Соня, влюбленная в Астрова, не столько даже хочет взаимности, сколько всеми силами старается остаться в неопределенном положении, в неизвестности, ибо только неизвестность в ее случае сулит надежду. У нее была мечта – заведомо неисполнимая – об Астрове. Теперь, узнав по настоянию Елены правду: Астров (как и ожидалось) ее не любит, она, чтобы не погибнуть, придумывает новую несбыточную мечту о голосах ангелов и о небе в алмазах, о том, что, не изведав радости в земной жизни, они (мы?) насладятся покоем, милосердием и лаской в загробной жизни.
Но о каком небе вообще может идти речь на этом складе-бункере? Обычного, достижимого для взгляда звездного неба никто здесь не видел. У Чехова есть пора сенокоса, есть воспоминание о рынке, куда возили продавать продукты, есть намек хоть на какую-то жизнь с запахами, цветами, вкусами, ветрами, солнцем. Это все у нас (у героев спектакля) отнято раз и навсегда, шум мотоцикла или машины может раздаться, но на мгновение. Спектакль мне чем-то напомнил «Затворников Альтоны» Жана-Поля Сартра, где запертый в комнате человек уверен, что мир за стенами давно погиб, и остались одни развалины.
Может быть, и правда, нас всё это ждет: развалины цивилизации, гибель природы, холодные бункеры с солеными огурцами, которыми будем закусывать сохраненную водку и напиваться, чтобы забыть об ужасе несбывшегося?