:format(webp)/nginx/o/2023/01/24/15098212t1h4956.jpg)
/nginx/o/2020/09/11/13337850t1h86be.jpg)
Латвия была бы готова подумать о повышении предельных показателей при отправке в карантин, если бы Эстония и Литва нашли возможность вести единую коронавирусную политику, выяснилось из интервью с латвийским министром иностранных дел Эдгарсом Ринкевичсом, которое он дал Postimees.
- Я не думаю, что министр иностранных дел – тот человек, который может ответить на данный вопрос. Думаю, наши эксперты-эпидемиологи или медики могли бы ответить лучше.
Но наша собственная оценка заключается в том, что весной мы ввели все ограничения до того, как стали появляться реальные случаи и вирус начал распространяться. В том, что касается весны, мы обнаружили и еще одно небольшое отличие. Ваши школьные каникулы начинаются чуть раньше, чем у нас. Когда мы ввели ограничения, не было так много родителей, которые отправились кататься с детьми на лыжах, или уехали еще куда-то из Латвии. Туристические и иные ограничения, а также закрытие школ произошли до того.
У нас очень агрессивная система тестирования и отслеживания контактов, и жесткие карантинные требования как для тех, кто был в контакте в зараженными, так и для тех, кто возвращается из зарубежных стран, где количество зараженных на 100 000 человек населения в течение последних дней было больше 16.
Весной нам повезло чуть больше, чем вам. У нас не было такой вспышки заражения, как у вас на Сааремаа, что повлияло на весь регион. Но это уже дело историков и медицинских экспертов - раскопать, в чем наше сходство и в чем наше различие, а также - какая политика работает, какая нет.
- Мой коллега – министр иностранных дел Урмас Рейнсалу – предупредил меня быть осторожнее в своих ответах, чтобы не вызвать возникновения правительственного кризиса в Эстонии. (Улыбается.)
Но если говорить серьезно, то мы построили балтийский туристический пузырь в мае, когда эпидемиологические данные во всех трех республиках были более-менее одинаковы. Тогда было вообще непонятно, сколько еще потребуется времени, чтобы весь ЕС взял под контроль вирус.
Наши приграничные зоны – как на эстонско-латвийской, так и на латвийско-литовской границах – пострадали тогда очень сильно, поскольку люди месяцами не могли навещать своих родственников, ходить за покупками и делать разные другие дела. Поэтому я считаю, это было правильное решение.
Балтийский пузырь работал еще в середине и в конце июня. Потом открылось Шенгенское пространство, и балтийский пузырь работать перестал, поскольку открылся весь ЕС.
В чем заключались основные элементы балтийского пузыря? Естественно, в понимании, что мы должны держать Covid-19 под контролем, чтобы показатели оставались как можно ниже, что мы должны координировать политику авиации, то есть в отношении стран так называемой красной зоны должна быть единая политика. Мы договорились, что не разрешим авиакомпаниям летать в страны, где уровень заражаемости превышает отметку в 25 на 100 000 человек населения.
Мы в Латвии очень жестко придерживались этой линии, и с ужасом слушали жалобы своего airBaltic о том, что проще летать из Таллинна или Вильнюса, чем с домашней базы в Риге. То есть начало проявляться нарушение авиационной политики.
Были даже такие случаи, когда мне приходилось звонить коллегам и говорить, что, я понимаю сообщение с ЕС, но я не понимаю, почему вы открываете авиалинии в третьи страны, которые не находятся в белом списке Евросоюза - такие, как Украина, Израиль или Белоруссия.
Мы по-прежнему считаем, что несоблюдение единых принципов в международном туризме – и вся статистика показывает, что большая часть нынешних случаев или импортированы, или появились после контактов с приехавшими из-за рубежа – повлияло на распространение вируса. Я не был бы настолько категоричен, чтобы использовать слово «нарушили», но эти различия, как мы считаем, сыграли свою роль.
Второй вопрос заключается в том, что, как я считаю, вся антикоронавирусная война находится где-то между наукой и верой. С одной стороны, все мы хотим научного подхода, с другой стороны, наши медицинские эксперты имеют свои представления о том, что работает, а что нет.
Например, наши эксперты настойчиво советуют 14-дневную изоляцию. Есть исключения: создавая Балтийский пузырь, мы договорились о таких исключениях, как сезонные рабочие, спортивные мероприятия.
Я не знаю, происходило это по политическим причинам или исходило из различных убеждений медицинских экспертов, но я видел разные подходы: будем применять ко всем прибывших из красных или желтых стран 14-дневную изоляцию, примем на вооружение пять дней и тестирование или десять дней и тестирование? Такие разногласия в нынешней ситуации, конечно, сыграли свою роль.
И в завершение, даже если была договоренность о 14-дневной обязательной изоляции, в июле мы вдруг обнаружили, что одна страна (Великобритания – Э.К.) ввела так называемый зеленый коридор, то есть возможность для каких-то стран ездить без 14-дневной изоляции. Латвия и Эстония, где в тот момент были самые низкие в Европе показатели заражаемости, в список зеленого коридора не попали, а третья страна попала.
Когда мы углубились в вопрос, – почему – выяснилось, что в третьей прибалтийской стране 14-дневная изоляция является не обязательной, а рекомендуемой. Нам потребовалось два месяца, чтобы понять, что там не было введено даже такого требования. Именно поэтому мы всерьез считаем, что балтийский пузырь нельзя поддерживать исключительно с PR-целями. Он должен работать, особенно сейчас, когда мы видим новый рост заражаемости.
- Я не думаю, что где-то в Европе или в мире есть правительство, которое слишком едино в обсуждении коронавирусных мер. Отвечающие за экономику министры говорят, что ограничения нужно было бы согласовать с экономической реальностью. Министры здравоохранения пропагандируют крайне силовую политику. Во время встречи министров иностранных дел стран ЕС в Берлине (27-28 августа) все шутили, что теперь каждый министр настолько компетентен в медицине и эпидемиологии, что запросто мог бы поступить на медицинский факультет без вступительных экзаменов.
Но, естественно, споры есть. Например, вчера (позавчера – ред.) мы обсуждали в правительстве возможность повышения предельного числа зараженных с 16 до 25. Часть моих коллег боролась за это, часть была против. Это нормально. Даже в самых жарких спорах мы исходим из общего правила. Не все решения должны быть политическими, есть еще практические и медицинские вопросы.
Также вчера (позавчера – ред.) после обсуждения мы достигли договоренности, что, да, мы готовы подумать о новых предложениях Европейской комиссии. Мы ознакомимся с ними. Вероятнее всего, мы готовы изменить метод 14 дней, но этот вопрос мы все же должны основательно обсудить с министром здравоохранения и экспертами. Пока у нас нет экспертизы этих предложений, будем придерживаться прежней политики. Дебаты были, они были открытыми, у нас в правительстве проводятся веб-заседания, за которыми следят журналисты. Естественно, бывают и закрытые заседания.
Хотя, наше правительство не встречалось с глазу на глаз с конца марта. Только веб-встречи.
- Да. Весь кабинет в одном помещении я не видел полгода, начиная с 21 марта.
- Держу кулаки за то, чтобы вы могли приезжать и тратить в Латвии деньги и поддерживать нашу экономику, а латыши, в свою очередь, могли приезжать наслаждаться осенью в Эстонии. Но, к сожалению, я вижу, что у вас количество превысило отметку 20, поэтому я опасаюсь, что становится все сложнее верить в то, что в течение двух дней ситуация как-то исправится.
Но даже при наличии большой вероятности того, что мы введем в отношении Эстонии – как и в отношении других стран – требование изоляции, мы договорились, что Валка и Валга останутся исключением.
Люди, которые живут в этих регионах, смогут ездить туда-сюда по всем возможным причинам без выполнения требования изоляции при условии, что будут оставаться в пределах Валгаского уезда и Валкаского региона. Мы сделали исключение для жителей приграничных территорий, которые получат информацию от местных самоуправлений.
Ездить можно и по семейным причинам, таким, как свадьбы и похороны, работа и учеба. Мы постарались быть гибкими настолько, насколько это возможно, но, естественно, увеселительные поездки будут сопровождаться ограничениями, самым жестким из которых является правило 14-дневной изоляции.
- Мне бы очень хотелось сказать, что, да, мы должны в какой-то момент прийти к общим европейским правилам. В марте мы оказались в ситуации, когда о закрытии границ сообщили за часы, даже не за сутки. Латвия не закрывала свою границу с Литвой и Эстонией. Мы лишь остановили международное сообщение.
Латвии, Эстонии и Литве пришлось здорово постараться, чтобы вернуть своих жителей домой. Мы звонили друг другу практически каждый час: я звонил Урмасу, Урмас мне, я – Линасу (Линкевичусу – ред.), а Линас снова мне, чтобы рассказать о ситуации на немецко-польской границе, где застряли водители грузовиков из Эстонии, Латвии и Литвы, и целые семьи. Там границу просто закрыли и никого через Польшу не пропускали.
Это стало большим уроком. Мы видели и различные подходы к тестированию, самоизоляции, перелетам.
И о Балтийском пузыре мы говорили, что мы открыты для обсуждения предельного показателя, но тогда у нас должно быть единое тестирование, отслеживание контактов и иная политика.
Наше предложение о реформировании Балтийского пузыря заключается в том, что предельный показатель можно поднять, но тогда нужно реформировать весь пузырь и правила, и изменения вносят все три страны. То же действует и в отношении ЕС.
Но будем честны, было бы очень сложно убедить общественность Латвии, Эстонии или Литвы в том, что нам нужно увеличить предельные показатели до 50, если у нас самих сейчас он составляет 4,3 на 100 000 человек населения. Это в десять раз больше, чем у нас. Сложно повысить даже до 25.
В правительстве мы еще не обсуждали предложения комиссии. Их сейчас смотрят наши эксперты. Но я считаю, что прежде чем мы придем к единому европейскому подходу, многие страны должны снова снизить свои показатели, поскольку общественность нельзя убедить в том, что вы вводим другие ограничения, поскольку согласились с какими-то европейскими правилами и взяли пример со стран, где 80 или 100 случаев заражения на 100 000 человек населения.
У нас уже была проблема в июле, когда количество зараженные резко поднялось, сначала до 18, потом до 13 – это была чуть не национальная трагедия, после которой правительство ввело некоторые мягкие ограничения.
Рестораны и ночные клубы, которые в иной ситуации работали до двух ночи, должны были закрываться в полночь, также мы восстановили правило, что во внутренних помещениях за столом могут находиться максимум четверо, а на улице - до восьми человек.
Вы можете себе представить, какой это вызвало протест как у предпринимателей, так и у общественности? Они сказали, мол, посмотрите на нашу политику – вы пускаете людей с временными видами на жительство из России и с Украины. Поэтому нам пришлось ввести и некоторые ограничения на поездки для третьих стран.
Что бы мы ни делали внутри страны, люди задают вопрос: выполнило ли правительство обязанность по их защите? При таких обстоятельствах нам еще очень далеко до единого европейского решения.
- Я не знаю, как было в Эстонии весной, но когда в марте мы перевели школы на удаленное обучение, то неделю или две все аплодировали, что, наконец, мы перешли на современную форму обучения. А через две-три недели все сошлись на том, что нам все же необходимо видеть друг друга в школе.
Родители были недовольны, что должны были вспоминать, чему их учили в школе, дети устали. Тогда мы поняли, что это не так здорово, как казалось в теории. То же действует и в отношении дипломатии.
Я получил и огромное количество сообщений в социальных сетях, в которых говорилось, что зато я не трачу деньги на всякие поездки. Мол, вы можете сесть в своем кабинете и общаться оттуда со всем миром.
В действительности же с дипломатией и политикой - как с обучением: не все можно сделать через Zoom или другие безопасные и опасные веб-каналы. Сложнее достичь консенсуса, поскольку тебя ограничивает видео-формат. Во время совета по иностранным делам ты не можешь обойти вокруг стола и поговорить с теми людьми, которые против или у которых имеется другая позиция, чтобы достичь договоренности при принятии решения.
И современным технологиям нельзя доверять до конца. Если ты сидишь в том же помещении, ты можешь говорить намного свободнее, чем по телефону или через видео-мост. И все же уходят человеческие связи. Нужно учиться видеть и чувствовать человека. С весны сменились два или три министра иностранных дел ЕС. И только в Берлине мы смогли встретиться с новыми коллегами.
Даже если у тебя есть нормальные дипломатические каналы, учитываются все же и личные связи. Я не верю, что коммуникационные технологии могут заменить встречи с глазу на глаз.
Моей первой зарубежной поездкой после трех месяцев удаленности в Латвии была поездка в Таллинн 1-2 июня. У нас была встреча министров иностранных дел стран Балтии и Польши. Даже тут было интересно сравнить, как продолжается жизнь здесь, в Эстонии, и как в Литве. И мы поняли, что с большой долей вероятности, даже если придет вторая волна, мы не вернемся к весенней ситуации.
В ограниченном формате можно будет все же путешествовать: думаю, что в сентябре мы встретимся лично в Брюсселе. Мы, конечно, восстановили, но не так много, встречи, идет нормальная координация и сотрудничество, поскольку мы поняли, как много времени мы потеряли, и как много решений не приняли из-за того, что не могли общаться лично.
Часть дел действительно можно сделать через видео-мост. И я думаю, что теперь мы будем использовать метод видео-конференций больше, чем до коронавируса, но я считаю, что коронавирус не изменил дипломатию радикально, он ее замедлил.
На прошлой неделе Европейская комиссия выступила с предложением свести воедино правила передвижения и ввести систему цветных кодов. Согласно этой системе, тест на корона вирус должны сдать или отправиться в карантин те, кто приехал из красной или серой зоны, и тестирование было бы предпочтительнее.
Карантина не нужно требовать от пассажиров с важными функциями или потребностями - представителей жизненно важных профессий, работников приграничных зон, командированных работников, студентов и выполняющих служебные обязанности журналистов.