Один из богатейших предпринимателей Эстонии: важнее всего удержать людей на родине (2)

Copy
По словам Рауля Кирьянена, в его концерне работают больше 700 человек, каждый из которых является ключевым работником. Поэтому сокращения и урезания зарплат были для него последним вариантом.
По словам Рауля Кирьянена, в его концерне работают больше 700 человек, каждый из которых является ключевым работником. Поэтому сокращения и урезания зарплат были для него последним вариантом. Фото: Sander Ilvest

Один их богатейших предпринимателей Эстонии, руководитель и собственник фирмы Graanul Invest Рауль Кирьянен считает, что если в целом правительство Эстонии хорошо справилось с обузданием коронакризиса, было все же одно решение, которое является очень глупым, пишет Postimees.

- Насколько сейчас на вашу жизнь влияет то, что нет особой возможности летать? Планы рушатся?

- С личной позиции, я думаю, что это невероятно приятно. Раньше было так, что два раза в неделю я улетал из страны, на пятичасовом утреннем самолете. Как долго я еще будут наслаждаться покоем, не знаю, но сейчас это очень приятно.

С другой стороны, наш самый крупный инвестиционный объект – демо-завод по фракционированию дерева в Имавере несколько подзастрял. Он единственный в мире, все оборудование новое, поэтому нам нужны специалисты из-за рубежа, которые запустили бы завод. Поскольку ездить нельзя, находимся в ожидании.

- Как ваши предприятия пережили кризис?

- Учитывая все обстоятельства, то, в принципе, хорошо. Когда в начале марта мы приняли решение, что работники конторы останутся дома, возникла некоторая неразбериха и стресс, но в целом вся машина работала хорошо.

У Graanul Invest имеются три коммерческих направления. Первое – производство электричества и тепла – находится под давлением, поскольку упали цены. С продажей леса и дерева та же история, хотя снижение не было таким резким. Но наша основная продукция, – древесные гранулы – которые мы производим и продаем уже много лет. Эти договоры сегодня сохранены и работают. Если посмотреть на наши основные рынки, то такой ситуации, чтобы продавать было невозможно, не возникло.

- Вы сокращали людей или зарплаты?

- В Graanul Invest работают около 700 человек, что при наших коммерческих объемах и обороте (в 2019 году более 400 миллионов евро – ред.) скорее маленькое количество. Это означает, что все работники являются для нас ключевыми. Для меня, как руководителя предприятия, покушаться на людей и их зарплаты – это определенно самый последний вариант. Мы об этом даже не думали.

- Трудные времена придают стимул сделать что-то иначе, увеличивать эффективность? У вас есть планы выкупить какое-то предприятие?

- Я уже очень много лет занимаюсь тем, чтобы дигитализировать предприятие, освободить все процессы от бумаги. Это то место, где нельзя допустить ошибки, поэтому ничего нельзя делать кое-как. И наши гранульные заводы и электростанции практически полностью автоматизированы. На всех крупных заводах в смену мы справляемся с тремя-четырьмя операторами.

Конечно, мы смотрим на рынок широко открытыми глазами. Если находим что-то интересное, то покупаем. Во время прошлого кризиса провернули два интересных дела. Сейчас мы находимся лишь в начале кризиса. Когда кризис в итоге доберется до финансового сектора, наступит лучшее время для приобретений.

- В прошлом году вы за 80 миллионов евро купили американское гранульное производство Texas Pellets. Как пошел бизнес?

- Завод работает, и продажи идут, но в прошлом году прибыли еще не заработали. Мы пока изучаем особенности бизнес-культуры Америки. Мы никак не предполагали, что все будет очень просто.

В Эстонии и Балтии мы привыкли, что работники обучены и у них имеется хорошая профессиональная подготовка. В США на это тратится очень много времени. Кроме того, там невероятно высокая текучка кадров, особенно среди разнорабочих.

- Как правительство справилось с обузданием кризиса? Что было сделать хорошо, а что плохо?

- В Эстонии имеются два кризиса. Один – медицинский, с которым правительство, как я считаю, справилось хорошо. Мы выбрали единственно верный путь и сделали это вовремя. Я считаю, что лучше с этим кризисом было не справиться.

Второй – экономический, который только начался. Во многих секторах трудность только начинаются. Решение Кассы страхования от безработицы создать дотацию по зарплатам было правильным. И хотя ее можно было бы давать в меньших объемах, но чуть большему количеству фирм и дольше, это все же помогло многим оправиться от первого шока и исходящего из него желания сокращать.

- То есть, претензий к правительству у вас нет.

- Да, пилить не буду. Единственное – инвестиции в масляный завод были явной глупостью. На те 125 миллионов евро, которые сейчас дают Eesti Energia, можно было сделать много более полезного.

Я считаю, что это должно было насторожить, что частный сектор, прежде всего, банки не готовы финансировать масляный завод, поскольку он себя не окупит. И тут правительство решает, что вольет туда деньги налогоплательщика. Для меня это нелогично! С Nordica же та же история.

Я считают, что Nordica – это Estonian Air номер два. Фирма вдруг стала большой и сказали, что хотят захватить мир. Но деньги кончились и пошли к правительству с протянутой рукой.

Авиакомпания таких размеров не выживет в условиях рынка. Мы неоднократно пытались это сделать в нашем регионе, и всегда неудачно. Но мы считаем, что у нас особое дело, которое имеет козыри против всех остальных и можно игнорировать статистику. Сомнительно.

- Кризис пройдет в ближайшее время или останется на годы?

- Если через две недели вирус отступит и жизнь вернется в прежний ритм, то через полтора года никто уже не вспомнит об этом кризисе. Но, скорее всего, это маловероятно. Ограничения могут вернуться. Большим пробным камнем станет период, когда вновь разрешат путешествовать.

Для предпринимателей самой большой проблемой является неизвестность. Цепи поставок промышленности растянулись на несколько месяцев, и если ты не можешь видеть, что будет в сентябре и в декабре, очень сложно строить планы.

Сам я считаю крайне важным, чтобы эстонские предприятия продолжили производство даже тогда, когда цены упали, а за продукцию нельзя попросить настолько же высокую цену, как раньше. Важно, чтобы заводы работали, а у людей была работа.

Самым болезненным уроком прошлого экономического кризиса и стало то, что 70 000 человек уехали из Эстонии, поскольку работы здесь больше не было. Цель нынешнего кризиса – во что бы то ни стало этого избежать. Если у нас уедут еще 70 000 человек, восстановление будет очень длительным и болезненным.

- Как удержать людей на родине?

- Я считаю крайне важным переобучение. Вероятнее всего, думаю, в Таллинне возникнет очень большая структурная безработица, поскольку многие работники туристического сектора, секторов питания и транспорта потеряют работу.

Одна возможность – какое-то время платить им деньги Кассы страхования от безработицы, а потом сказать: думайте сами, как справляться. Второй вариант – выбрать сферы деятельности, где нужны работники, и обучить людей на тот случае, если туристический сектор не устоит. Удержать людей в Эстонии несколько дешевле и полезнее,  чем потом заманивать их обратно или привозить иностранцев.

- Должно ли правительство спасать предприятия, которые, по их мнению, являются «too big to fail» (слишком большие, чтобы умереть)?

- Я считаю, что в Эстонии нет ни одного такого предприятия, которое было бы слишком большим, чтобы умереть. Предприятий, исчезновение которых привело бы к коллапсу, нет. Может быть, только крупные банки.

- Коалиция говорит, что и Tallink является таким предприятием.

- Я снимаю шляпу перед Tallink. Они являются крупным предприятие и очень хорошо работали. Но они не являются too big to fail, даже в масштабах Эстонии.

- Вы сказали, что государственная помощь была бы слишком дорогой и крайне неудобной, по сути, это – последний вариант. Объясните это поподробнее.

- И хотя  иногда кажется, что деньги неограниченны, поскольку всегда можно взять кредит, нужно понимать, что деньги – это все же ограниченный ресурс. А кредит придется возвращать.

Поэтому давать государственные деньги нужно тем, кто не может занять их на рынке. Я считаю, что у такого крупного предприятия, как Tallink, такая возможность полностью была. Насколько неудобно или дорого это было бы, это уже отдельный вопрос.

В действительности в бедственном положении оказались мелкие и средние фирмы, у которых нет возможности взять деньги на рынке или у банка. Им нужно помогать больше. Они говорят, что кредиты и поручительства KredEx слишком строгие.

Должен признать, что я не в курсе деталей условий KredEx, поскольку наше предприятие в их помощи не нуждалось. В то же время, когда я предварительно подчитал, понял, что все эти кредиты и поручительства обходятся очень дорого – расходы около 10 процентов в год. Это недешево.

- Нужно ли что-то кардинально менять в жизни или обществе Эстонии во время кризиса?

- Крупные общественные изменения – это опасный путь, мол проснемся однажды утром и пойдем другой дорогой. Риск, что направление окажется несколько неправильным, очень велик. Но я привел две проблемы, которые нужно решать. В Эстонии законы и регуляции, предназначенны для полочного товара, которые только собирают пыль и в то же время тормозят экономику и предпринимательство. От них нужно избавляться.

Другое дело – кредитование. Если экономический рост Эстонии составляет четыре процента в год и правительство не может удержать бюджет в сбалансированности, значит что-то неправильно в системе. У нашего государства плохо с финансовыми знаниями. Если кризис углубится, то в будущем году нам придется, может быть, сокращать бюджет на миллиард евро. Это неудобная тема, особенно для политиков, которые скорее привыкли раздавать деньги.

- Вы один из крупнейших в Эстонии владельцев леса. Лес рубят слишком мало, достаточно или его нужно рубить значительно больше?

- К сожалению, лесоводство стало в обществе крайне полярной темой. Я приведу один иллюстрирующий пример. Если у человека болит колено, он может обратиться к ясновидящему или знахарю, но разумнее всего сходить к врачу.

В лесоводстве вдруг появилось невероятно много так называемых специалистов, которые часто наводят туману, но получают слово в СМИ. Голос настоящих экспертов звучит крайне редко. Поэтому возникло понимание, что с эстонским лесом что-то не то. Это совсем не так.

Рауль Кирьянен (43)

Предприниматель Рауль Кирьянен.
Предприниматель Рауль Кирьянен. Фото: Sander Ilvest

В 2017 году поднялся на первую строчку рейтинга самых богатых людей по версии Äripäev. Стоимость его имущества оценили в 226,7 миллиона евро. В рейтинге прошлого года он занимал четвертое место, имея имущества на 286,1 миллиона евро.

Ему принадлежит основанное в 2003 году предприятие Graanul Invest, основной деятельностью которого является производство древесных гранул. Предприятие входит в число крупнейших гранульных производителей мира. В Эстонии, Латвии, Литве и США у него имеется 12 заводов.

Наряду с производством гранул, предприятие начало производить электричество и тепло. У Graanul Investi имеется шесть производственных станций в Эстонии и Латвии.

В последние годы концерн активно скупал лесные фирмы, став таким образом одним из крупнейших частных владельцев леса Эстонии. Лес нужен Graanul Invest, чтобы обеспечить стабильную поставку для производства гранул.

В прошлом году концерн заработал более 400 миллионов евро дохода. Точный оборот и прибыль предприниматель называть не стал.

Комментарии (2)
Copy
Наверх