:format(webp)/nginx/o/2013/06/13/1827734t1hc32a.jpg)
:format(webp)/nginx/o/2020/09/28/13377623t1h8a87.jpg)
Член международной комиссии по расследованию причин гибели парома «Эстония», профессор-эмеритус Яан Метсавеэр считает, что пробоина появилась в корпусе судна после столкновения с дном. Версию столкновения с подлодкой он называет чушью, пишет Postimees.
«Я считаю, что в том месте, где «Эстония» опустилась на дно, на поверхности могли лежать какие-то камни, о которые судно ударилось, отсюда и возникли все эти пробоины. За десятилетия паром поменял свое положение, и пробоины стали видны. До тех пор, пока мы своими глазами не увидели эти камни, нельзя на сто процентов быть уверенным в том, что все было именно так, но я считаю эту версию весьма достоверной», - сказал Метсавеэр.
Руководивший в период 2005-2009 годов следственной комиссией бывший генеральный прокурор Маргус Курм сказал вчера в студии Postimees, что та часть парома, на которой обнаружили пробоину, никогда не соприкасалась с морским дном, поэтому нельзя считать вероятной версию о том, что ее пробил лежащий на дне камень. Метсавеэр в свою очередь крайне критически относится к утверждениям Курма.
«Он много чего утверждал. Он также говорил, что суда размером с «Эстонию» могут оставаться на поверхности, даже перевернувшись. Если не знать физики и мореходства, можно делать разные выводы. Я не думаю, что прокурор в чуждой ему сфере деятельности сможет перевернуть имеющиеся факты с ног на голову», - говорит профессор-эмеритус.
Метсавеэр не считает логичной теорию Маргуса Курма о том, что «Эстония» столкнулась с подводной лодкой, поскольку по имеющейся у него информации пробоина в большей степени расположена выше ватерлинии: «Если какое-то судно и врезалось в паром, это должно быть никак не подводное судно, поскольку нос подлодки в большей степени находится внизу. Но сложно себе представить, чтобы два судна столкнулись таким образом, что этого не заметила ни одна система радаров». Он добавил, что столкновение должны были почувствовать все, кто находился на борту, и, скорее всего, людей сбило бы с ног, а такого не было.
Если сентябрьской ночью 1994 года в «Эстонию» врезалось другое судно, то на сегодняшний день найти доказательства этого невозможно. Следы от краски другого судна или частички металла на краях пробоины, по словам Метсавере, уже смылись. Но он считает, что если теперь будет инициировано новое расследование происхождения пробоины, обязательно нужно отправить к останкам судна людей, только камеры недостаточно: «Самое важное - посмотреть, каков рельеф дна под судном. Гидролокаторы показывают морское дно вокруг обломков, но не то, что находится под ними. Это, может быть, помогло бы найти камень, на который судно опустилось».
Спасшийся с «Эстонии» зарубежный эстонец Карл Эрик Лантеэ Рейнтамм утверждает, что в ночь гибели парома слышал скрежет и видел рядом с судном что-то большое и белое, что могло являться подводной лодкой. Метсавеэр не помнит, чтобы такое утверждение в то время изучалось эстонской стороной.
Создатели документального фильма «"Эстония": находка, которая изменит все» познакомили двух ученых Таллиннского технического университета с кадрами обнаруженной на обломках пробоины уже больше чем два месяца назад. Шведы показали отрывок видео профессору-эмеритусу ТТУ Яану Метсавеэре и старшему научному сотруднику того же университета Кристьяну Табру в августе, когда съемочная группа приезжала в Эстонию. С представителями правительства шведы встретились 12 августа, а с научными сотрудниками технического университета – 13 августа. По оценке Метсавеэре, находка никак не повлияет на выводы окончательного отчета следственной комиссии, опубликованного в 1997 году.
- Может ли обнаруженная на корпусе судна пробоина изменить выводы окончательного отчета следственной комиссии?
- Я считаю, что ничего не изменится. Паром утонул, и на морском дне явно могли быть разные камни, которые и пробили в корпусе брешь. Когда судно поменяло свое местоположение и немного повернулось, эта пробоина стала заметной. Когда оно повернулось, мы не знаем, это могло случиться давно. Ютта Рабе (немецкий журналист, исследовавшая обломки в 2000 году – ред.) была последней, кто там снимал, а потом почти 20 лет там никого не было. И теперь, когда шведские кинематографисты туда съездили, они нашли эту пробоину. Так могло быть, но до тех пор, пока мы своими глазами не увидим этот камень, нельзя на сто процентов утверждать, что так и было.
- Что вы думаете об утверждении Маргуса Курма, что пробоину на корпусе судна могла сделать подводная лодка?
- Всего фильма я не видел, только отдельные кадры. Пробоина снята с близкого расстояния, но видимость была настолько плохой, что с трудом можно разобрать, где пролегают края бреши. В том, что никакого взрыва не было, все были сразу убеждены. Каких объемов сила могла сделать такую пробоину в корпусе судна? Поскольку брешь находится частично выше ватерлинии, это не могла быть мина или торпеда. Но сложно себе представить, чтобы два судна столкнулись, но системы радаров ничего не показывали. Как эта пробоина появилась, в этом мы в беседе со шведами к ясности не пришли.
- Подлодка точно не могла вызвать такую пробоину?
- Обычно нос подводной лодки находится несколько ниже. Но сложно представить, что системы радаров постоянно работают и не могут найти судно, которое врезается тебе в бок. Если такой удар вызывает настолько крупную пробоину, то это должно было произойти на полном ходу и вызвать сильный хлопок. Судно должно было подпрыгнуть, это должны были почувствовать все, а некоторые даже упасть. Это просто не укладывается у меня в голове, что два судна столкнулись, и никто об этом ничего не знал.
- Маргус Курм утверждает, что та часть парома, где имеется пробоина, никогда не соприкасалось с дном. Как вы прокомментируете это утверждение?
- Это его дело. Маргус Курс много чего утверждал. Он утверждал, что крупные суда перевернувшись остаются плавать на поверхности. Такое может произойти с маленькими судами, но в случае судов размеров «Эстонии» это невозможно. Если человек не знает физики и судовождения, он может смело приходить к разным выводам. Я все же верю специалистам. Я не считаю, что если прокурор вторгнется в чуждую ему сферу деятельности, то перевернет все представления с ног на голову.
Я верю Кристьяну Табри, он умеет делать выводы на основании фактов, которые у нас имеются. А Маргус Курм, который работал адвокатом в интересах шведов и против Эстонии, хочет показать, что в Эстонии все делается плохо. (Четыре года назад Маргус Курм выступал адвокатом шведского представительского объединения пострадавших и родственников погибших на «Эстонии» SEA, которое требовало проведения нового расследования – ред.)
- Некоторые выжившие говорили, что они слышали сильный хлопок до того, как паром начал наклоняться на бок.
- Третий механик «Эстонии» говорил следственной комиссии, что был один сильный хлопок. Другие хлопки он слышал, а сильный - именно почувствовал. Первые хлопки были, когда открывшийся визор ударял о судно, а когда он упал на форпик, это уже можно было ощутить.
- Теоретически возможно, что обнаруженная в корпусе судна пробоина была вызвана оторвавшимся визором, который остался плавать на поверхности и потом уже ударил по корпусу?
- Я так не думаю. Могло, конечно, быть, что какое-то время визор еще плавал на поверхности. В то же время паром накренился влево, и, возможно, бортом он скользнул по визору. Но если так и было, то визор мог лишь содрать с корпуса краску. Для того чтобы образовать такую пробоину, нужна намного большая сила, визор для этого слишком мал. И Кристьян Табри, который делал расчеты и пришел к выводу, что 50-тонный визор не мог пробить такую брешь, считает, что такая сила должна была соответствовать массе в 500 тонн и больше. Вариант, что такую пробоину вызвал визор, совершенно выпадает.
- Выживший в крушении зарубежный эстонец Карл Эрик Лаантеэ Рейнтамм утверждает, что видел, как что-то светлое удалялось от парома. Вы не помните, обсуждались ли показания этого свидетеля в следственной комиссии?
- Не помню, много времени уже прошло. Я не занимался допросом свидетелей. У нас было распределение работы, и поскольку я инженер, то и занимался техническими вопросами. Я, конечно, слышал разные разговоры, когда мы обсуждали их в комиссии. Но разговоров о чем-то светлом я не помню.
- Предположим, что какое-то судно протаранило «Эстонию». Если бы на краях пробоины спустя четверть века можно было найти остатки краски или металла другого судна, это дало бы подтверждение, что речь все же идет о столкновении?
- Собственная краска судна наносится на корпус под воздействием температуры, краска «Эстонии» и сейчас совершенно сохранилась на корпусе судна. Но попавшая на него в результате теоретического столкновения краска со временем должна была исчезнуть. Даже на машине остается след от столкновения с другой машиной, но достаточно хорошего дождя, чтобы этот след исчез. Не верю, что там есть следы краски. Честно говоря, нас в следственной комиссии не сильно интересовало, что произошло на морском дне, нас интересовало то, что произошло на поверхности до затопления. Но если это хотят узнать, нужно спуститься на дно. Одной камеры недостаточно, туда должен спуститься человек. Видимость через камеру очень плохая, там много поднятой земли.
- Нужно отправить водолаза с таким заданием?
- Да, чтобы ближе изучить эту пробоину. Мы вообще не уверены, что там нет других пробоин. Если корпус судна поворачивается, они становятся видны. Самое важное - как можно подробнее рассмотреть, какой рельеф дня под останками судна. Все гидролокаторы которые изучают судно, видят дно рядом с «Эстонией», но не под ней. Что находится под останками, этого сверху не видно, для этого нужно спуститься, чтобы детально изучить морское дно. Это, может быть, помогло бы найти и камень, на который паром упал и который пробил его корпус.
- Не было бы разумным поднять паром со дна, чтобы прекратить все спекуляции?
- Вы себе представляете, сколько это стоит? Сумма может достигать миллиарда евро. Может, не так много, но полмиллиарда точно.
- При помощи каких технологий можно было бы поднять судно?
- Большие резиновые мешки заводятся снизу, на крепких ремнях судно поднимают и мешки наполняются воздухом. Прежде всего, нужно сделать углубления под судном, чтобы можно было просунуть туда ремни. Если там есть камни, все их нужно убрать. Все это нужно проделать на глубине в 80 метров. Это возможно, но очень дорого. Мы не видим в этом необходимости. Старый металл стоит слишком мало, чтобы покрыть расходы на такую работу.
- Вы как член следственной комиссии чувствовали, что Швеция что-то скрывает или не сообщает Эстонии всей информации?
- В целом не чувствовал, но при изучении капитанского мостика такое ощущение появилось. Причиной было то, что шведская сторона не хотела искать шведских капитанов, которые принимали экзамены на судне.
- Почему они не хотели их искать?
- Потому что, если они находились на мостике, то должны были взять управление судном на себя, раз эстонцы так плохо управляют судном, как говорилось в Швеции после гибели парома. Если на мостике находились шведские капитаны, они должны были спасти паром. Возникла ситуация, что если бы такие капитаны нашлись и выяснилось бы, что они ничего там не сделали, для шведов это было бы не очень хорошо. Возникло ощущение, что водолазам было дано распоряжение не опознавать людей на капитанском мостике. Прямо никто об этом не говорил, но это был момент, когда возникло ощущение, что за всем этим что-то может быть. По крайней мере, мы так считали. Может быть, мы считали неправильно. Я знаю, что водолазы осмотрели завалы на капитанском мостике, перед ними была поставлена задача выяснить, давался ли задний ход и с какой скоростью работали винты. С мостика они отправлялись смотреть, в каком положении находились гребные винты.
- Мог ли визор оторваться по той причине, что паром столкнулся с другим судном?
- Если бы «Эстонию» протаранило другое судно, это никак не повлияло бы на визор. В целом столкновение с другим судном не отправило бы «Эстонию» на дно, поскольку паром был разделен на 15 водонепроницаемых секций. Водой были заполнены шесть секций, и это стало для парома роковым. Если бы у «Титаника» были заполнены только пять секций, судно осталось бы на плаву.
- Вы по-прежнему убеждены в том, что паром утонул ровно по тем причинам, которые указаны в окончательном отчете следственной комиссии?
- Да. Поскольку расчеты показали, что замки визора были настолько слабыми, что они разрушились. Визор разбил рампы, и вода попала на автомобильные палубы.