Присяжный адвокат: пиррова победа президента Кальюлайд

Присяжный адвокат Тармо Пильв. Фото: Kristjan Teedema / Tartu Postimees

Что бы ни решил Государственный суд о реформе второй пенсионной ступени, для президента Керсти Кальюлайд это окажется поражением, пишет в Postimees присяжный адвокат Тармо Пильв.

Судебный процесс по второй пенсионной ступени приближается к завершению, однако вне зависимости от результата трудно понять, кто окажется победителем и сколько появится проигравших. Если суд придет к выводу, что реформа является антиконституционной, правительство этого так не оставит: слишком много поставлено на карту – поддержка избирателей двух правящих партий. Министр финансов Мартин Хельме уже сказал, что в случае поражения вторую ступень нужно просто ликвидировать, а все деньги перевести в первую ступень.

В таком случае проиграют все: сотни тысяч избирателей, которые хотят получить деньги из фондов или продолжить добровольное накопление; коалиционные партии, которые не смогу выполнить свое обещание; оппозиционные партии, которые не достигнут желаемого, и, что понятно, сама президент. Репутация Государственного суда в глазах избирателей тоже может пострадать, поскольку у многих не укладывается в голове, как всего 14 человек могут решить судьбу их денег, которые придется оставить в банке под замком. Банки и страховые общества также пострадают. Одним словом, список проигравших будет очень велик.

Само собой разумеется, авторитет президента пострадает и в том случае, если она проиграет в споре с правительством и Рийгикогу. Для чего вообще тогда вести такие битвы?

Протокол судебного заседания – это лишенный эмоций текст, поэтому очень хорошо, что за ходом заседания можно было следить в прямом эфире. Я смотрел трансляцию и считаю, что в репликах и жестах активно участвовавших в процессе судей имелось достаточно знаков, которые дали понять, какая из спорящих сторон им ближе. В то же время, государственные судьи должны производить впечатление абсолютно беспристрастных. Звучит как клише, но судебное производство должно не только быть объективным, но и выглядеть, и даже ощущаться таковым. Отклонения возникают как в первой, так и во второй инстанции, но особенно жаль, если такое происходит в Государственном суде.

На записи можно увидеть, что часть судей будто бы временно оказались не за тем столом: скорее, они хотели бы сидеть напротив присяжного адвоката Пауля Кереса и представителей правительства. С процессуальной точки зрения это просто не очень красиво, когда состав суда навязывает участникам процесса свою позицию, но такое все же происходит. Представители правительства представили свои аргументы, однако местами весьма выразительные вопросы, которые задавали судьи, как я считаю, выводили рассмотрение дела за рамки объективности. Еще более говорящими были лица судей, когда Мартин Хельме попросил слова, чтобы объяснить позицию правительства. Уместна ли для судьи реплика, что у правительства много адвокатов и теперь, отвечая на вопросы, они должны отработать затраты на правовую помощь? Я считаю, что нет.

Судья может задавать вопросы, которые помогут получить подтверждающие их правовую позицию ответы – и это Государственный суд делал. Вместо пяти часов суд мог бы длиться значительно меньше, поскольку в действительности обсуждали только один вопрос: полезна или ущербна для большинства вторая пенсионная ступень. Президент утверждает, что перевод второй ступени на добровольную основу противоречит Конституции. Как это может противоречить Конституции, которая вообще-то требует, чтобы наши права и свободы были нам гарантированы? И нам должно быть гарантировано право использовать свои деньги таким образом, каким мы сами хотим и считаем правильным.

Спор по поводу второй ступени вообще излишне политизирован, и очень жаль, что политика вламывается в залы судов. Правосудие должно находиться настолько далеко от политики, насколько это вообще возможно, поскольку через политическую призму невозможно ни выносить решения, ни беспристрастно оценивать доказательства и аргументы.

У Государственного суда до сих пор был большой кредит доверия со стороны общественности, и если у кого-то возникли сомнения в отношении объективности правосудия, оно попадает под политическую критику, а правда может оказаться под угрозой, которая сейчас оказывает влияние на независимое производство и в некоторых демократических странах. Эстонские государственные судьи чувствуют себя при рассмотрении важных вопросов намного свободнее, чем раньше, но такую свободу сопровождают крупные риски, которые нужно учитывать.

Канцлер юстиции, находясь за одним столом с представителями президента, начала говорить о вытекающей из Европейской социальной хартии обязанности обеспечить пожилым людям стандарт жизни, превышающий прожиточный минимум, но поскользнулась по двум причинам. Во-первых, Эстония не ратифицировала 23-ю статью социальной хартии, которая говорит о праве стариков получать социальную защиту. Она была не ратифицирована умышленно, поскольку государство не может обеспечить старикам тот стандарт жизни, который требует эта статья.

Вторая ошибка, если не сказать прямая ложь, - говорить о второй пенсионной ступени как о каком-то чудодейственном лекарстве, которое могло бы обеспечить старикам требуемый хартией уровень жизни. Сейчас большая часть граждан уже поняла, что вторая ступень никак не спасет их от бедности в старости.

Обращаясь в суд против правительства, президент могла бы тщательно подумать, у нее было достаточно возможностей для выбора. Поскольку до пенсионной реформы она работала в Hansapank инвестиционным банкиром, а затем, в роли экономического советника премьер-министра, сама занималась привязкой второй ступени к пенсионной реформе, отправляясь в суд, она могла бы учесть возможные этические вопросы.

Ни один закон не является идеальным, и обратить внимание на недочеты президент могла бы иначе, чем сейчас. Как президент, она могла бы спросить у себя, отвечает ли проведение реформы любой ценой воле большинства граждан.

Я считаю, что до сих пор президент абсолютно не думала о том, полезна вторая ступень для людей или нет, она говорит о том, что какой-нибудь жандарм – в данном случае банки и страховые общества – должны держать в своих руках наши кошельки и решать, когда и сколько мы оттуда получим. Президент считает нас  людьми, нуждающимися в опеке. Она испытывает негодование и злобу к нынешнему по отношению к правительству, и обращение в Государственный суд – это ее попытка помешать работе правительства. Ей как президенту нравится играть в президентские игры, и понятно, что у нас есть политические и коммерческие группировки, которые ей более симпатичны и с которыми она предпочитает сотрудничать.

Наши политики и президент, представляя народ и государство, должны думать о решениях, лучших для большинства. Почему-то в спорах вокруг второй ступени забыли, что добровольное вступление в нее сократило бы долговую нагрузку людей и позволила бы им просто начать жить лучше. Вместо этого сосредоточились на незначительной части копящих, которые ничего не могут с ними сделать с деньгами. Но эта компания ничего разумного не сможет сделать с деньгами и в пенсионном возрасте: они так или иначе окажутся с пустыми карманами, вне зависимости от наличия второй ступени. Этим людям могут помочь социальные работники местных самоуправлений, но им не поможет ни одна ступень.

Когда царь Пирр ценой жестких потерь выиграл битву при Аускуле, он сказал следующее: «Еще одна такая победа - и я останусь без войска». При этом Пирр был в лучшем положении, чем наш президент – он мог такое сказать.

Читайте нас в Telegram! Чтобы найти наш канал, в строке поиска введите ruspostimees или просто перейдите по ссылке!