, но был человеком государственным и отлично понимал, что никакое легкомысленное жертвование собой и другими людьми реальных изменений принести стране не может.

Выдающийся историк Натан Эйдельман, на которого ссылаются почти все российские рецензенты фильма, говорил мне в одной из бесед, что русская литература, русская культура всегда мечтала о свободе, всегда рвалась к ней, но и всегда ужасалась результатами борьбы, всегда с негодованием отвергала кровь и убийства.

Храбрые, яркие, талантливые люди – как бы ни относиться к самому восстанию – участвовали в тайных обществах, а на экране говорят они одними банальностями, причем банальностями пафосными, выспренними. Уж что написали им сценаристы – Никита Высоцкий и Олег Маловичко – то и говорят. Мол, мы за Константина и подавайте нам конституцию. А император им и отвечает: Дык, кто ж ее не хочет, конституцию-то? Все хотят! Мне самому без конституции жизнь совершенно не мила.

Даже сегодняшний, самый убогий литератор побрезговал бы изъясняться таким примитивным, замшелым, червивым языком, которым пользуется в фильме лучшая часть тогдашнего общества. А уж декабристы, безупречно владевшие устным жанром, блистали афоризмами, остротами и эпиграммами, а не повторяли на все лады: желаем одного – войти в историю России!

(Кстати, когда в мире становится тревожно, то всплывают великие стихи, гениальные строки, что заполнили сейчас даже Фейсбук, оказалось, что в благополучном времени было не стыдно цитировать графоманов и ставить им сотни лайков, а как дошло до беды, то все вспомнили и Пушкина, и Бродского, и Кушнера, и Левитанского, – называю то, что попалось в ленте за последние несколько часов).

Улицы разбитых фонарей

Хочу представить себе человека, пришедшего в кино на блокбастер «Союз спасения», ничего и никогда о декабристах не слыхавшего, но прельстившегося рекламой и популярными артистами. Что же он узнал о декабристах, присмотревшись как можно внимательней и даже не хрустя попкорном? А вот что: набедокурили ребята, наболтали, настреляли, набаловались со спичками; уж и уговаривали их, и предупреждали, и пытались не замечать, и имена их узнавать не хотели, понимали, что дело-то молодое, хочется порезвиться. Но ребята, пацаны, всё не успокаивались, всё бесились и кричали, в сложный для государства период взяли и затеяли восстание вместо того, чтобы помочь Николаю I сесть на престол. Ну что ему было делать? Пришлось некоторых зачинщиков повесить. Кажется, пять или шесть. Ну, не так чтобы много, а несколько человек. А то, что перевешивать пришлось из-за гнилых веревок, так где же крепких напасешься на всех бунтовщиков?

Говорила же тетушка Ивана Васильевича из «Театрального романа»: «Мы против властей не бунтуем» – «Зачем же бунтовать, – поддержал ее я». И правда, зачем это беспокоиться, бегать куда-то, восставать? Нет, цитата не подходит, не могли декабристы предвидеть, что там напишет Михаил Булгаков.

А авторы фильма со старушкой совершенно согласны. И сняли фильм с картонными фигурками, без единого характера, без единого хоть сколько-нибудь убедительного образа. Бестолково, суетливо, да еще умудрились сделать судьбоносным событием российского кинематографа, предполагалось даже включить в школьную программу для изучения.

Не мне писать о политической подоплеке фильма – об этот оселок отточили свое остроумие все известные российские издания. Меня политика в данном случае совершенно не интересует. Меня интересует: почему рано или поздно к власти в искусстве (почти всегда) приходят люди малоспособные, ничего толком в искусстве не понимающие и злобные в силу того, что – неудачники?

Комментарии
Copy
Наверх