Карл Лауметс: сейчас очень многое в жизни меняется так же, как и в 90-е

Елизавета Калугина
Copy
Карл Лауметс.
Карл Лауметс. Фото: архив Русского театра

13 марта в Русском театре была отменена (причина хорошо всем известна) премьера спектакля «Утопия» по одноименной пьесе Михаила Дурненкова. Новая дата премьеры —  2 мая. Поставил «Утопию» эстонский актер и режиссер Карл Лауметс, удостоившийся премии от Театрального союза Эстонии как лучший режиссер 2018 года за постановку «Калевипоэг» в театре «Ванемуйне». Rus.Postimees поговорил с Лауметсом об особенностях работы в Русском театре, театральном минимализме, страхе перед будущим и многом другом.

В «Утопии» исследуется грань между ностальгией и болезненным желанием сбежать в прошлое и зависимость — у кого от веществ, у кого от воспоминаний. История проста и сложна одновременно: одна несчастливая семья — замученная жизнью мать Надя (Татьяна Маневская), отец-алкоголик Леха (Игорь Рогачев) и сын-наркоман Юра (Эдуард Теэ) — получает шанс начать новую жизнь. Правда шанс довольно сомнительный: успешный бизнесмен Кирилл (Дмитрий Косяков) чуть ли не принудительно заставляет их воссоздать захудалую пивную под названием «Утопия», которую семья содержала в 90-х. Попытка реконструировать прошлое и законсервироваться в нем во имя лучшего будущего ни к чему хорошему не приводит. Кирилл ненадолго получает желаемое, но расплачиваются за это архитекторы его персональной утопии.

В прошлое давно пути закрыты

— В ходе работы прошедшей в прошлом году в Русском театре международной лаборатории «Современная русскоязычная драматургия в эскизах молодых эстонских режиссеров» вы выбрали пьесу Михаила Дурненкова «Утопия». Чем она вас привлекла?

— Эта пьеса очень хорошо написана, и это меня сразу увлекло. Кроме того, это история семьи. Интересны человеческие отношения — распавшаяся семья, которая снова воссоединилась, и то, что между ними происходит. Интрига этой истории заключена в том, что героям нужно вернуться в прошлое, чтобы продолжать жить. Интересна философская составляющая, которая всему этому сопутствует. Мы порой думаем: а могли бы мы что-то изменить, если бы была возможность вернуться в прошлое и дать ситуации второй шанс?

— «Утопия» — это и семейная драма, и завуалированно показанная драма целого государства, и просто глубокое философское высказывание. Что в первую очередь «Утопия» для вас?

Для меня «Утопия» — это семья, отношения между людьми. Почему-то люди обращаются к прошлому, особенно к 90-м, в контексте этой истории. Если задуматься, в 90-е действительно общались не так, как сейчас, при нынешнем укладе жизни. Общение сильно изменилось, люди сейчас общаются через соцсети, при посредничестве экранов; наверное, была другая близость и другая человечность в ту эпоху. Для меня «Утопия» — это люди, и, надеюсь, что это проходит сквозь всю постановку: мы видим воссоединение этой семьи и понимаем, почему они этого хотели.

Репетиция спектакля.
Репетиция спектакля. Фото: архив Русского театра

— Страх перед будущим, неудержимое желание держаться за прошлое, нежелание меняться — проблема не только героев пьесы. Как это можно преодолеть?

— Как сказал автор пьесы, и я сам так же думаю — как сильно бы мы ни скучали по прошлому, не нужно бояться будущего. Страх перед будущим не должен мешать течению жизни. Невозможно вернуться в прошлое — мы можем что-то изменить, я верю в это, но для этого нужна смелость. Часто, мне кажется, люди застревают в каких-то поведенческих паттернах, они надеются, что жизнь изменится, они хотят, чтобы жизнь изменилась, но не готовы предпринять для этого что-то важное и решающее. Влияет какой-то страх или комфорт...

— Худрук Русского театра Филипп Лось ставит сейчас «Утопию» в Русском драматическом театре Литвы, а бывший руководитель театра Марат Гацалов в 2018 году поставил «Утопию» на сцене Театра наций в Москве. Чем вы объяснили бы интерес к этой пьесе? В чем ее актуальность?

— Я думаю, сейчас как раз момент, когда очень многое в жизни меняется так же, как менялось в 90-е — подводится итог сегодняшнему восприятию жизни. Столько изменилось, и как будто хочется за что-то ухватиться. Я думаю, это одна причина, а другая в том, что пьеса написана очень современно, остро и автор очень хорошо передал нынешнее время. То, как люди воспринимают и ощущают время, отражается в героях и в ходе этой истории.

— Михаил Дурненков — яркий представитель новой драмы, появившейся на свет в 90-х и ознаменовавшей собой процесс обновления российского театра. Его брат, драматург Вячеслав Дурненков, так охарактеризовал новодрамовцев: «Сегодня в драматургию пришли люди, которые в юности хотели стать рок-музыкантами». Насколько вам близко такое мироощущение?

— Я не хочу быть рок-музыкантом, мне кажется это жизнью в иллюзии. Для меня важнее другие ценности.

«Люди есть люди, и у нас больше сходства, чем различий»

— Подарила ли вам какие-то открытия и сюрпризы возможность поработать в Русском театре?

— У меня пока не так уж много опыта работы в разных театрах, но могу сказать, что в Русском театре очень открытая атмосфера, очень дружелюбная и теплая. Работа с актерами была определенно другой: они более открыты эмоционально, эстонцы часто многое держат в себе и сразу не будут говорить очень прямо, а русские открыто высказываются, и я думаю, что это значительно упрощает работу. Приятный беспорядок. Нет чрезмерной корректности, но всегда все будет сделано. Мне там было уютно. Приятно и удобно.

Репетиция спектакля.
Репетиция спектакля. Фото: архив Русского театра

— Легко ли было найти общий язык с актерами Русского театра?

— Если говорить о языковом аспекте, то, к счастью, у нас в труппе есть Эдуард Теэ. У меня довольно хороший языковой багаж, были очень хорошие учителя русского языка. Языковой барьер в конце определенно уменьшился, но он и не был препятствием. Забавно, сначала казалось, что потребуется время на адаптацию, чтобы понять актеров, но потом я так привык... И когда кто-то спрашивает, разные ли эстонские и русские актеры или русский театр и эстонский, я уже не могу ответить, я привык. Может быть, сначала так казалось, но теперь уже не знаю. Люди есть люди, и между нами больше сходства, чем различий. Найти общий язык с актерами точно не было проблемой. Если коротко, то мы друг друга все-таки очень хорошо поняли. Не было такого, чтобы мы друг друга не понимали.

— В спектакле эффектные, но очень простые декорации. Почему «Утопия» визуально решена так минималистично?

Мы с художником хотели создать такой сценический мир, в котором не уделяется много внимания бытовой стороне, а делается акцент на игре актеров и отношениях между людьми. Философский уровень делает эту историю более универсальной. И, конечно, это вопрос вкуса, вопрос стиля — какой театр нам нравится. Меня очень интересует актер в театре и что он может создать на сцене. Мне кажется, что для этого необязательно ставить на сцену несколько прилавков или другой реквизит, нужно найти возможности создать этот мир без них. Меня, конечно, интересуют намного больше игра актера и человеческие отношения, сама ситуация, и мне очень понравилось, как художник оформил сцену. Визуально это очень красиво и стильно. Одним словом, мне нравится.

— В пятницу после сыгранного без зрителей спектакля вы сказали, что не совсем довольны результатом. Вы собираетесь что-то улучшить или все же «не надо делать "Утопию" лучше»?

— Точно нет ничего, что я хотел бы изменить; скорее, скажем так, эта театральная эстетика может быть не всем актерам привычна, для меня это тоже в первый раз — такой минималистский стиль. Хочется остаться уверенным в себе и продолжать делать то, что мы создали на репетициях. Это такой театральный стиль, нельзя позволить приходу публики помешать, нужно сосредоточиться на игре. Это очень безжалостная форма — все усилено, и поэтому некоторые вещи нужно обговорить. Уверен, что публика в итоге поучаствует в том, что было у нас в репетиционном зале.

— Долгожданная премьера из-за чрезвычайной ситуации перенесена на май. Какой была ваша первая реакция?

— Первая реакция — мы сможем придать процессу какую-то завершенность, он не останется в выжидающем состоянии. Мы можем все свернуть до тех пор, пока не возобновим работу и не проведем восстановительные репетиции. Я думаю, в итоге такие периоды идут на пользу. У актера ненадолго появится дистанция, а когда мы снова вернемся к этой постановке, то сможем посмотреть на нее свежим взглядом — кто знает, может быть, мы тоже застряли в каких-то мыслительных шаблонах. Актерам такие паузы всегда идут на пользу, по крайней мере, могу сказать так на основании своего опыта. Если какой-то эпизод многократно игрался, то приходит, например, лето — три месяца, когда вообще не играют — и открывается новое дыхание. Первой реакцией были изумление и испуг, но, как я всегда стараюсь думать, нужно из идеального делать эффективное и эту ситуацию обратить себе на пользу.

Комментарии
Copy
Наверх