Верные последовательницы джихада или подвергшиеся насилию и принуждению женщины? Будущие террористки или наивные, очарованные описаниями праведной жизни в халифате молодые матери? Похоже, что никто не знает, как ответить на этот вопрос. Поэтому годами в лагерях на севере Сирии сидят приехавшие со всего мира женщины и их дети, рожденные среди пустыни.
Некоторые умоляют вернуть их на родину: они готовы предстать перед судом и понести наказание, лишь бы выбраться из палаточного лагеря и оказаться с семьей.
Другие ждут, что "Исламское государство" (организация, признанная террористической и запрещенная в России и многих других странах) возродится и спасет их.
Но как решить, можно ли отправить этих людей на родину, и если да, не станет ли это роковой ошибкой?
"Каждый ошибается. Мы, находясь тут, поняли, что такое война. Многие на самом деле пожалели. Потеря детей и потеря конечностей дают возможность многое осознать", - Фарида Абалаева (фамилия изменена по ее просьбе) с такими словами обратилась бы к руководству России, если бы кто-то захотел ее выслушать.
История Фариды почти один в один похожа на истории многих девушек, приехавших в "Исламское государство" из России.
В 16 лет Фарида познакомилась в интернете с молодым человеком; они быстро нашли общий язык, говорили на тему исламских учений. Через полгода он сделал ей предложение, и девушку "засватали, как подобает традициям народа". Жених пообещал, что после свадьбы они вместе отправятся в Саудовскую Аравию, а пока ему нужно заработать денег на путешествие, поэтому он временно уедет в Турцию, где есть хорошая высокооплачиваемая работа. Через полгода такой "работы" жених пригласил Фариду приехать, предоставил ей провожатого, который провел ее через все границы и привез в Турцию. Там девушку посадили в машину и везли около суток.
"В какой-то момент сказали взять вещи и выйти. Передо мной было поле - метров 80. Сказали, чтобы я перешла его - якобы с машиной проблемы". После поля была еще одна машина и еще одна недолгая дорога - и Фариду привезли в обветшалый и грязный дом.
"Я испугалась и спросила одну женщину, куда мы приехали. Вместо ответа она радостно меня обняла и сказала: "Поздравляю, ухти" (по-арабски "моя сестра" - Би-би-си). Я спросила, с чем. Она удивленно посмотрела на меня и ответила: "Мы сделали хиджру". Я говорю: "Какую еще хиджру?" Она пояснила: мы перешли границу, мы в Сирии на землях Шама".
Syria
Getty Images
Слово "хиджра", то есть переселение, "Исламском государстве" стало означать переезд верующих с земель, на которых у них нет возможности исповедовать свою религию, в земли, где для этого якобы есть все условия. Хиджру предполагалось совершать на земли Шама - территорию современных Ирака и Сирии.
Вспоминая события прошлых лет, Фарида говорит, что у нее практически не было выбора: "Женщин Кавказа с самого рождения учили быть преданными своей семье, своим мужьям. Думаю, каждая вторая женщина на Кавказе, чьего дома коснулась эта беда, поехала бы вслед за мужем, отцом, дедом".
Сейчас Фарида находится во втором по величине лагере Родж, созданном на северо-востоке Сирии для жен боевиков, воевавших на стороне "Исламского государства".
"Тут есть взрослые женщины, старше 60 лет, - в чем они виноваты? В том, что у них сработал материнский инстинкт, и они приехали в надежде, что смогут вернуть своих детей на родину?" - спрашивает Фарида.
Она утверждает, что за несколько лет жизни в "Исламском государстве" ни разу не видела женщин, которые брали в руки оружие: по словам Фариды, "женщина там, кроме как сидеть дома, ничего не могла". Аналогичные истории рассказывали и другие девушки, уехавшие из России, но проверить их истории сейчас невозможно.
Впрочем, для России, согласно судебной практике по этим делам, сам факт "приготовления пищи, приобретения продуктов питания, стирки и пошива одежды" для членов "Исламского государства" является уголовным преступлением.
В 2017 году в России вопрос вывоза женщин и детей из Сирии и Ирака особенно волновал главу Чечни Рамзана Кадырова. В августе в Грозном приземлился первый такой спецборт из Ирака. Уроженки Чечни были сразу отпущены домой - свободу им обещал лично Кадыров. Тех, кто вернулся в Дагестан, ждал суд.
Несколько месяцев и несколько спецбортов спустя вывоз людей затормозился. Фариде Абалаевой не повезло. Она оказалась в лагере Родж через неделю после последнего вывозного рейса, организованного при поддержке Кадырова.
Критики тогда обвиняли Кадырова в заботе не столько о бежавших женщинах, сколько о собственных политических амбициях. Прекращение вывозной операции собеседник Би-би-си в Чечне объяснял проблемами с силовиками, которые не одобряют массовое возвращение потенциально опасных людей, особенно с учетом того, что некоторые из них - чеченцы по происхождению - не преследуются по закону.
Российские власти начали осознавать опасность вернувшихся домой боевиков еще в 2013 году, когда было принято законодательство, разрешающее осуждать тех, кто воевал против российских интересов за границей. Так появилась часть 2 статьи 208 УК РФ - участие в вооруженном формировании [...] в целях, противоречащих интересам Российской Федерации. Наказание - от восьми до 15 лет лишения свободы.
Чтобы как-то сдвинуть дело с мертвой точки, в Москву на ежегодную пресс-конференцию Владимира Путина отправили журналиста чеченского телеканала. Он должен был задать вопрос, ответа на который ждали и Рамзан Кадыров, и силовики. Президент похвалил Кадырова и назвал вывоз детей "благородным и верным делом", пообещав оказывать поддержку главе Чечни.
Но вскоре кураторство этого вопроса перешло от чеченских чиновников к детскому омбудсмену Анне Кузнецовой. С декабря 2018 года под ее руководством из Сирии и Ирака прилетели семь спецбортов со 157 детьми - взрослых среди возвращенных россиян не было. На время активной фазы коронавирусной пандемии вывоз был остановлен. 18 августа Кузнецова отчиталась о возвращении еще 26 детей в возрасте от года до шести лет.
В основном, речь идет о сиротах, чьи родители погибли в Сирии. Но возобновит ли когда-нибудь Россия вывоз женщин? И какая судьба может ждать их на родине?
Только в лагере Аль-Хол - самом крупном на севере Сирии - живут несколько тысяч иностранцев из 50 стран мира. Больше половины детей не достигли и двенадцатилетнего возраста. На территории палаточного лагеря для них нет никаких специальных условий. Каждый год из-за отсутствия лечения и других проблем в лагере умирают сотни детей. Но забирать их никто не торопится.
В Британии человеком, пытавшимся ответить на вопрос, что делать с женщинами, уехавшими в ИГИЛ, был Саджид Джавид - теперь уже бывший министр внутренних дел страны. Он в какой-то момент сформулировал свою позицию так: тот, кто поддерживает террористические группировки за рубежом, не должен вернуться на родину.
Шамима Бегум
BBC
Правда, всего несколько лет назад, когда три лондонские школьницы взяли билеты в один конец до Турции, чтобы присоединиться к "Исламскому государству", Британия обещала, что они смогут вернуться домой, не опасаясь преследования. Тогда сбежавшие школьницы в глазах полиции отличались от тех, кто "бегал по Ираку и Сирии с автоматом Калашникова".
Но за те несколько лет, что Британия гадала, что случилось с девушками, многое изменилось. В страну начали сотнями возвращаться вчерашние джихадисты. К 2019 году стало понятно: доказать их участие в преступлениях, совершенных несколько лет назад за тысячи километров от Лондона, очень сложно. В итоге, по состоянию на февраль 2019 года, только один из десяти предполагаемых сторонников "Исламского государства" был привлечен к ответственности.
Шамима - одна из тех трех школьниц, которые зимой 2015 года ушли из дома на востоке Лондона и никогда туда не вернулись. Спустя четыре года после отъезда девушек корреспондент газеты Times нашел беременную Шамиму в Аль-Холе. Выяснилось, что одна из ее бывших школьных подруг погибла в Сирии, а судьба третьей девушки неизвестна. Как это часто бывает в подобных случаях, Шамима стала женой джихадиста, от которого родила детей. Все они умерли.
Бегум тогда говорила, что не жалеет о своем решении приехать в Сирию: она хотела жить по законам халифата. "Когда я впервые увидела отрезанную голову в мусорке, меня это не шокировало. Это была голова пленного бойца, захваченного в битве. Врага ислама", - рассуждала она. Не смущали ее и убийства заложников: "Они въезжают в Сирию и угрожают безопасности халифата", - говорила Шамима.
После нескольких таких интервью Британия лишила Шамиму гражданства. Второго паспорта у нее никогда не было, но поскольку мать девушки родилась в Бангладеш, Бегум в теории может претендовать на гражданство этой страны. Правда, власти Бангладеш уже дали понять, что не готовы принимать у себя таких потенциальных граждан. Кроме того, в июле 2020 года апелляционная инстанция все-таки разрешила бывшей школьнице вернуться в Британию, чтобы она могла оспорить решение о лишении гражданства. Правда, правительство вскоре оспорило это решение, и теперь дело передано в Верховный суд, который и решит, сможет ли Шамима вернуться.
"Думаю, многие люди должны мне посочувствовать - с учетом того, через что я прошла. Когда я уезжала [из Британии], я не знала, во что я ввязываюсь", - позже объясняла она Sky News.
Manchester
AFP
Саджид Джавид, который в свое время и принимал решение о лишении Бегум гражданства, считает решение апелляционной инстанции опасным прецедентом. Он уверен, что, однажды разрешив ей въехать в страну, выдворить ее впоследствии будет практически невозможно. А у стороны обвинения очень мало шансов на то, чтобы построить доказательную базу и осудить Шамиму за преступления, совершенные за границей. А значит, велика вероятность, что она спокойно продолжит жить в Лондоне.
История Шамимы поделила британское общество на тех, кто считает ее жертвой пропаганды "Исламского государства", и тех, кто утверждает, что такие, как Бегум, представляют угрозу. С последней позицией, похоже, согласны многие мировые политики.
Француженка Паскаль Дешам ждет возвращения домой своей дочери Абель (имя изменено по просьбе Паскаль). За несколько лет пройдя через несколько инстанций, она поняла, что добиться этого будет очень сложно.
Абель вместе с тремя детьми уехала в Сирию в 2015 году вслед за бойфрендом. Мужчину убили, а ее выдали замуж за боевика ИГ, от которого она родила четвертого ребенка. С января 2018 года Абель с детьми живет в Аль-Холе. Матери она пишет, что за последнее время охрана стала строже относиться к женщинам: ночью обыскивают в поисках запрещенных предметов, детей бьют.
Дешам говорит, что ее дочь совсем не похожа на тех женщин, которые ждут возвращения "Исламского государства". Паскаль писала письма тогдашнему президенту Франсуа Олланду, но это ни к чему не привело. С тех пор она регулярно подписывает обращения к французским властям, международным ассоциациям и организациям. Власти Франции обещают рассмотреть каждый случай отдельно, но до сих пор ничего сделано не было.
Аl hol
AFP
Не выдержав, в октябре адвокат Дешам подал жалобу на министра иностранных дел и министра юстиции за бездействие, но она так и не была принята.
Эксперт по Ираку из правозащитной организации Human Rights Watch Белкис Уилле в разговоре с Русской службой Би-би-си признается: все больше европейских дипломатов начинает думать, что самое простое в нынешней ситуации - ничего не делать.
Очень удобная для многих стран ситуация сложилась при этом именно в Ираке, говорит Уилле: "Многие страны действительно не хотят возвращать своих граждан. При этом Ирак, например, говорит, что каждый человек, находящийся на их территории и связанный с ИГ, принадлежит им, именно они хотят его преследовать по своим законам. Что, безусловно, играет на руку странам типа Франции, которые не возвращают домой своих граждан. Кроме Франции можно еще назвать Бельгию и Нидерланды - они совершенно точно не ждут назад этих людей. Единственное исключение - дети".
Действительно, в июне 2020 года Франция вернула домой десять детей. По оценкам французских правозащитников, в лагерях остаются еще около 70 детей, чьи родители имеют французское гражданство. Всего же там живут около 900 детей, чьи родители бежали из стран Запада, включая Францию, Бельгию, Канаду и Австралию.
В Канаде, например, даже провели опрос и выяснили, что абсолютное большинство респондентов - 71% - против возвращения домой вчерашних членов "Исламского государства".
Уилле считает, что из всех европейских стран Германия "пытается делать больше других", но особые трудности возникают в диалоге с Ираком, который намерен самостоятельно преследовать бывших членов ИГ.
Al Hol
AFP
"В Ираке есть одна 16-летняя девушка из Германии, которую уже осудили. В ее случае Германия сейчас делает все, что в ее силах, чтобы вернуть девушку домой. Но Германия не может публично сказать: мы не доверяем Ираку. Поэтому они позволили суду завершиться, а потом за закрытыми дверями начали переговоры, чтобы девушка могла вернуться домой и отсидеть свой срок на родине", - рассказывает Уилле.
Опасения по поводу возвращения домой тех, кто однажды добровольно уехал в "Исламское государство", часто связаны с терактами, которые происходили в Европе в последние годы.
Франция с трудом переживала нападения 2015 года, когда почти одновременно джихадисты расстреляли посетителей нескольких ресторанов, в концертном зале "Батаклан" произошла бойня, а возле стадиона "Стат де Франс" прозвучали взрывы. Помимо нападавших погибли 130 человек - эти теракты стали крупнейшими по числу жертв за всю историю Франции. Ответственность на себя взяло "Исламское государство". Позже выяснилось, что сразу несколько нападавших были европейцами, которые в свое время уехали в ИГ, после чего вернулись в Европу.
Когда журналисты спросили Шамиму Бегум, что она думает об атаках в Европе, в частности, о теракте на британской "Манчестер-Арене", в результате которого в мае 2017 года погибли более двух десятков человек, она ответила: "Я была в шоке, но… [...] Я думаю, что это неправильно, что погибают невинные люди. Одно дело - убить солдата, который в тебя стреляет, - это самозащита. Но убивать женщин и детей, как, например, убивают женщин и детей в Аль-Багхузе (сирийский город, где силы ИГ подвергались бомбардировкам международной коалиции - Би-би-си), которых несправедливо убивают, сбрасывая на них бомбы... Это работает в обе стороны".
В конце июля 2020 года четверо депутатов от правящей в Британии Консервативной партии попросили правительство вернуть на родину всех женщин и детей, заключенных в сирийских лагерях.
Syria
AFP
"Хотя некоторым из этих женщин могут быть предъявлены обвинения в совершении уголовного преступления, они сами, несомненно, подвергались жестокому обращению и эксплуатации. Оставить их под стражей на неопределенный срок, зная, что их могут пытать или даже казнить в контролируемой Асадом Сирии или Ираке, - значит закрыть глаза на тот факт, что они тоже являются жертвами торговли людьми и гендерного насилия", - считают депутаты.
"Это просто бессмыслица, что наши граждане находятся на сирийской территории, где высок риск их радикализации, - сказал Русской службе Би-би-си собеседник в Консервативной партии, пожелавший остаться неназванным. - Если они были радикализованы, с ними нужно работать. Если они совершили преступления, они должны предстать перед судом".
О каком именно числе британских граждан идет речь, точно не знают даже парламентарии. Они считают, что "в лагерях и тюрьмах остаются около 60 человек, 40 из которых - это дети в среднем 12-ти лет, чуть более десятка женщин и остальные - мужчины".
Британские правозащитники тут же поддержали консерваторов. "Многие из этих женщин - жертвы. Одни люди воспользовались их уязвимостью и практически принудительно вывезли в Сирию, а теперь и собственное правительство отказалось от них", - говорит директор правозащитной организации Reprieve Майя Фоа.
Ричард Барретт, бывший начальник контртеррористического управления британской разведывательной службы МИ-6, считает, что всех вернувшихся из "Исламского государства" можно разделить на пять основных групп по степени их интеграции в ИГ - от тех, кто провел там совсем немного времени, до полностью завербованных для терактов за границей.
Аl hol
AFP
В своих размышлениях Барретт приходит к тому, что в какую бы категорию ни попадали возвращенцы, нельзя со стопроцентной вероятностью утверждать, что они абсолютно безопасны для общества.
"Даже те, кто больше всех разочаровался тактикой ИГ, могли, например, восхищаться отдельными эмирами и, как следствие, все еще мечтать об исламском государстве, управляемом теми, кто полностью привержен соблюдению шариата. Проблема в том, что многие люди были свидетелями такого уровня насилия, к которому большинство из них было совершенно не готово. А это может привести к непредсказуемому и неконтролируемого поведению, - считает Барретт. - Терроризм завязан на эмоции в той же степени, в какой он завязан на идеологию. Так что даже полностью разочаровавшиеся в ИГ люди со временем могут начать более позитивно вспоминать о жизни там".
Как же понять, кто представляет опасность, а кто - нет? Оценку можно дать только после долгой личной беседы с человеком, считает София Коллер, эксперт по вопросам противодействия экстремизму из Германии.
"Есть технологии и методики, которые были разработаны для этих целей, их давно используют специалисты и спецслужбы. Некоторые из людей, которые туда уехали, сделали это осознанно, активно участвовали в пропаганде и вербовке новых членов. Но были и другие - те, кто думал, что едет на исламскую землю и будет там жить как домохозяйка, а о ней будут заботиться, - уверена Коллер - Заочно оценить практически невозможно. Нельзя, сидя в Германии, понять, насколько опасен тот или иной человек, находящийся в Сирии или Ираке".
Шамима Бегум рассчитывает вернуться домой, чтобы принять участие в суде и попытаться оспорить решение о лишении ее гражданства. Но сможет ли она это сделать, теперь будет решать Верховный суд.
Родственники Фариды Абалаевой с момента ее отъезда общаются с полицией, но там отвечают, что этот вопрос не в их компетенции - во всяком случае пока Фарида находится в Сирии. К кому еще обратиться, мать Фариды не знает. Сама Фарида вместе с Абель Дешам хотят вернуться домой, говорят, что скучают по родным и хотят обнять матерей. Но и Франция, и Россия не спешат возвращать их на родину.
