Виктория Ладынская-Кубитс: «За год я не усомнилась в правильности моего решения не поддерживать коалицию под руководством Юри Ратаса»

Виктория Ладынская-Кубитс. Фото: Remo Tõnismäe

В конце прошлой недели парламентарий от партии «Отечество» Виктория Ладынская-Кубитс сообщила, что официально отказалась от повышения своей депутатской зарплаты. В период кризиса, считает политик, такое повышение необоснованно, государственный сектор должен шагать в ногу с частным сектором. Она даже представила законопроект, которым пыталась остановить рост зарплат высокопоставленных чиновников в кризисное время, но Конституционная комиссия не нашла времени на его обсуждение, а правительство решило воздержаться от высказывания своей позиции.

- Почему вы приняли решение отказаться от прибавки к зарплате и почему сделали это только теперь (зарплаты поднялись с 1 апреля)?

- В Эстонии одновременно два кризиса. Первый – в сфере здравоохранения, который связан с распространением нового вируса. Второй – экономический, произошедший прежде всего потому, что в Эстонии в качестве способа борьбы с кризисом первым было объявлено чрезвычайное положение. В результате чрезвычайного положения пострадал целый ряд экономических сфер. У многих людей резко сократились доходы, многие (по некоторым прогнозам, эта цифра к концу лета может стать шестизначной) потеряли работу, у кого-то рухнул годами строившийся бизнес и так далее.

В конечном итоге, государство и весь бюджет страны держится на налогах жителей этой страны. Поэтому если жители государства и его частный сектор несут колоссальные убытки, то чиновники высшего звена, которые получают свою зарплату от налогоплательщиков, не имеют морального права повышать себе зарплаты в условиях экономического кризиса. Соответственно, я очень ждала, что появится законопроект или предложение на политическом уровне, что мы (чиновники высшего звена) все дружно откажемся от установленного законом повышения зарплат. Но, к сожалению, таких предложений не последовало. Поэтому 25 марта я передала в парламент составленный мною законопроект, смысл которого заключается в том, чтобы остановить рост зарплат чиновников высшего звена. И я рада, что законопроект был подписан представителями трех коалиционных партий. То есть, это закон, который поддержали три партии.

Мне действительно было сложно составить этот проект, поскольку вообще-то на уровне парламента я отвечаю за вопросы образования, культуры, науки, спорта, интеграции, медиа. Столь серьезный юридический вопрос относится к сфере деятельности Конституционной комиссии. Но, поскольку в плане предложений стол был чист, я написала свой вариант. При этом я допускаю дискуссию по вопросу, как и каким юридическим способом остановить повышение. Для меня важно, чтобы была достигнута сама цель, то есть чтобы повышения зарплат высших чиновников не произошло. Однако Конституционная комиссия, с 25 марта возглавляемая представителем EKRE, так и не нашла возможности обсудить этот, на мой взгляд, срочный законопроект. Поэтому у меня не осталось иной возможности, как настоять на своем – перевести те деньги, которые, я считаю, не должны были получить чиновники, обратно государству.

Почему не 1 апреля? Поясню. Рост зарплат юридически оформлен с 1 апреля, но на деле члены парламента получают зарплату за текущий месяц в последний день месяца. Соответственно, деньги поступили 30 апреля, в четверг. В пятницу я отправила деньги обратно.

И все-таки, очень надеюсь, что закон примут к рассмотрению и возникнет правовое решение, согласно которому все чиновники высшего звена смогли бы официально отказаться от повышения зарплат. По оценке Министерства юстиции, цена вопроса – 2,5 миллиона  евро, которые могли бы остаться в бюджете страны, а не уйти на повышение зарплат в разгар кризиса.           

- Почему вы решили именно не брать деньги, а не перечислить их на благотворительность - в различные медицинские фонды, например? Да и церкви сейчас страдают от нехватки средств.

- Я очень ценю людей, которые с трепетом относятся к благотворительности. И считаю, что никто и ничто не мешает и сейчас, вне зависимости от повышения зарплат, поддерживать фонды, культурные мероприятия, частные случаи и так далее – любые сферы, которые человек считает нужным и возможным поддержать. И я знаю, что многие политики действительно занимаются благотворительностью. Иной раз не очень афишируя это. В общем, ничего не мешает делать это и сейчас. Я настаиваю на другом.

Повышение зарплат в кризис неоправданно, значит, это не твои деньги. Эти деньги должны остаться в государственном бюджете. И из государственного бюджета пойти туда, где в результате кризиса их не хватает. Например, та же самая система здравоохранения. Как я сказала раньше: делить, жертвовать, отдавать можно только тот хлеб, что на твоем столе – свой хлеб. В данном случае, повышение зарплат у высших чиновников в период кризиса было необоснованным, соответственно, это не их, то есть не наш хлеб, значить и делить этот хлеб мы не должны. Деньги подлежат возврату.          

- Обсуждался ли вопрос повышения зарплат, совпавшего с кризисом, на уровне фракции? Почему каждый депутат принимает решение самостоятельно, но нет коллегиальных жестов – вся фракция отказывается от повышения?

- Конечно. Эта тема весьма остро обсуждалась в период с конца марта до середины апреля. Многие политики, увы, заняли такую позицию, что парламент не может сам себе остановить рост зарплат. В действительности же такое положение в Основном законе есть. Это статья 75, и она говорит о том, что изменять положение о зарплате действующий парламент может только для следующего состава Рийгикогу.

Но! Я консультировалась с юристами на уровне парламента, с бывшим канцлером юстиции, а также вчитывалась в комментарии одного из авторов Конституции страны, и они меня убедили, что в случае чрезвычайного положения (а мы сегодня находимся в условиях признанного чрезвычайного положения), и в условиях, когда бюджет страны нуждается в дополнительном ресурсе (а я напомню, что мы берем сейчас кредиты и принимаем миллионные дары от бизнесменов на закупку масок), не исключена иная трактовка этого пункта.

И те политики, которые не желают рассматривать этот законопроект, просто удобно прячутся за формулировкой «мы не можем изменить этот закон». Это вместо того, чтобы искать юридические варианты, как можно было бы решить ситуацию. Примечательно, что в минувший четверг правительство официально прислало свое мнение по поводу предложенного мною законопроекта об отказе повышения зарплат чиновникам высшего звена (закон касается, естественно, и зарплат министров). Так вот, позиция правительства звучит так: «не формировать позицию».

На уровне фракции, конечно, были дискуссии. Знаю, что есть еще примеры парламентариев, которые поступили так же как я – вернули деньги в бюджет. Есть те, кто пожертвовал эти деньги на благотворительные цели. За всех, конечно, я отвечать не могу.

- Как вы считаете, есть ли смысл изменить порядок начисления зарплат высокопоставленным чиновникам и депутатам парламента, хотя бы изменить часть, связанную со снижением зарплат?

- На самом деле, этот вопрос отрегулирован на уровне парламента таким образом, что зарплата чиновников высшего звена связана с экономическими показателями прошлого года. То есть, если экономика растет, то и зарплаты чиновников растут. Если экономика падает, то и зарплаты сокращаются. В этом смысле, учитывая нынешние показатели экономики, скорее всего, зарплаты чиновников в следующем году уменьшатся. Но я говорю, что ждать следующего года в условиях чрезвычайного положения несколько странно. Сегодня вообще сложно предсказать, что будет с экономикой через год. Поэтому логично, когда госчиновники идут в ногу со своим народом. И если ЧП случилось сейчас, значит и приостановить рост нужно сейчас.

- Вы видите работу парламента изнутри. Как вы считаете, Рийгикогу адекватно реагирует на происходящее в стране? Почему все вопросы депутатов во время инфочаса с премьером ограничиваются темами публикаций в СМИ, но нет вопросов по существу – по принятым или не принятым решениям?

- Это очень объемный вопрос. Кризисная ситуация очень ясно продемонстрировала, какие институты власти нужны, чьи позиции следует укрепить и где основные риски. Показательно, что в первые недели парламент несколько растерялся, и чрезмерный политический вес отошел к исполнительной власти. На самом деле очень важно, чтобы именно в кризис парламент максимально быстро реагировал на происходящее, ибо у нас все-таки парламентская модель. Сегодня парламент подсобрался, и во многих комиссиях, да и в Главном зале восстановилась работа. И, тем не менее, проблему я вижу в том, что в период кризиса круг тех людей, которые обладают информацией, сузился. Значительно. Возможно, еще и поэтому так важно, чтобы члены парламента не только слушали руководителей фракций, но и думали своими головами. У меня был целый ряд сложных дискуссий на уровне нашей фракции. Например, я проголосовала против закона номер 128 (Закон о внесении поправок в законы о спасательной службе и оружии - прим ред.), который Рийгикогу принял 15 апреля, поскольку мне думается, что, несмотря на благую цель, телефон кризисной помощи, этот закон открывает возможность для доступа к личным данным, касающимся здоровья человека. К счастью, этот закон президент Эстонии на прошлой неделе вернула в парламент.

Очень надеюсь, что коалиционные силы теперь прислушаются и изымут из закона спорный пункт о доступе к личным данным. Другой закон под номером 170 (Закон  внесении поправок к Закону о помощниках полицейских и ряд других законов - прим. ред.), изменяющий 35 правовых актов для лучшей организации борьбы с вирусом и сегодня таки провозглашенный президентом, у меня вызвал аналогичное критической отношение: в нем очень спорные пункты. К примеру, поправки к Закону об иностранцах, которые изменяют условия получения долгосрочной рабочей визы. В зале во время обсуждения этих пунктов даже звучало такое определение, как «ксенофобия». Опять же я настаивала на том, что из этого закона отдельные пункты надо было бы изъять.  Увы, поддержало этот закон большинство. Такие примеры в этот кризис случались. Они заставляют задуматься о «правовом государстве» и как его защищать.

А относительно информационного часа вопросов из СМИ... Увы, в последнее время средний уровень дискуссий в парламенте не радует. И это без разделения на коалицию или оппозицию.      

- Как вы оцениваете работу коалиции в кризисный период?

- В каком-то смысле я ответила на этот вопрос выше. Я оцениваю работу коалиции вне зависимости от того, кризис на дворе или нет. Мы создаем коалицию, предполагая, что на ее долю придется не только радужное время: мы рассчитываем, что можем положиться на работу этой коалиции и в сложный период. Год назад - а этой коалиции исполнился на днях ровно год - я своей поддержки не выразила, проголосовав против предоставления полномочий Юри Ратасу на формирование данной коалиции. В течение этого года я не пожалела о сделанных мной политических шагах и не усомнилась в них. По сути, мы весь этот год натыкаемся на те риски, о которых я говорила год назад. Часть тенденций руководства в кризисный период это подтверждает.    

- Во время предыдущего кризиса коалиция того времени пошла по пути сокращения расходов и жесткой бюджетной дисциплины, нынешняя коалиция помогает работникам, вскрывает кубышки и намерена взять кредит. Понятно, что время покажет, какой из путей правильнее, но, с вашей точки зрения, как проще удержаться на плаву, - щедро раздавая государственные деньги или затягивая пояса?

- Это очень разные кризисы. И произошли они в очень разное время. Во многом изменился и мир. Поэтому сегодня те варианты действий, при помощи которых мы решали предыдущие кризисы не обязательно сработают. Необходимо обсуждать разные возможные решения. Но, возвращаясь к теме, с которой мы начали: да, я считаю, что это некий акт солидарности – государственный сектор должен идти в ногу с частным сектором. Если этот кризис уже влияет на частный сектор, то бюджетные сферы тоже должны подтянуться. Естественно, что здесь следует оговориться о приоритетных сферах, где о снижении не может идти и речи. Например, зарплаты педагогов или вся сфера медицины. Мы и так годами запускали эти сферы. Или же сфера науки и инвестиций в образование. Кризис как нельзя лучше демонстрирует, что наука для маленького государства должна быть в приоритете.

Но вообще, я с некоторой горечью смотрю сейчас на те сферы деятельности, которые входят в зону моей ответственности, например, Комиссии по делам культуры. Я боюсь, что режим чрезвычайной ситуации негативно скажется на культуре, просто потому что она сейчас не получает внимания. Например, тема нехватки учителей должна была быть обсуждаться в апреле. Но, скорее всего, она переместилась в осенние планы. Если вдруг случится повторный всплеск заболевания, то обсуждение этой темы будет отброшено еще в более далекое будущее. А что это значит? Это значит, что мы столкнемся с серьезным кризисом нехватки педагогов в стране. С момента принятия решения, как преодолеть этот кризис, до реальных результатов пройдет пять лет. Пять лет! А мы еще и решение-то не приняли. Мы не дошли даже до обсуждения возможных решений. Более того, мы еще не обозначили кризис нехватки педагогов как отправной пункт. Это все значит, что любое промедление отбрасывает нас все дальше и дальше от решения. Поэтому так или иначе ожидающий нас кризис в сфере образования будет только острее. А таких вопросов, где решение нужно уже сейчас, в нашей комиссии целый ряд.          

- Уже сказано, что коронавирус, экономический кризис и ситуация на нефтяном рынке очень больно ударят по Ида-Вирумаа. Правительство объявило, что регион должен получить отдельную помощь. Какую?

- Больно ударит в целом по Эстонии. Скажем, если сегодня говорить, по кому особенно, то это Сааремаа, вне всяких сомнений. В отношении же Ида-Вирумаа спросите у правительства. Они каждый раз говорят об отдельных программах для региона, может, они действительно вас порадуют. Мне бы хотелось уже конкретных шагов.