Анализ Postimees: это так быстро не кончится

• Историки будущего будут говорить об эпохе до и после коронакризиса
• Кажется, Европа не сможет обуздать эпидемию, как это сделали в Азии
• Кризис заставит все общества критически взглянуть на себя в зеркало

Чем дальше, тем понятнее становится, что большинство стран не сумели выстоять лицом к лицу с вирусом и весной пандемия продолжает распространяться. Уже сейчас кризис в здравоохранении больше, чем что бы то ни было на памяти нескольких поколений. Он в любом случае пройдет, но его последствия могут быть такими, что на возвращение к нормальной жизни, которая была до пандемии, не стоит надеяться, пишет Postimees.

Историк медицины Чарльз Розенберг сравнил распространение эпидемии с социальной драмой в трех действиях. Первое дает лишь отдаленно понять, что нечто приближается, а действующие лица – главы государств, политики, предприятия и обычные люди – воздерживаются от чрезмерных реакций, поскольку на первый взгляд кажется, что, скорее, следует защищать экономику и прочие собственные интересы. Первое действие завершается резкой эскалацией заболеваемости и смертности.

Второе действие начинается с осознания, общественность реагирует, требует объяснений и ищет способы сориентироваться в ситуации неопределенности.

В третьем действии действующие лица решают, как реагировать и каким образом прийти к решению. В зависимости от того, как отреагирует общественность, третье действие может оказать такое же разрушительное воздействие, как сама болезнь, поскольку кроме прочего оно заставит общество решить, что важно на самом деле, и взглянуть своим внутренним проблемам в лицо. А окончательным решением станет не громкий заключительный аккорд, а скорее тихий треск.

Какое действие идет у нас сейчас?

Палата интенсивной терапии в итальянской Брешии. Фото: Venezia/Fotogramma/Ropi/ZUMAPRESS.com/Scanpix

 

На сегодняшний день, кажется, что мир в целом в своей реакции на коронакризис подходит к середине второго действия. Некоторые страны явно впереди других – согласно доходящим из Китая сведениям, там заболеваний внутри страны нет, и кажется, что они уже на пороге третьего действия. Европу же сотрясает второе действие: Италия стонет под тяжестью системы здравоохранения, которая вот-вот рухнет, и на момент написания статьи каждые две с половиной минуты у них прибавляется по одной смерти, Испания только что подошла к этому.

Эстония по имеющимся сейчас (и явно неточным) данным неделю назад находилась там, где Италия была месяц назад.

Реакция США пока неясна и данные тестов из-за особенностей системы здравоохранения трудно проанализировать, однако более интенсивное проведение анализов все же показывает, что и там число (известных) случаев явно растет. Страны миры принялись агрессивно закрывать границы, Эстония в том числе.

Центральный вопрос, на который должны ответить в середине второго действия все страны, - как реагировать, и уже сейчас вырисовываются различные подходы. Китай, где появился вирус, очень быстро и решительно посадил жителей и общество на полный карантин, при необходимости с помощью армии запирая людей дома, и тестировал каждого, у кого появлялись малейшие симптомы, чтобы отделить их от остальной популяции. Кроме того, в остальном мире тоже были предприняты беспрецедентные меры, которые многим могли показаться совершенным нарушением прав человека.

Ученые ВОЗ, побывавшие в Ухане с надзорной миссией в конце февраля, описали принятые там меры как успешные, однако констатировали все же, что в Европе и остальном свободном мире столь жесткий карантин не был бы возможен.

Временная больница в Ухане стала одним из символов быстрой реакции Китая. Фото: /AP/Scanpix

И все же сейчас кажется, что для того, чтобы воспрепятствовать коронавирусу, связанной с ним смертности и побочным явлениям, могут быть предприняты самые суровые меры. Распространение вируса необходимо подавить, и это стали советовать и ведущие мировые научные учреждения. Но по-прежнему остается вопрос, насколько жесткими должны быть эти меры и на какой срок должна остановиться нормальная жизнедеятельность Сейчас кажется, что нормальность не восстановится так быстро и вероятно некоторое восстановление наступит, лишь когда появится первая работающая вакцина, которую сейчас на всех парах разрабатывают в научных лабораториях мира.

Для большинства стран мира процесс реакции на эпидемию во многом проходил в духе первого действия по Розенбергу, и президент Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен недавно честно призналась, что изначальная реакция была слишком медленной: «Думаю, все мы поначалу недооценили коронавирус. Но теперь стало ясно, что эта болезнь еще долго будет нас беспокоить», - сказала она в интервью Bild-Zeitung.

В какой-то момент стало понятно, что речь идет об угрозе здоровью нации, подобной которой, по крайней мере, западный мир не видел уже на протяжении нескольких поколений, с момента этого осознания общества приступили к работе, чтобы подавить пандемию. Поэтому кричащим исключением казалось решение Соединенного Королевства не ограничивать эпидемию напрямую, а скорее идти по пути уменьшения ущерба. Мысль была поверхностно проста: поскольку вирус не убивает большую часть людей, прежде всего, необходимо защитить тех, кто входит в группу риска, пока остальные не переболеют и не приобретут иммунитет. В какой-то момент, согласно этому сценарию, возникнет так называемый стадный иммунитет, и вирус больше не сможет распространяться в обществе. Приблизительно для этого должно переболеть 60-70% популяции.

Тедрос Адханом Гебрейесус. Фото: Fabrice Coffrini/AFP/Scanpix

Такая реакция вызвала бурю возмущения. Эпидемиолог Уильям Хэнадж написал в The Guardian, что посчитал план правительства сатирой. Также его осудила ВОЗ, которая, как правило, не критикует своих главных спонсоров. Но в этот раз глава организации Тедрос Адханом Гебрейесус был суров в отношении Великобритании.

«Идея, что страны должны не ограничивать распространение вируса, а смягчать последствия неверна и опасна. С вирусом нельзя бороться, если мы не знаем, где он. Это означает, что придется следить за тем, где вирус находится. Придется тестировать и лечить каждый известный случай и таким образом разорвать цепочку его распространения», - заявил Гебрейесус.

Подавлять или смягчать?

К тому же результате, правда, пришли и авторы основательного исследования влиятельного Imperial College в Лондоне, консультировавшего британское правительство. Очень широко и неточно говоря, у государств есть две стратегии противостояния болезни: смягчение ее последствий или подавление распространения. Первая, по сути, состоит в том, что предпринимаются все возможные меры для того, чтобы свести заражение от одного больного до минимума, а смягчение состоит в том, что поначалу предложило британское правительство.

.

Ученые Лондонского имперского колледжа во главе с эпидемиологом Нилом Фергюсоном проанализировали и то, что будет сопутствовать каждому из этих сценариев. Были рассмотрены потенциальные влияния на Великобританию и США, результаты моделирования отрезвляют:

«Мы обнаружили, что оптимальные меры по смягчению (комбинация домашней изоляции подозрительных случаев с домашним карантином для тех, кто проживает вместе с ними, а также социальная изоляция пожилых и входящих в группу риска) могут уменьшить нагрузку на систему здравоохранения на 2/3, а число смертей по сравнению с отсутствием реакции на 1/2. В то же время это означало бы эпидемию, при которой погибли бы сотни тысяч человек, а система здравоохранения подверглась бы многократной перегрузке. Такой подход рекомендуется странам, которые смогут с этим справиться».

Помимо перегрузки больниц со смягчением есть еще и та проблема, что она может не сработать, поскольку вирус будет постоянно мутировать и однажды приобретенный иммунитет не обязательно может помочь.

Стратегия подавления означала бы, по сути, принуждение к карантину всего населения.

«Существенным вызовом при подавлении является то, что такое вмешательство должно сохраняться так долго, пока вакцина не станет доступной (потенциально 18 месяцев или больше), поскольку при смягчении ограничений болезнь немедленно вернется», - пишут ученые.

Это исследование заставило Великобританию сменить, наконец, курс. А если бы Китай не ввел быстро и решительно упомянутый в нем карантин и прочие меры по подавлению вируса, на сегодняшний день эпидемия в Европе бушевала бы еще сильнее. В то же время это означает, что чрезвычайное положение может продолжиться дольше, чем принимавшие решение могли предположить. Причем важно иметь в виду, что в Китае, который, как утверждается, переломил болезни хребет, при смягчении мер возникают новые вспышки, поскольку люди, приезжающие из других стран, снова завозят вирус.

Тестировать, тестировать и еще раз тестировать (?)

На сегодняшний день известно, что больные со слабыми симптомами играли при распространении болезни самую важную роль. Самое исчерпывающее исследование на эту тему было опубликовано в понедельник в научном журнале Science, и в нем с опорой на китайские данные, было констатировано, что до введения жесткого запрета на передвижение и провозглашение чрезвычайного положения с помощью тестов было четко установлено всего 14% всех зараженных, а остальные 86% свободно передвигались в обществе и, не зная того, разносили болезнь. Незадокументированные случаи, согласно моделям ученых, были на 52% менее заразны, однако составили две трети всех инфицированных. Поэтому и необходимо массовое тестирование. 16 марта глава ВОЗ подчеркнул: Самый эффективный способ избежать заражения и спасти жизни – разорвать эти цепочки распространения. Чтобы добиться этого, прежде всего надо тестировать и изолировать. Вслепую огонь не тушат, и если мы не знаем, кто заражен, мы не сможем остановить пандемию», - сказал Гебрейесус на пресс-конференции в Женеве.

«Приоритетом должно быть уменьшение числа новых зараженных насколько возможно и для этого важно тестировать, тестировать и еще раз тестировать.

С учетом международного опыта, сложно переоценить важность тестирования. Анализировавший успех Уханя в борьбе с коронавирусом профессор биостатистики Сихон Лин в своем докладе на вебинаре Института Броада в прошлую пятницу назвал главную меру, без которой все остальные научные и целенаправленные меры неэффективны.

«Приоритетом должно быть уменьшение числа новых зараженных насколько возможно и для этого важно тестировать, тестировать и еще раз тестировать. Лишь ранее обнаружение, диагноз и лечение помогут предотвратить самые тяжелые случаи», - подчеркнул Лин.

В Эстонии важность тестирования всех людей с подозрением на инфекцию подчеркивали ведущий вирусолог Андрес Меритс, врач-ученый Ээро Вазар, физик Яан Калда и многие другие.

Ээро Вазар Фото: Sille Annuk / Postimees / Scanpix

«Необходимо применить все средства, как и тестирование. Без тестов нет никакого представления о ситуации, - констатировал академик Ээро Вазар, принявший участие в дискуссии Postimees и Эстонской Академии Наук в четверг утром.

«Если изолировать человека сразу же, как у него возникают симптомы, мы смогли бы сразу сделать тест и было бы известно, может ли он, например, пойти в магазин. Если теста не делали, можно же думать, окей, я буду особенно осторожным и все-таки схожу, но опасность заражения других людей все-таки будет выше, и таким образом мы не воспрепятствуем распространению вирусу», - пояснил Яан Калда в комментарии Postimees.

Хотя Эстония в начале здешней эпидемии по количеству тестов на душу населения была в числе одной из первых стран, их доля на данный момент все же уменьшилась, тесты делаются лишь людям, входящим в группу риска и работникам здравоохранения. Вероятно, причина в том, что тестов просто нет.

Но проведение тестов с эпидемиологической и экономической точки зрения целесообразнее, чем экономия на них.

«Если учесть, что проведение теста в частной фирме стоит почти 80 евро, то можно предположить, что государство получило бы один тест по значительно меньшей себестоимости. Предположим, например, что для государства себестоимость составляла бы 50 евро. В этом случае тестирование всей Эстонии обошлось бы в 50 миллионов евро, что может показаться большой суммой, но, с другой стороны, правительство выступило недавно с подсчетом, что планируемые пособия для безработных составят уже 100 миллионов евро в месяц. И это только начало расходов на работников. Если учесть еще и работодателей и возможность того, что кризис продлится, например, шесть месяцев, и мы должны будем уменьшить эту сумму еще на шесть, то эти 50 миллионов вовсе не кажутся мне большой суммой», - прокомментировал Postimees эффективность проведения тестов с точки зрения расходов финансист и экономист Роберт Китт.

Тестирование на коронавирус drive-in-testimine в тартуском Аннелинне. Фото: Margus Ansu / Postimees / Scanpix

В пятницу Департамент здравоохранения объявил, что не хватает средств индивидуальной защиты. От нее же страдают и другие европейские страны, в связи с чем Эстония примет участие в едином тендере на поставки масок и тестов.

Мы больше не можем полностью удалить эту болезнь из мира. Если кто-то это утверждает, то он не понимает пандемии.

Общая причина непроведения тестов, кажется, состоит в том, что тестов на вирус не хватает во всей Европе, написал Postimees в субботу. Так же не хватает их в СШ, не говоря о странах третьего мира. В результате представители стран стали спорить с рекомендацией ВОЗ тестировать всех.

«Мы не понимаем рекомендации ВОЗ тестировать. Мы больше не можем полностью удалить эту болезнь из мира. Если кто-то это утверждает, то он не понимает пандемии», - раскритиковал их, например, отвечающий за финское здравоохранение Мика Сальминен в Helisingin Sanomat. По его словам, больные должны быть дома, а от тестирования проку им никакого нет. По той же логике действуют в Эстонии Министерство социальных дел и Департамент здравоохранения, хотя такой конкретной критики в адрес ВОЗ здесь еще не звучало.

Европейцам приводят в пример Южную Корею, которая направляет на тестирование 15 000 человек в день. Согласно газете EUObserver, ресурсы большинства европейских стран не дотягивают до этого уровня. Например, Франция может делать 2500 тестов в день, Великобритания – 4000, а Польша – 1500. Лучшее положение у Германии с 12 000 тестов в день.

Если бы мы были готовы, не было бы кризиса

Кажется, что к кризису не было готово ни одно государство, поскольку речь идет о чем-то таком, что мыслитель Нассим Николас Талеб назвал «черным лебедем» - крайне маловероятным событием, которое имеет огромное влияние. Другие же говорят, что скорее речь идет о так называемом сером носороге – событии, о котором много лет предупреждали, проигрывая его сценарии и придя к выводу, что подготовка недостаточна, однако не сделали все равно ничего. ВОЗ и ученые неоднократно предупреждали крупные страны, что подготовка к эпидемии недостаточна. Очевидно, на предупреждения не отреагировали вовремя.

В любом случае системы здравоохранения и законодательство до конца не готовы к пандемии ни у нас, ни за рубежом. Не решен вопрос со средствами индивидуальной защиты и прочим, внутри страны не запущено сотрудничество с учеными разных областей. Правда, вирусологи и ученые-медики, естественно, привлечены к работе, однако в минимизацию ущерба и контроль над эпидемией готовы внести свой вклад и эксперты из других областей. Как писала 17 марта Eesti Päevaleht, правительство не было в состоянии ни адекватно использовать данные, ни привлечь компетентных специалистов из университетов и частных фирм.

Местами причиной стали юридические дебри, например, тот факт, что необходимое для анализа передвижения людей мобильное позиционирование невозможно, поскольку новые, более жесткие законы о защите данных просто не позволяют этого, хотя еще год назад, когда кризисом еще и не пахло, это было вполне обычным.

Как пишет в передовице научный журнал Nature, публикация необходимых для научных исследований данных сейчас имеет критическое значение. Большая часть научных учреждений и журналов предприняла существенные шаги, сделав публично доступной всю информацию о коронавирусе.

«Чтобы следить за распространением вируса и сделать возможным препятствование его распространению, необходимы данные начиная с его последовательности генома до эпидемиологических исследований. Работающие на благо государства или консультирующие их научные руководители должны сделать то же самое. Открытая и разделенная с другими наука – лучшая наука, поскольку ее может контролировать большая группа экспертов. Что касается научной консультации, на основе которой дают советы правительству, увы, этого делается недостаточно. […] Правительства должны идти в ногу со временем и принять открытую науку», - значится в передовице.

Из-за отсутствия данных мы в Эстонии не знаем, например, как передвигаются люди – а это крайне важно, чтобы понять распространение болезни. Профессор географии народонаселения ТУ, академик Тийт Таммару указывает, что есть сигналы того, что люди, опасаясь вируса, стали переезжать из Таллинна в сельскую местность. В Финляндии данные мобильного позиционирования указали на именно такое передвижение.

Профессор Тийт Таммару. Фото: Mihkel Maripuu / Postimees / Scanpix

«В густонаселенных пунктах зараженных больше всего, и теперь возникает совершенно реальный риск, что вирус оттуда будет передаваться дальше по стране. Мы не можем допустить, чтобы люди стали переносить вирус туда, где его раньше не было», - заявил Таммару.

Как правило, мешает защита личных данных, однако Закон о чрезвычайном положении должен бы позволять сделать здесь исключения, чтобы хотя бы позволить минимально предотвратить ущерб.

Правда, без тестирования данных, на основе которых ученые могли бы строить модели, мало, но сейчас ученые не получают текущих данных ни о здоровье, ни о чем бы то ни было. Как правило, мешает защита личных данных, однако Закон о чрезвычайном положении должен бы позволять сделать здесь исключения, чтобы хотя бы позволить минимально предотвратить ущерб. Сейчас группа ученых – биоинформатиков, физиков, географов и других – представило министру социальных дел Танелю Кийку просьбу в рамках чрезвычайного положения сделать данные более доступными, чтобы сделать возможным их анализ. В идеале ученые хотели бы на основании этих данных предоставить государству данные о том, как лучше поступить.

Яан Калда Фото: Wikimedia Commons

«В данный момент мы в первую очередь можем дать совет, насколько эффективны с точки зрения расходов те или иные методы подавления вируса. Если бы мы получили имеющуюся статистику, можно было бы создать приблизительную модель проживания нашего общества и возможных связей между людьми. Например, весьма вероятно, что в своем доме инфицированный больной заразит всех членов семьи, в школе – меньше, но все же многих. Если закрыть школы, этот канал распространения будет закрыт. Так мы могли бы рассмотреть различные сценарии распространения и, в принципе, прикрепить к каждой мере свой ценник. Сейчас, например, закрыли острова – во сколько это обойдется и насколько мы тем самым уменьшили распространение болезни? Мы могли бы проиграть такие вещи и дать политикам соответствующую информацию», - пояснил один из подписавшихся, профессор физики ТТУ Яан Калда.

По состоянию на данный момент, государственные ведомства не сделали это возможным и кажется, что такой шаг для всех сторон – нечто новое, к чему они просто не готовы. В то же время, если бы все были к этому готовы, нельзя было бы назвать это кризисом.

Закрытость ведомств присуща не только Эстонии, главы многих стран удостоились критики, поскольку не сумели достаточно пояснить свою реакцию на кризис. Принятие решений почти везде взвалено на плечи кучки политиков, действующих за закрытыми дверями.

Мировые лидеры отвечают на вирус соответствующими мерами, которые ранее использовались лишь при военном положении.

Как пишет в своей передовице Nature, мировые лидеры отвечают на вирус соответствующими мерами, которые ранее использовались лишь при военном положении – границы закрывают, вводится карантин, закрываются всевозможные публичные учреждения.

Западные страны, прежде всего правительства Великобритании и США, раскритиковал и глава ВОЗ Гебрейесус: «Министры и их научные консультанты избрали манеру поведения, восходящую ко Второй мировой войне, где решения принимают сравнительно немногочисленные группы людей, а затем публикуют об этом документы и извещения, дают интервью или пишут статьи».

Важно выиграть время

При всем развитии эпидемии невозможно игнорировать фактор времени. Как констатировал исследовавший влияние китайских ограничений на путешествия профессор биостатистики Флоридского университета Айра Лонджини-мл., любое замедление распространения вируса – важный выигрыш времени, который позволяет сделать более плоской кривую заболеваемости, что крайне необходимо.

«Главное открытие исследования в том, что с замедлением распространения мы выигрываем время. Это важно, поскольку сейчас клинические исследования во всем мире вошли в третью фазу и на следующем этапе поступит уже несколько лекарство от вируса и решений (базирующихся на усилении антител). Поэтому я считаю, что очень важно выиграть время, чтобы мы могли уже действительно лечить тяжелые случаи. Для этого важнее всего, чтобы мы могли взять распространение под контроль», - сказал Лонджини.

В Ухане общежитие профтеха быстро превратили в карантинный центр, куда помещали на 14-дневный карантин пациентов, у которых было хоть малейшее подозрение на коронавирус. Фото: Chine Nouvelle / Sipa / Scanpix

В то же время, например, Nature пишет, что у закрытия границ могут быть последствия, усиливающие ущерб от вируса, и на политическом уровне в интересах каждого обеспечить гладкое международное сотрудничество.

Вероятно, окончательно конец распространению болезни положит все-таки разработка вакцины, на которое, по самым оптимистичным сценариям, уйдет еще минимум год, а вероятнее всего она поступит на рынок через 18 месяцев.

И Лонджини, и другие пообщавшиеся с журналистами 16 марта американские ученые констатировали, что, вероятно, окончательно конец распространению болезни положит все-таки разработка вакцины, на которое, по самым оптимистичным сценариям, уйдет еще минимум год, а вероятнее всего она поступит на рынок через 18 месяцев. Первые опыты с возможной вакциной на людях провели в США еще 16 марта, и Европа дала на развитие значительную сумму. На оценку ВОЗ представлены 20 кандидатов на возможную вакцину и 40 – на новый диагностический тест. В случае первых вакцин характерно, что обычные этапы опытов на животных были пропущены.

Пока вакцины нет, планируется облегчать заболевание с помощью уже имеющихся лекарств, которые могли бы подействовать и против SARS-Cov2. Среди прочих к поискам приступили и эстонские ученые. У них вся работа по развитию уже проделана, в том числе разработаны процессы производства. Однако и им потребуются клинические исследования, прежде чем запустить их.

Согласно особому рапорту Американского общества химиков, потенциально вылечить SARS-Cov2 могут 12 имеющихся лекарств: большинство которых продемонстрировало свою эффективность против SARS и MERS.

Работники научного института в Марселе показывают таблетки плаквенила, содержащие хлорохин, и таблетки нивакина, содержащие гидроксихорохин. Фото: GERARD JULIEN/AFP/Scanpix

Одно из них удостоилось большого внимания – это лекарство от малярии хлорохин и гидроксихлорохин. О таком возможном лекарстве против коронавируса, как плакенил, в последние недели опубликовали несколько китайских научных статей, также о его возможном влиянии обнародовали предварительные данные американские ученые, и первое исследование вышло во Франции.

Плакенил продается и на эстонском рынке и стоит в аптеке 15 евро, а при поддержке Больничной кассы – всего 3 евро. Это лекарство влияет на вещество под названием ACE2, через которое вирус проникает в клетки человека. Также на рецепторы ACE2 влияют почти все имеющиеся в разработке кандидаты на вакцину, которые были изготовлены с рекордной скоростью.

Однако ни хлорохин, ни другие соединения пока не являются утвержденными лекарствами и пока их нет, ВОЗ не рекомендует использовать их против коронавируса. Ведущую роль в исследовании лечебного потенциала хлорохина сейчас взяли на себя США. Также начали снова изучать вещество под названием ремдезивир, который в свое время надеялись применить против эпидемий Эболы, SARS и MERS.

Принесет ли облегчение летнее тепло?

Лучом надежды стала статья, опубликованная 10 марта в научном журнале SSRN, согласно которой высокая температура и влажность уменьшают скорость распространения вируса. Хотя влияние не решающее: с повышением температуры воздуха на 1 градус и относительной влажности на 1% базовая мера размножения вируса уменьшается на 0,038-0,022. Проще говоря, по данным ВОЗ, средний зараженный в Ухане передавал вирус 2-2,5 людям, при повышении температуры на 10 градусов при таком же росте влажности инфекция была бы передана 1,82-2,3 людям, чего явно недостаточно, чтобы полностью воспрепятствовать распространению вируса.

Причем следует учитывать, что базовая мера размножения очень отличается по странам и во многом зависит от ряда факторов (зачастую неизвестных). В то же время все другие опасные для человека коронавирусы тоже по своему распространению сезонны, что дает некоторую надежду, что с наступлением лета скорость распространения немного замедлится, хотя пандемии сезонности неподвластны.

Чем же все это окончится?

Как подчеркивают почти все эстонские чиновники, пока мы находимся в начальной стадии распространения вируса и, вероятно, кризиса. В сравнении Китая и Италии мы видим два вероятных сценария. В одном случае нам предстоит, по сути, полное отключение общества, чтобы подавить болезнь. По мнению ученых Лондонского имперского колледжа, это означало бы, что мы должны сидеть взаперти, пока не будет готова вакцина или лекарства. Кроме того, очаги заболевания в Китае есть всего в двух провинциях и, чтобы воспрепятствовать ее распространению, были привезены ресурсы со всей остальной миллиардной страны. В Европе каждое государство стоит само за себя и у такой маленькой страны, как Эстония, нигде нет дополнительных ресурсов.

Если мы не сможем ввести столь жесткую изоляцию, нам и другим странам мира со слабым правительством предстоит нечто похожее на то, что происходит сейчас в Китае. Вероятно, тем временем удастся сделать какие-то успехи в поисках способов лечения, но кризиса это не разрешит и, в конце концов, распространение вируса остановится из-за выработки естественного иммунитета. Однако влияние этого решения на экономику было бы катастрофическим и означало бы вымирание целых секторов экономики, масштабную безработицу и невиданный кризис, последствия которого ощущалось бы годами.

Как пишет в медицинском журнале New England Journal of Medicine историк науки Дэвид Джонс, худший сценарий состоит в том, что вирус успеет заразить половину населения мира и умрет свыше 100 миллионов человек. В то же время в истории таких заболеваний известно мало, и чтобы они сумели реализовать свой убийственный потенциал, понадобилось совпадение социальных обстоятельств. Что SARS-COV2 станет одной из таких совершенных эпидемий, маловероятно, но исключать этого нельзя.

Как бы избито это ни звучало, развитие заболевания зависит от нас самих – чем успешнее мы изолируем себя и наших близких от заражения, тем спокойнее наши медицинские учреждения смогут работать. Тем меньший коллективный ущерб мы понесем.

Так или иначе конец не обязательно наступает с одним сокрушающим последним аккордом. Согласно худшему сценарию, он растянется еще очень надолго. Хотя сейчас кажется, что большой надежды нет и страны даже близко не готовы к такому реагированию, по словам исследовавший историю успеха Уханя профессора Сихон Лина, поначалу к этому не был готов и Китай. «В Китае еще в конце января не было хороших возможностей для тестирования, но она была создана. Однако ясно, что для создания возможности должно быть полное сотрудничество между всеми».

В будущем будут говорить о периоде до и после пандемии коронавируса. Насколько разными будут два этих периода, зависит от каждого из нас.

Хотя такое приведение в пример Китая может показаться идеализацией тоталитарного порядка, здесь стоит быть осторожным и иметь в виду, что в мире есть успешные примеры демократических стран, таких как Тайвань, Южная Корея и Гонконг, где смогли взять распространение вируса под контроль менее агрессивно и следя нормам свободного общества. Тоталитарный контроль не является предпосылкой успешной борьбы с вирусом, хотя может стать ее последствием.

Каким может быть заключительный аккорд эпидемии в случае полного подавления вируса? Как мы в таком случае можем быть уверены, что оставшийся где-то единственный зараженный вновь не запустит цепочку? Этот вопрос был задан на вебинаре Института Броада и профессору Лину. Ответ звучал так: «Это должен быть динамичный процесс, а не одно резкое решение. Мы должны в режиме реального времени следить и оценивать, что работает, а что нет. Опираясь на новейшие данные. […] Было бы полезно продолжить следить за населением, слежение необходимо продолжить и каждый новый случай необходимо контролировать. Это в любом случае постоянный процесс, который остановить нельзя».

Таким образом, и в случае подавления в Ухане, и в случае кризиса, стоящего перед Европой, в конце туннеля все-таки слышен все тот же описанный Розенбергом тихий скрип. Однако и эта эпидемия пройдет, как и все предыдущие, хотя речь в любом случае идет об историческом событии – в будущем будут говорить о периоде до и после пандемии коронавируса. Насколько разными будут два этих периода, зависит от каждого из нас.

Автор статьи благодарит за помощь Тыну Эско, Аро Вельмета и Кууло Кутсара.

* Причем сам Талеб опубликовал короткую статью, в которой критикует анализ смягчения и подавления, выполненный в Имперском колледже, поскольку использованные в нем модели не учитывают, по мнению его и его коллег, все возможные реакции, которые были применены, например, в Китае.

Данные графика обновляются раз в сутки, последнее обновление было 22 марта в 2.00.