Иное видение Илиссон нового объединенного учреждения, которое теперь заменяет Эстонский центр по работе с молодежью, Фонд инфотехнологий образования, а также фонды Innove и Archimedes, освещалось в СМИ в меньшем объеме. В свой второй рабочий день, а, как оказалось, у нее нет пока своего кабинета, только пустой стеклянный куб, Илиссон пригласила журналистов в располагающийся в городке Юлемисте Департамент по делам образования и молодежи, чтобы лучше познакомиться.

Место встречи располагалось на первом этаже здания с толстыми известняковыми стенами. Зал заполнен впечатляющим количеством светло-синих пластмассовых стульев на колесиках, которые снабжены откидными столиками, которые, если добавить ремни безопасности, отлично подошли бы для малышей гигантских размеров. Стульев в помещении около полусотни, их так много, что задняя часть зала просто забита ими. Журналистов – с десяток, но если судить по количеству чашек у термоса с кофе, ждали больше. Секундная стрелка белых пластмассовых часов, прикрепленных к каменной стене, неустанно тикает, часы вот-вот пробьют два.

«Начнем? Или как? Опаздывающих ждем пять минут?» - интересуется Илиссон у некоей точки перед собой: словно у зала, но в то же время у руководителя отдела по связям с общественностью Министерства образования и науки Тарму Курма, вид которого – солнечные очки задраны на лоб – излучает классическую уверенность в себе.

Сама Илиссон определяется сложнее, поскольку описание внешности женщины-руководителя - для журналиста сродни хождению по минному полю. В любом случае уверенности в себе у нее много, хотя она скорее скрытая, внутренняя.

«Мы договорились, что Тарму будет скорее молчать, это мое мероприятие, приглашение по моей просьбе», - знакомит она с правилами игры. Да, манера представления нового руководителя чем-то напомнила рекомендацию бывшего президента США Теодора Рузвельта (1859-1919) говорить мягко, но держать под рукой дубину.

Безукоризненно гладкие предложения

Понятно, дубины видно не было, но на переднем плане расположился огромный стакан с водой. Его Илиссон держала в руках все те двадцать минут, в течение которых она говорила с залом – иногда обеими руками. Сумка с компьютером – позже до уха долетит фраза в стиле «где мой компьютер, там и мой кабинет» - оставлена на подоконнике чуть в стороне.

Что запомнилось из речи Илиссон? Прежде всего, то, что она умеет представлять, по крайней мере в подходящей для таких залов для международных встреч манере. «Я продавала себя на рынке труда 27 лет и начала совсем молодой. Первой моей работой был обмен валюты. Я считаю крайне важным, чтобы еще в молодости понять, кто платит зарплату», - говорит Илиссон. Она отметила, что все ее прежнее профессиональное развитие происходило в финансовом секторе, но позволяет себе отпустить легкую шутку, когда рассказывает о романтическом прыжке в сторону из любимого финансового сектора: в конце прошлого века она несколько лет проработала руководителем по маркетингу AS Kalev. Предложения отлично построены, логичные, оптимального размера. Они следуют и следуют друг за другом, словно на телеграфе. Время от времени она делает одной рукой маленький жест, умеренный полукруг. И снова опускает руку на нижнюю часть стакана.

«…это невероятно интересный опыт», - слышу я внезапно, с ужасом понимая, что утратил внимание в процессе безукоризненно гладкого монолога. Встряхиваюсь, решаю усердно конспектировать. Таким образом: решение уйти из Swedbank было созревшим и личным. Это показалось разумным, а уход из банка прошел крайне достойно, крайне уважительно. При желании Илиссон может продолжить свою карьеру в банке. Но опыта работы в международной структуре и выстраивании различных подразделений в Министерстве образования не было. Этот вызов показался Илиссон интересным. Те, кто считает, что сделать такой выбор нового руководителя мотивировала зарплата, ошибаются. В частном секторе ее зарплата была значительно выше. Но с переговорами о заработной плате всегда так, что один пытается продать свои навыки, а другой пытается их купить. Если интерес теряется, сделка не совершается, конкретно излагает Илиссон.

Теперь разговор длится уже больше четверти часа. Фотографы беззвучно поднимают свои тяжелые камеры или меняют объективы, на лице профессиональное терпение. А доклад Илиссон тем временем дошел до первой встречи с министром, прошедшей в понедельник: «Госпожа Репс уделила мне полтора часа».

О сокращениях не говорит

Во время этой встречи были поставлены и ее задачи как руководителя, слияние четырех организаций в одну; то, как помочь 400 работникам шагать в ногу. Отмечу, что этот мотив шага в ногу повторится позже еще как минимум однажды. И следуют запоминающиеся финальные выводы: «…крайне важна открытость, открытость, как внутренняя, так и внешняя!»

Начинается тур вопросов и ответов, стакан воды – он по-прежнему практически полон – переставляется из руки на стол. Когда кто-то из журналистов интересуется сокращениями, поскольку не все работники смогут маршировать в будущем объединенном учреждении, Илиссон признается, что сегодня еще рано говорить об этих цифрах. Ее спрашивают о скандале с воспитателем детского сада, удивившимся размеру ее зарплаты, руководитель говорит пару слов в защиту свободы слова, но отмечает, что в то время ее не было в Эстонии (она находилась в Италии). Теннисные мячики с легкостью отправляются на сторону журналистов.

Шаг в ногу означает, что инновация будет централизована, спрашиваю я у Илиссон. Конечно, нет, отвечает она, инновация крайне важна на любом уровне. Министерство сразу согласилось с зарплатой Илиссон или велись переговоры, снова спрашиваю я? Илиссон думает секунду и, может быть, с легкой улыбкой, говорит, что переговоры все же велись. Их сложность она задним числом оценивает, как среднюю.