Насколько дорогими в долгосрочной перспективе могут оказаться неверные решения, принятые в ситуации эпидемии, показывает первая эпидемия, произошедшая в Эстонии после восстановления независимости, пишет в Postimees мужской врач Маргус Пунаб.
Врач: две эпидемии (1)
Многих явно удивит заявление о том, что нынешний коронакризис является у нас уже второй эпидемией с момента восстановления независимости Эстонии. Уточню, что в действительности это вторая эпидемия, вызванная вспышкой заболевания. Важно еще и то, что первая эпидемия до сих пор не закончилась: она длится, пусть и с малой активностью. Эта малая активность сейчас означает в восемь раз большую заболеваемость, чем в среднем по Европейском союзу.
Важно и то, что за неверные решения, принятые государством в начальной фазе, государство – читай, налогоплательщик, а значит, ты, я, мы все – до сих пор платит десятки миллионов. Именно это и показывает, насколько дорогими могут оказаться неверные решения, принятые в условиях эпидемии.
Первой эпидемией стало распространение ВИЧ. К сожалению, до сих пор никто не может назвать точное количество ВИЧ-инфицированных в Эстонии. Мы знаем, что по состоянию на 31 декабря 2019 года ВИЧ был выявлен у 10 079 жителей Эстонии, СПИД диагностирован у 567 из них. В 2019 году было выявлено 178 случаев ВИЧ, в этом году количество новых ВИЧ-позитивных тестов было 50.
Для сравнения: по данным Департамента здоровья на 6 мая, о Covid-19-больных в Эстонии, вирус был выявлен у 1713 человек, в больничном лечении в тот день нуждались 67 человек по всей Эстонии, четыре из них находились под аппаратами ИВЛ. Всего коронавирус к тому дню унес 56 жизней. Здесь нужно добавить, что в отличие от Германии, в Эстонии не разделяют тех, кто умер в результате собственно коронавируса, или от хронической болезни, обострившейся в результате коронавируса. Также сейчас мы ничего не знаем о том, как вирус будет распространяться в будущем, поскольку по состоянию на 6 мая в Эстонии было проведено 58 955 первичных анализов на выявление вируса. Более серьезную информацию о действительном распространении вируса мы сможем получить через месяцы, а окончательные выводы сделать даже через годы.
Приведу сравнительные данные о заболеваемости. В пиковый год эпидемии ВИЧ количество новых случаев выявления вируса в Эстонии составляло 107,8 на 100 000 жителей. В случае коронавируса 6 мая этого года тот же показатель составлял 129. Учитывая, что развитие одной эпидемии можно измерять годами, а другой – днями и неделями, уже сейчас мы можем сказать, что эпидемия Covid-19 значительно мягче эпидемии ВИЧ. Мягче с учетом как пикового периода заболеваемости, так и по нынешнему состоянию.
Эпидемии в чем-то похожи, но в большей степени они различаются. Самая большая разница между нашими двумя эпидемиями заключается в скорости их протекания. Зато проблемы реагирования на них остаются одинаковыми. Все эпидемии поддаются смягчению и контролю, если проблему замечают вовремя, сообщают о распространении заболевания и оказываются в состоянии оценить заразность вируса. Главной же мерой является быстрое выявление и перекрытие путей распространения.
Началом века СПИДа в мире считается 1981 год, в Эстонии первый случай ВИЧ-инфекции был диагностирован в 1988 году. Размеры эпидемии ВИЧ приобрел в Эстонии в 2010 году. То, что эта эпидемия придет в Эстонию, специалисты предсказывали давно. В монофункциональных и утративших свою роль промышленных городах России проблема возникла в середине 1990-х годов. В 1999 году она достигла Петербурга, а к августу 2000-го дошла до нас.
Очень полезно было знать и запускающую эпидемию группу писка – колющиеся наркоманы. Уже с начала 1997 года специалисты под руководством доктора Нелли Каликовой бомбили государственные органы и носителей высшей власти информацией о надвигающейся серьезной опасности. Реальная же борьба с эпидемией началась лишь в 2003 году, когда на серьезность проблемы простыми словами обратил вниманием тогдашний посол США в Эстонии, а своим влиянием, знаниями и финансированием на помощь пришел Global Fund. Для начала системной работы потребовалось 20 лет с момента возникновения проблемы в мире, и 13 лет в Эстонии. Почему наличие этой эпидемии, несмотря на адекватный прогноз рисков, так долго игнорировали, - это нуждается в срочном научном, а по моей оценке, и юридическом анализе.
И эпидемию коронавируса характеризуют системные задержки. Как в очагах эпидемии в Китае, Италии и в итоге в Эстонии, так и на уровне международных организаций, таких как Всемирная организация здравоохранения и Европейский центр профилактики и борьбы с болезнями. Тут полную неспособность консолидированно работать в ситуации эпидемии показал и Европейский союз.
Первые случаи заболевания были выявлены в Ухане в декабре прошлого года. 31 декабря ВОЗ была проинформирована о случаях воспаления легких неясного происхождения. 7 января возможной причиной был признан новый коронавирус, и уже 12 января общественности была представлена генетическая характеристика вируса. 23 января город Ухань был закрыт. 30 января ВОЗ объявил всемирную ситуацию бедствия (на совещании 21 января это еще считалось маловероятным, хотя количество подтвержденных смертей на тот момент было уже 17, а зараженных 580). 27 февраля первый случай заболевания был подтвержден в Эстонии. 12 марта правительство объявило чрезвычайное положение. Для того чтобы начать действовать системно в плане борьбы с вирусом, миру потребовалось два с половиной месяца. С момента выявления первого случая в Эстонии – 16 дней.
Как и в случае эпидемии ВИЧ, так и в случае эпидемии коронавируса оценка угрозы систематически расходилась с реальной ситуацией. Еще 10 марта Департамент здоровья сообщал: «Учитывая оценку рисков Европейского центра профилактики и борьбы с заболеваниями, зонами риска распространения коронавируса являются Китайская народная республика, Италия, Иран и Южная Корея».
Реальная же ситуация в Европе уже давно кардинально изменилась. В последующие дни регион риска, конечно, немного расширили, но из него выпали самые близкие к нам регионы с высокой концентрацией зараженных: например, регион Стокгольма. Системные внутригосударственные ограничения вступили в силу лишь 17 марта – через 21 день после выявления первого зараженного и в условиях, когда коронавирус был диагностирован в Эстонии уже у 225 человек!
Скорость распространения вируса определяют пути распространения и заразность вируса. В случае ВИЧ эти данные сегодня хорошо известны. Например, при переливании зараженной крови вероятность заражения практически 100 процентов, в случае использования одной иглы риск составляет 6:100, риск заражения при вагинальном сексе - в зависимости от пола - составляет 4-8:10 000, анальный секс повышает риск уже до 138:10 000. В то же время непенетративный (без введения пениса) секс с ВИЧ-позитивным имеет низкий уровень риска, а бытовой контакт полностью безопасен.
Коронавирус - настолько молодой возбудитель болезни, что о нем таких точных данных еще нет. Мы знаем, что речь идет о вирусе большой силы заражения, который распространяется, прежде всего, воздушно-капельным путем, и что заражение происходит через дыхательные пути. Меньше риск заразиться через поверхности. Чтобы лучше понять риск заражения коронавирусом, опишу условия, при которых, например, медицинский работник отправляется на карантин. Это близкий контакт с Covid-19-позитивным человеком без использования средств индивидуальной защиты, в течение периода больше 15 минут.
Мы хорошо знаем, каково влияние эпидемий на отдельного человека, его здоровье. Значительно меньше мы знаем о влиянии эпидемий в широком контексте: на общество, народ и общину. Средневековые эпидемии чумы были тогда главным реорганизаторами экономических и политических линий. Свое влияние эпидемии оказывают и сегодня. На примере Covid-19 мы приобретаем опыт и сейчас. Широкое влияние эпидемии ВИЧ со своим тихим и длящимся годами течением на сегодняшний день хорошо измеримо, и его много анализировали и у нас, и по всему миру.
Оставлю в покое социологические аспекты и представлю проще воспринимающиеся данные экономического влияния, опираясь на исследования Эстонского центра прикладных исследований CentAR от 2017 года. Годовой расход на лечение по удержанию ВИЧ под контролем составляет в среднем 5479 евро (без учета части расходов). Более того, если учесть потерю годового дохода, который приносит государству средний здоровый человек и который в случае больного человека теряется, возникающие у государства расходы в среднем увеличиваются до 7000 евро в год. Поскольку речь идет о болезни, которую невозможно вылечить, лечение потребуется до конца жизни. Если учесть средний возраст заражения, – 27 лет – то эти расходы составляют 100 413 евро на одного зараженного. Таким образом, расходы только на выявленных в 2019 году новых случаев ВИЧ составят для нас почти 10 миллионов евро.
Во что точно выльется экономическое влияние коронавируса, мы сможем говорить лишь через пару лет. С большой долей вероятности, оно достигнет примерно 10 процентов ВВП этого года развитых стран. Более длительное влияние зависит от дальнейшего течения эпидемии. Из-за быстрого сокращения поступления налогов это влияние ощутит каждый человек.
Подведем итоги. Эпидемии заявляют о себе громко. Планку ущерба от эпидемии для общества устанавливают скорость применения адекватных мер, эффективность, а также уместность этих мер в условиях постоянно меняющейся эпидемиологической ситуации. В контексте эпидемий, Эстония, к счастью, находится далеко на периферии густонаселенных районов.
В случае всех современных эпидемий нам дано достаточное количество времени для подготовки. Можем признать, что хотя и с некоторым запозданием в начальной фазе, в первой фазе эпидемии коронавируса Эстония справилась намного лучше, чем с начавшейся два десятка лет назад эпидемией ВИЧ. Надеюсь, что уроки двух охвативших нас эпидемий помогут нам как на личностном уровне, так и на уровне государства еще лучше подготовиться к неизбежному возникновению новых эпидемий.