/nginx/o/2020/06/15/13154431t1hba8b.jpg)
Сто лет назад Учредительное собрание приняло первую Конституцию Эстонии, которая вступила в силу в последний месяц того же года. По этому случаю вчера студию Postimees посетил министр юстиции Райво Аэг («Отечество»). Темами разговора стали возникшие в последнее время различные юридические вопросы. В числе прочего, министр сказал, что спор о роспуске Комиссии по надзору за финансированием партий дойдет до Государственного суда.
- Я лично отношусь к этому отрицательно. Эстония – часть цивилизованного общества, а цивилизованное общество движется в том направлении, чтобы смертная казнь как мера наказания осталась в прошлом. В противном случае мы опустимся до уровня убийц. Все больше говорится о программах профилактики и лечения. Самым строгим наказанием в нынешнем правовом пространстве Эстонии является пожизненное заключение, и я считаю, что это уже достаточно серьезно. Я лично вообще не начинал бы дискуссий на эту тему и, конечно, я не поддерживаю даже обсуждения вопроса о восстановлении смертной казни в Эстонии.
- Я думаю, они бы не поняли, зачем это нужно. Определенные изменения уже внесены, и такой шаг назад в развитии будет непонятным ходом и сигналом для наших партнеров в Европейском союзе.
- По эстонским законам максимальным наказанием является пожизненное заключение. Но, естественно, одно дело – эмоциональное поведение, и совсем другое – чисто формально юридическое, согласно которому презумпция невиновности действует до тех пор, пока суд не признал вину человека. Естественно, обстоятельства понятны и общественности: произошла стрельба, убиты люди, виновный арестован и он свою вину признал.
Подчеркну, что общественности все как будто ясно. В то же время, мы должны исходить из принципов правового государства. Процесс должен пройти досудебное расследование, завершиться приговором, и тогда формально-юридически мы сможем сказать, виновен человек или нет.
Вчера исполнилось сто лет со дня принятия первой Конституции Эстонской Республики. 4 июня 1919 Учредительное собрание приняло временный порядок управления Эстонской Республикой, то есть предшественника Конституции, который действовал с 9 июля 1919 года по 20 декабря 1920 года.
15 июня 1920 года Учредительное собрание приняло первую Конституцию Эстонской Республики.
21 декабря 1920 года первая Конституция Эстонской Республики вступила в действие.
14-16 октября 1933 года прошел референдум по законопроекту второй Конституции. Законопроект был одобрен.
24 января 1934 года вступила в силу вторая редакция Конституции Эстонской Республики.
28 июля 1937 года Народный совет принял третью редакцию Конституции Эстонской Республики.
1 января 1938 года третья Конституция Эстонской Республики вступила в силу.
13 сентября 1991 года из членов Конгресса Эстонии в Верховного совета Эстонской Республики была создана Конституционная Ассамблея.
28 июня 1992 года прошел референдум по Конституции.
3 июля 1992 года вступила в силу четвертая Конституция Эстонской Республики.
- Конечно, владение оружием – это не основное право человека, но такое право имеется: для защиты себя или своего имущества, для занятия определенными хобби. Для реализации так называемых хобби можно ходатайствовать о разрешении, и собственник оружия должен отвечать установленным законом условиям, основным из которых является то, что он не должен быть опасен для себя и окружающих. Определенно, оружие является источником повышенной угрозы, и с ним нужно обращаться осторожно: не доходить до паранойи, но быть достаточно осторожным и соблюдать регуляции.
- Я верю в принципы разума. Например, в Эстонии не разрешено (за исключением определенных случаев) иметь в гражданском обращении автоматы и военное оружие. Основное – человек по своим особенностям должен отвечать имеющимся требованиям, он должен быть физически и душевно здоровым, а также являться вменяемым. Кроме того, он должен быть законопослушным, у него не должно быть уголовного прошлого, есть и другие условия. Если все они выполнены, то не возникнет и опасности, когда в руках у человека окажется оружие. Я не считаю целесообразным сейчас отнимать это право и сужать правовое пространство. И в сегодняшнем контексте Закон об оружии позволяет применять различную трактовку и реагировать по-разному. Сейчас мы можем уточнить некоторые нюансы, но принципы все же определены.
- Насколько мне известно, в Конституции слово "оружие" вообще не употребляется, оно звучит в контексте, при реализации интересов и свобод людей. У нас есть определенные ограничения на владение оружием, об этом говорит и Конституция, что свободы можно ограничить на основании закона, для чего и существует Закон об оружии.
- Это во многом вопрос законопослушности. Если человеку по тем или иными причинам нельзя доверить оружие, но он приобретает его нелегально, чтобы совершить преступление, это предотвратить невозможно. Неизбежно в нашем обществе всегда будут нарушители.
- Я не знаю деталей расследования, пусть прокуратура и следственные органы делают свою работу. В принципе я понял, что тут есть как объективные, так и субъективные обстоятельства, которые препятствуют основательной психиатрической проверке. С одной стороны, говорится о ресурсе времени: время приема ограничено. В то же время, это не аргумент, поскольку при выдаче оружия необходимо понять, насколько человек вменяем. Нельзя же сказать, что время вышло. В таком случае, нужно назначить еще один прием.
В качестве второго аргумента звучало, что психиатр не имеет доступа к истории болезни ходатайствующего. В своей истории болезни человек действительно может отметить, какие врачи имеют доступ к данным о его здоровье. В случае, если психиатр не получает доступа, он может просто отказаться выдать справку, так как не в курсе ситуации со здоровьем человека.
- Если мы посмотрим на квалификацию комиссии или Госконтроля, то, бесспорно, экспертный уровень очень разнится. Другой вопрос заключается в том, что комиссия в большей степени состоит из политиков или их ставленников. Я считаю, что при осуществлении надзора не слишком эффективно, если участники процесса, над которыми осуществляется надзор, начинают сами осуществлять этот надзор. Пусть им занимаются те инстанции, которые этому обучены и хорошо подготовлены. Конечно, должны учитывать определенные права, чтобы осуществлять надзор корректно и эффективно.
- Очень сильным аргументов из приводящихся является то, что все начинания, которые были направлены в суд Комиссией по надзору за финансированием партий, успешно прошли судебные производства. В то же время, мы точно не знаем, сколько дел не попали в суд, поскольку производство не смогли довести до такого уровня, чтобы инициировать судебное разбирательство. Посмотри здесь, или посмотри там – и то, и другое можно похвалить и осудить.
- Я этого не боюсь потому, что кроме исполнительной власти у нас есть и другие органы, которые точно так же проводят расследования в отношении политиков и партий. Я имею в виду, например, Полицию безопасности, Департамент полиции и погранохраны и Государственную прокуратуру. Нельзя же сказать, что данные учреждения исполняли политический заказ или были как-то запуганы. Я не могу предъявить им претензии в том, что они политизированы или их решения невзвешены.
- Тут есть, над чем подумать. Насколько известно, в Конституции очень подробно перечислены основные функции Государственного контроля. Правда, какое-то время назад Госконтролю вменили дополнительную функцию – осуществление контроля над самоуправлениями в использовании средств из государственного бюджета. И тогда эти дебаты о конституционности контроля прошли через Государственный суд, который пришел к решению, что если это нужно и Госконтроль это может сделать, то такое возможно.
Также такой анализ в свое время провел бывший канцлер юстиции Индрек Тедер, который убедился, что с его позиции лучшим решением было бы, если бы Госконтроль осуществлял надзор за финансированием партий. И в 2018 году бывший министр юстиции Урмас Рейнсалу провел круглый стол, на котором пришли к такому же выводу, что Госконтроль является абсолютно полномочной организацией для осуществления надзора.
Проблема видится в том, партии в большей степени финансируются из государственного бюджета, но часть средств поступает от частных жертвователей и из членских взносов. Таким образом, договорились, что часть, финансируемая из бюджета, может быть подконтрольной Госконтролю, поскольку речь идет об общественных ресурсах.
А то, что поступает от частных жертвователей или из членских взносов, не должно находиться в компетенции Госконтроля. Я считаю, что если расчитывать, какую часть контролирует Госконтроль, а какую - какая-то другая комиссия или институция, то механизм надзора станет еще более нелепым и сложным. Разделения обязанностей между несколькими организациями я не поддерживаю.
- Да, у меня есть внутреннее чувство, что он попадет в коллегию по конституционному надзору Государственного суда.