/nginx/o/2020/12/07/13516275t1h889f.jpg)
1571 год. Крымский хан пожег Москву, угнал в полон тысячи людей и через своего чрезвычайного и полномочного посла известил царя Иоанна IV Васильевича, что через год вернется, захватит Белокаменную и сам станет править в ней, так что царю лучше всего не мешкать, а тут же заколоться ножом, который посол передает ему в подарок от хана.
От такого хамского троллинга Иван Васильевич впал в глубокую депрессию и решил напоследок озаботиться тем, каким останется в памяти потомков. Призвал дьяка Щелкалова и начал диктовать ему воспоминания о том, как правил Отечеством в течение последних 25 лет.
В одной юмореске Ильфа и Петрова на киностудии (вероятно, Одесской) обсуждают, каким должен стать новый фильм. Самый молодой член худсовета волнуется: «Главное – чтобы не получилось, как у Эйзенштейна!» Видавшие виды киношные зубры унимают его: «Не бойся, мальчик, как у Эйзенштейна не получится!».
Мне вспомнилась эта история при просмотре сериала канала «Россия-1» (для нас – РТР) «Грозный». Режиссера-постановщика Алексея Андрианова руководство канала, очевидно, назначило ответственным за всю историю Московского государства с середины XV и почитай, что до первой четверти XVII века. Сначала он снял «Софию» (эпоха Иоанна III; в прологе сериала появлялся маленький Ваня, живо интересовавший деяниями великого деда, и было ясно, что появления на телеэкранах будущего Грозного не избежать).
Но прежде вышли 17 (8 +9) серий «Годунова», показанные в два приема, причем во второй половине сам царь Борис уже почти не участвовал; рассказ шел о Смутном времени, главным положительным героем становился Федор Никитич Романов (он же патриарх Филарет) в исполнении красавца Александра Устюгова, полюбившегося телезрителям с «Ментовских войн». И выйди сериал не в 2018 году, а пятью годами раньше, можно было бы предположить, что снят он к 400-летию дома Романовых.
«София» была о том, что за великим мужчиной непременно должна стоять вдохновлявшая его великая женщина. «Годунов» - о том, как умный и талантливый человек, понимающий, что Россия для укрепления величия остро нуждается в модернизации и в «окне в Европу» (которое надо не топором рубить, а открывать с помощью дипломатии), постоянно идет на компромиссы с собственной совестью и – будучи государем не по праву наследия, а по избранию (не без помощи интриг) – в конце концов терпит крах.
Oб Иване III, который, вспомним, первым из московских самодержцев современниками именовался Грозным, и по праву: грозен был в первую очередь для врагов Руси, и о Борисе Годунове и Смутном времени, сохранилось много современных им документов. Об Иване IV – почти ничего. К середине своего царствования (правил с 1547 по 1584 год) он велел собрать и спрятать имеющиеся летописи, а новые писать запретил. Все эти материалы, вместе с гипотетической (то ли была, то ли ее придумал сценарист Тимур Эзугбая, впервые посетивший дебри древней истории) автобиографией исчезли вместе с «Либереей», богатейшей библиотекой Иоанна Грозного. В сериале Малюта Скуратов по повелению царя распоряжается укрыть сундуки с книгами в шахте, работников убивает (чтоб не проболтались), а шахту взрывает. Сценарист явно прочитал когда-то «Остров сокровищ», и то, каким образом укрыл свой клад капитан Флинт, произвело на г-на Эзугбая глубокое впечатление!
От написанного самим царем сохранились лишь письма (в первую очередь – переписка с князем Курбским), свидетельства о нем принадлежат самому Курбскому, который Иоанна ненавидел (было за что!) и иностранцам, в том числе Альберту Шлихтингу, который был взят в плен во время Ливонской войны, провел в Москве семь лет и сумел бежать, и Генриху Штадену, немцу, служившему в опричнине. Судя по тому, с каким сладострастием он описывает злодейства опричнины, сам Штаден был редкостным (впрочем, по тому времени и по той среде совсем не редкостным) мерзавцем и садистом. Апологеты Грозного к этих сочинениям относятся однозначно: «Нехай клевещуть, бусурмане!».
/nginx/o/2020/12/07/13516295t1h8627.jpg)
Достоверных источников, можно считать, не сохранилось. Остается опираться на Карамзина (но насколько он был объективен?) и на художественную литературу. На Алексея Константиновича Толстого (великолепные баллады, не менее великолепная трагедия «Смерть Иоанна Грозного» и роман «Князь Серебряный» - но это явная развлекательная беллетристика, вымысла здесь минимум 90%).
Эйзенштейн снимал свой фильм «Иван Грозный» – если отринуть все, прилегающее к его художественному ядру – для двух человек. Для Сталина – и для себя. Для Сталина – историю о прогрессивном, мыслящем далеко вперед государе, окруженном непонимающими и враждебно настроенными людьми, на которых нельзя опереться, а те, на кого можно – недостойны его величия. Для себя – чтобы под прикрытием официальной идеологии, в то время, когда «формализм» разгромлен, в искусстве царит унылое однообразие, именуемое соцреализмом, а великий учитель Эйзенштейна Мейерхольд замучен в застенках Лубянки – позволить себе отточенное совершенство формы, сделать фильм, в котором «соцреализм» и не ночевал, а господствует изысканная и мрачная эстетика европейского экспрессионизма. С первой серией удалось: режиссер и съемочная группа были награждены Сталинской премией.
А во второй серии Эйзенштейн, что называется, прокололся. В страшной и великолепно снятой (в цвете, в отличие от всех остальных эпизодов) сцене пляски опричников показал свое истинное отношение к зверствам той эпохи. Сталин был взбешен. Неприятные для себя параллели он уловил мгновенно: «Опричники показаны какими- то дегенератами… Можно показывать, что Иоанн был жестоким можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким…» Вторая серия вышла на экран только после смерти Сталина.
Андрианов снимал для массового телезрителя, очень смутно разбирающегося в истории. И вместе со сценаристом искал, возможно, какой-то ход, отличающий «Грозного» и от того, что уже сделано кинематографом о грозном царе, и от прежних своих сериалов. Авторы отказались от линейного повествования: в «реальном» времени действия зажато в промежуток длиной в год: от сожжения Москвы крымским ханом, до битвы при Молодях, в которой русское войско под командованием двух выдающихся полководцев, князя Михаила Воротынского и князя Дмитрия Хворостинина, наголову разбило втрое большее по численности войско крымского хана.
Всё остальное в сериале – флешбэки, отступления в прошлое. А так как невозможно, чтобы Иоанну было ведомо не только то, что происходило с ним и вокруг его, и то, что доносили верные псы-опричники, но и всё прочее, включая судьбу простого русского мужика Луки Бондарева, то возникает конфликт между тем, каким царь хотел остаться в истории, и каким он был в реальности. Хотя однажды эти две точки зрения совпадают, когда изнуренный сплошными неудачами отчаявшийся царь проговаривается: «Бедствие лютое пришло на Русь, и виновником сего был благоверный царь Иван Васильевич».
Если уж поминать (не всуе) Эйзенштейна, то скажу, что один эпизод сериала если не впрямую позаимствован у гения, то вдохновлен им. Та самая пляска опричников. Снята она лихо, пожалуй, даже эффектнее, чем у Эйзенштейна: неистовый Федор Басманов пляшет прямо на пиршественном столе – и все опричники приходят в буйный экстаз.
У Эйзенштейна и 17-летнего, и 45-летнего Грозного играл один актер, Николай Черкасов. В сериале заглавную роль исполняют два артиста: от женитьбы на Анастасии Романовой (1547) до смерти ее (1560) – Александр Яценко, а затем – Сергей Маковецкий. Смена актера решена в несколько театральном ключе: скорбящий по покойной супруге Иоанн – Яценко сидит, привалившись спиной к саркофагу Анастасии, затем камера делает полный оборот, и мы видим в такой же позе уже Маковецкого.
Таков финал 4-й серии, таков водораздел между двумя Иоаннами: первый в общем неплохой человек, психопатичен, правда, и не в меру подозрителен, второй – постепенно становится настоящим чудовищем, мания преследования, перешедшая в паранойю, заставляет его сначала уничтожать смеющих перечить бояр, а затем, когда большая часть видных бояр была истреблена, а остановиться царь уже не мог – выжигать свое опричное окружение.
Канал «Россия-1», безусловно, старается избегать лишних трат. Костюмы, декорации и прочее, годное к употреблению, переходит из одного сериала про Московское государство в другое. «Расчетливость, Гораций! С похорон на брачный стол пошел пирог поминный» - не удержался бы от иронии Принц Датский.
Вместе с инвентарем по наследству от «Годунова» Грозному достались Сергей Маковецкий (царь) и Виктор Сухоруков (Малюта Скуратов). Поймите правильно, если я тут и насмешничаю, то самую малость: обоих считаю великими актерами, и к роли Малюты в сериале вообще никаких претензий быть не может. Более того, при весьма вольном обращении с историей, авторы в том, что касается образа Малюты, не солгали. Мы почему-то привыкли считать, что Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский по прозвищу Малюта с самого начала был главой опричнины, а в сериале – в соответствии с исторической правдой – показано, что это не так, поначалу выше его стояли князь Вяземский (Игорь Миркурбанов), Алексей Басманов (Виталий Хаев) и его сын, «с девичьей улыбкой, с змеиной душой» Федор (Виктор Добронравов).
Кстати, чем сериал может гордиться, так это великолепными актерскими работами и безупречным гримом: действующие лица стареют из серии в серию. Малюта – Сухоруков невероятно убедителен в своей непоколебимой вере в том, что, исполняя самые чудовищные поручения царя, он безгрешен, ибо верен своему повелителю, как пёс! Нюрнбергского трибунала на вас не было, Григорий Лукьяныч!
Маковецкий, конечно, гений. И в образе Ивана Грозного – тоже. Феноменально достоверен во всех страшных перепадах настроения царя, буквально по микрону раскрывая, как в его Грозном случайно запавшее подозрение перерастает в уверенность, что тот или иной боярин – изменник. Спорно другое. В «Годунове» царь Иван Васильевич показан в последние годы своей не столь уж долгой (менее 54 лет) жизни, когда он выглядел глубоким старцем. Здесь Маковецкий играет царя с того момента, когда он выделил себе «Вдовью долю», т.е. разделил государство на земщину, к которой, якобы, касательства не имел, и опричнину, его личную долю, столицей которой стала Александровская слобода. Ивану тогда было немногим за тридцать, а в последней серии фильма ему 42. С трудом передвигавшей ноги развалиной он стал позже.
/nginx/o/2020/12/07/13516301t1hd767.jpg)
Понятно, что формат сериала не позволял осуществлять дорогостоящие и масштабные батальные сцены. В результате за кадром осталась и самая блестящая внешнеполитическая победа Ивана IV, взятие Казани, и Ливонская война – о них только упоминается в диалогах. Да и битва при Молодях показана до обидного скупо и невнятно – о блестящем и точно реализованном стратегическом плане Воротынского и Хворостинина из сериала мы не узнаем. Но за кадром остались и судебная реформа, и Домострой, и создание в первые годы правления Ивана регулярной, носящей единую униформу, стрелецкой армии – словом, достижения, которые если и не уравновешивают на чаше весов Истории зверства и неудачи позднейших лет Иоаннова царствования, то, во всяком случае, делают его фигуру неоднозначной. В центре сериала – частная жизнь Грозного!
В похвалу авторам нужно сказать, что они не превращают свою картину в апологию «эффективного менеджера» Ивана IV Васильевича и не закрывают глаза на его душегубства. Скорее, пытаются проанализировать его характер. В том, что Грозный был истероидным типом, никто из современных нам историков не сомневается. (Тяжелое детство, когда над юным великим князем Московским по-черному измывались «опекуны» его Шуйские, сыграло свою роль, а как дали забитому ребенку неограниченную власть, так он и понес всех по кочкам!). Внушаемость его была велика, и на него влияли как другие люди, так и собственные навязчивые идеи, которые глубоко укоренялись в сознании. В первые годы царствования рядом была «Избранная рада»: митрополит Макарий (Леонид Кулагин), поп Сильвестр (Владимир Симонов), окольничий Алексей Адашев (Антон Феоктистов), князь Андрей Курбский (Константин Крюков); именно их участию, советам, а в случаях с Курбским и Адашевым – воинскому таланту и отваге обязаны достижения тех лет.
Традиционно считается, что добрым ангелом Ивана Васильевича была и Анастасия (Татьяна Лялина). В сериале этот мотив дан точнее: в личной жизни, да, была. А в государственной политике – вопрос спорный. Она враждовала с Сильвестром, Курбским и Адашевым, капала царю на мозги, и в конце концов он отдалил от себя бывших сподвижников. А ведь те предупреждали: не решив проблему на Востоке, нечего затевать Ливонскую войну. Воевать на два фронта всегда пагубно. Кстати, с чего Иван решил воевать с Орденом, объясняется невнятно. Главным образом – его возмутило, что ливонцы не пропускают на Русь типографскую бумагу, оружие и искусных мастеров. Прообраз санкций? Мол, импортозамещения взять было негде, пришлось воевать. О «юрьевской дани», которую Ливония задолжала за много лет, сказано вскользь, о выходе к Балтийскому морю – вообще ничего.
Анастасия умерла молодой. Она родила шестерых детей, три дочери скончались во младенчестве, старший сын Дмитрий погиб совсем маленьким: нянька по оплошности уронила его в реку, все эти потери могли сказаться на здоровье горячо любимой Иваном царицы. Сам царь считал, что жену отравили. В сериале за этим стоит Ефросинья Старицкая (Людмила Чиркова), мать двоюродного брата царя Владимира Старицкого, которого хотели видеть царем многие бояре. Но не сам Владимир, до конца жизни остававшийся верен Ивану. Ефросинья здесь вообще женщина злокозненная: она и от няньки – шантажом и подкупами – добилась, чтобы та погубила Дмитрия, и Курбского отравить собиралась (зачем – не очень понятно: от злобности своей, вероятно), но Иоанн со свойственной ему подозрительностью велел Анастасии обменяться кубками с Курбским, и та выпила яд.
Почему царь в обеих случаях не расследовал преступления до конца: няньку вместо того, чтобы допросить, просто задушил, а жену оплакал, но выявлять отравителей не стал, остается на совести авторов. Они вообще многие сюжетные линии бросают, не дотянув до конца: надо же уложиться в 8 серий. В частности, первопечатник Иван Федоров, одна из самых важных фигур той эпохи, появляется ненадолго – и о нем забывают все. И царь, и сценарист, и режиссер.
Скорее, была боярская оппозиция царю; в фильме ее возглавляет Иван Федорович Челяднин (Никита Панфилов). Эти люди царя очень не любят, чтобы не сказать сильнее, но ограничиваются злыми взглядами и пересудами. Чтобы выступить против, необходимо знамя, а его-то не было. Единственный человек, который мог бы претендовать на трон, Владимир Старицкий (Артем Ткаченко) не хочет этого.
За образ Старицкого – отдельное спасибо авторам. Гениальность фильма Эйзенштейна привела к тому, что в нашем восприятии князь Старицкий остался слабовольным и едва ли не слабоумным человеком, послушной марионеткой в руках властной матери. В реальности же он был отважным и расчетливым воеводой, одержал для своего кузена Ивана IV несколько важных побед. В народе щедрого и незлобивого князя обожали, его проезд по Астрахани превратился в триумф. В сериале он прежде всего человек совестливый и честный. Единственный, кто решается говорить в глаза царю неприятную правду. Честность и совестливость его и губят. Душой он на стороне оппозиционеров, но не может предать Ивана; когда бояре действительно замышляют что-то вроде государственного переворота, он не может скрыть это от царя. К сожалению, беседа, в которой Старицкий сообщает царю о намерениях бояр, осталась за кадром. Актеры бы это сыграли, не сомневаюсь, но сценаристу задача оказалась не по плечу!
Иоанн продолжал подозревать двоюродного брата. А если государь хочет, чтобы Старицкий был злоумышленником, то верные псы готовы добыть улики. Даже кощунственным по тому времени способом: подлив яду в скляницу со святой водой. Сосуд в руках царя, тот протягивает его князю: пей! Ничего не подозревающий Старицкий пьет – и умирает на глазах жены и детей. Княгиня Евдокия, зная, какая участь ждет семью, заставляет детей выпить остатки яда и последние капли оставляет для себя. Было ли это, не принципиально. В жестокий век такое могло быть.
В течение всего сериала авторы не обеляют государя. Чего только стоит сцена, в которой он заставляет биться насмерть обвиненных в измене (опять-таки облыжно) отца и сына Басмановых. И наблюдает за их поединком с наслаждением римского патриция, присутствующего при гладиаторских боях. Здесь нет людей. Есть три зверя: два бьются, третий наблюдает. Победитель будет помилован. Известно, что царь после того, как Федор Басманов убил отца, сказал: «Если он отца предал, то и государя предаст». Здесь - помиловал. (В реальности – казнил!)
Соблазна параллелей между двумя «эффективными менеджерами» авторы не избежали, да и надо ли было избегать? Пусть это и противоречит исторической правде! Князя Воротынского, полководца, способного остановить крымского хана, Иван находит в застенке и освобождает. (Как Сталин – Рокоссовского!) В реальности Воротынский побывал в опале, но раньше, не в 1572 году. Правда, дальнейшая судьба победителя в битве при Молодях неизвестна. По одним сведениям – умер своей смертью. По другим – был казнен.
После победы царь устраивает пир, бояре (те, кто уцелел) провозглашают здравицы царю, который никак не причастен к победе. Царю кажется: бояре смотрят на него со злобой. Сериал заканчивается, но впереди – новые потрясения и новые казни.
Словно желая сгладить тяжкие впечатления от показанного, авторы завершают сериал титрами, из которых явствует, что время вообще было жестокое, во всей Европе шли войны и казни, зато при Иоанне Русь расширила свои границы. Но это – миф. Более всего увеличил территорию государства его создатель Иоанн III Великий, присоединив к Москве Новгородскую республику, Псков, Тверь, Югру до реки Оби, Вятку, Пермь, Северские города и многие другие земли. Его сын Василий III отбил у Литвы Смоленск.
При Грозном после многолетних неудачных войн и огромных людских потерь были утрачены очень важные западные территории. Пока Иван IV имел мощную хорошо оснащённую армию, его воеводы одерживали победы. Но когда царь разорил не только страну, но и своё воинство, он потерял всё, что было завоёвано им на Западе. А завоевание Сибири Ермаком – частная инициатива купцов Строгановых, снарядивших Ермака.
Миф и то, что по сравнению с тем, сколько народу погибло во время Варфоломеевской ночи и сколько – во время кровавого правления Генриха VIII и его потомков, казни Ивана – детские забавы. Во Франции шла затяжная война между католиками и гугенотами; обе стороны увлеченно и беспощадно резали друг друга. В Англии сначала католики сопротивлялись – не только молитвами, но и оружием – Генриху, затем Мария Тюдор воевала с протестантами, а сменившую ее Елизавету действительно не раз пытались свергнуть и убить. Иван же казнил тех, кто не смел взять в руки меч и дать отпор. Численность погубленных им преуменьшена. В синодиках, которые Грозный в моменты раскаяния рассылал для поминовения по монастырям, упоминается, о казни менее четырех тысяч человек. Но царь вписывал туда лишь имена известных ему бояр и дворян, а они уничтожались вместе со своими семьями и с дворовыми и вотчинными людьми, так что вместе с одним знатным и богатым боярином могли погибнуть десятки людей. «Имена же их, Ты, Господи, ведаешь». А сколько народу погибло при карательных походах на Новгород и Псков! (Это было в 1570 году, т.е. в то время, о котором идет речь в сериале, но осталось за кадром).
Важно другое. В сериале показано вот что: в страшную эпоху человеку невероятно трудно не сбиться с прямого пути. Лучшие черты характера способны привести к страшной гибели. Безвинно заподозренный в измене Адашев принял свою судьбу – и погиб. Курбский был свидетелем героического и самоубийственного решения своего товарища по «Избранной раде» - и не пошел этим путем. Образ Курбского неоднозначен – одни историки считают его «первым русским диссидентом», другие – изменником. В сериале Курбский, скорее, последний настоящий феодал, его мировоззрение берет начало в той эпохе, когда вассал, отслужив положенный срок или оказав требуемые услуги сюзерену, был вправе перейти к другому сюзерену, если прежний был несправедлив или неблагодарен. (Так братья Ягайлы Андрей и Дмитрий после того, как великий князь Литвы начал расправляться с соперниками, перешли на службу великому князю Московскому.) Другое дело, что бежав в Литву, Курбский стал на очень скользкий путь.
Был такой советский поэт Илья Сельвинский, ныне почти забытый, человек огромного таланта, в конце 1929-х – начале 1930-х он гремел, его трагедию «Командарм-2» ставил Мейерхольд. У Сельвинского есть и трагедия из эпохи Иоанна Грозного, «Ливонская война». Положение царя критично: Стефан Баторий стоит под Псковом, лучшие воеводы истреблены самим Иоанном или бежали, как Курбский, шансы на спасение ничтожны. Но, к изумлению царя простые мужики приходят, чтобы сложить за него головы на ратном поле. «Что Курбскому Русь? Рубаха. А мужику – шкура!» - объясняет царю один из этих мужиков. Рубаху можно сменить. Кровная связь со своей землей – неизменна.
В сериале эта мысль воплощена в образе вымышленном, простом мужике Луке Бондареве (Артур Иванов). Он – воплощение вечного долготерпения народа. Мучительно тяжкого для самого народа, спасительного для… Государства? Или государя? Решайте сами.
Читайте нас в Telegram! Чтобы найти наш канал, в строке поиска введите ruspostimees или просто перейдите по ссылке!