:format(webp)/nginx/o/2020/06/28/13177778t1he15d.jpg)
В романе «Бесы» Федор Достоевский предостерегал людей от идеологической диктатуры, аналоги которой можно найти в происходящем сегодня, пишет в Postimees колумнист и литературовед Маарья Вайно.
В последнее время многие люди стали экспертами в области истории и специалистами по всем видам монументов и другим культурным явлениям.
Вот почему возник соблазн перелистать пару старых книг, особенно один из, возможно, чуть менее известных романов Федора Достоевского «Бесы». Роман был издан в 1871-1872 годах и в широком смысле его темой является создание нового человека и мирового порядка. В советское время (по крайней мере, в Эстонии) роман не издавали из-за его реакционного содержания. Название романа отсылает к эпизоду в Новом Завете, в котором Иисус изгнал бесов из страждущего в свиней, которые после этого бросились в озеро и утонули. Одним из прототипов героя романа считается революционер Сергей Нечаев (1847-1882), который в 1869 году убил одного студента, чтобы посредством этого убийства сплотить революционеров.
Мне этот роман вспомнился не из-за Нечаева, а прежде всего из-за одного персонажа – Шигалева. Это тип, который прекрасно выражает модель поведения человека, претворяющего в жизнь революционные идеи. Подобный способ мышления стали также называть шигалевщиной. При этом важно заметить, что Шигалев сам не принадлежит к, так сказать, основным идеологам революционной группы. Он человек посредственных способностей, который руководствуется тем, что ему говорят. И следует он другим со всей преданностью.
Один пример из романа: «Сколько я понял, да и нельзя не понять, вы сами, вначале и потом еще раз, весьма красноречиво, - хотя и слишком теоретически, - развивали картину России, покрытой бесконечною сетью узлов. С своей стороны, каждая из действующих кучек, делая прозелитов и распространяясь боковыми отделениями в бесконечность, имеет в задаче систематической обличительной пропагандой беспрерывно ронять значение местной власти, произвести в селениях недоумение, зародить цинизм и скандалы, полное безверие во что бы то ни было, жажду лучшего и, наконец, действуя пожарами, как средством народным по преимуществу, ввергнуть страну, в предписанный момент, если надо, в отчаяние. Ваши ли это слова, которые я старался припомнить буквально?»
В случае романа Достоевского самое удивительное - это то, насколько точно он предсказал последующий террор. Но даже новоиспеченные любители истории и памятников с удивлением найдут здесь некоторое сходство со своей деятельностью. В советское время не пытались скрывать, что целью всей системы было установить диктатуру пролетариата. Это неизбежно сопровождалось идеологической диктатурой и, при необходимости, насилием.
Как старательно писал и для эстонцев в 1941 году в журнале «Советская культура» некто Х. Пийльманн: «Если главным и основным методом диктатуры пролетариата является воспитательная работа, то это не устраняет необходимости в интересах большой массы рабочих использовать принуждение в отношении отдельных отставших личностей и групп. /.../ Таким образом, проблема идеологического воспитания работников требует разных решений для кадров, которые работают во всех областях строительства социализма, эта работа требует огромного внимания, энергии и всестороннего критического контроля нашего культурного наследия для того, чтобы выбросить весь идеологический мусор и устранить гражданские влияния из нашей жизни».
Среди прочих достижений революции можно теперь также увидеть обезглавленный памятник Колумбу, и невольно возникают некоторые параллели. Хотя в нынешние времена, определенно, не хочется использовать словосочетание «идеологическая диктатура», однако когда на фоне обезглавленной статуи говорят о равенстве и свободе, будет кстати процитировать Ленина, которому на днях установили памятник в Германии: «Главный вопрос любой революции – вопрос о власти».
Нет сомнений, что массовые беспорядки на Западе претендуют на власть, не меньше. В беспорядках присутствует не только политическая, но и мировоззренческая борьба, а протестующим, к сожалению, свойственна большая доля простодушия, ведь они действительно надеются через насильственное восстание сделать мир лучше. «Революционное движение» демонстрирует, по сути, недоверие к демократически избранному правительству и всей действующей системе, внушая, что оно в свою очередь является более законным и оправданным представителем народа, нежели существующая на данный момент структура народной власти.
Может, стоит на мгновение остановиться и подумать об этом, например, перечитывая «Бесов» Достоевского? Это роман-предостережение. И мне кажется, что сейчас мир должен быть особенно внимателен. Уже упомянутый Шигалев честно говорит, что, желание неограниченной свободы приводит к абсолютному деспотизму. Это, пожалуй, главное, о чем предупреждает Достоевский и о чем могли бы подумать те, кто считают себя поборниками свободы.
Стремление к тотальной свободе приводит, в конечном итоге, к тоталитаризму. Странно, как не замечают иронию парадоксов: на родине «диктатора диктаторов», в Германии, устанавливают памятник отцу диктатур XX века, и в то же время радуются сносу памятников, олицетворяющих насилие. Однако, возможно, это и есть один из источников власти диктатур – быть не логичной, а иррациональной; требовать повиновения без вопросов и всестороннего анализа явлений и беспрекословного проглатывания любой информации. Ведь именно в марксистко-ленинских теориях диалектика занимала центральное место и, при необходимости, можно найти «правильное» объяснение для любой ситуации.
В заключение стоит привести еще одну цитату из романа, написанного в XIX веке. «Тогда я только от лакея родился, а теперь и сам стал лакеем, таким же, как и вы. Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить». Сапоги, история или совесть, разве есть разница?