/nginx/o/2020/11/13/13473178t1h72d3.jpg)
Политическая жизнь в нашей стране не ограничивается бескомпромиссной битвой между масочниками и их антиподами. Правда, сообщения из внекоронавирусного пространства отличаются почти телеграфной лаконичностью, но они все-таки появляются регулярно, а значит, мы живы.
Об этом, в частности, свидетельствуют данные проведенного фирмой Norstat Eesti по заказу Института общественных исследований опроса общественного мнения относительно популярности политических партий Эстонии.
Партия, возглавляемая однофамилицей лидера реформистов – Кристиной Каллас, несмотря на уже достаточно длительное пребывание в политическом пространстве республики, до сих пор вызывает неоднозначное к себе отношение. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что по-русски пока не сложилась единая форма написания её названия: «Ээсти 200» (что неплохо рифмуется на слух, но неуклюже выглядит на письме), или всё-таки «Эстония 200»?
Вопрос не такой праздный, как кажется. В этой неурядице отражается, на мой взгляд, некоторая противоречивость в оценках, определенная действиями самой партии.
Новая политическая сила начинала, можно сказать, блестяще, особенно как раз в русскоговорящем сообществе. Однако в одночасье потеряла львиную долю своих сторонников, совершив всего один, но очень непродуманный шаг в ходе парламентской избирательной кампании, разместив на остановках общественного транспорта таблички с «сегрегационными» надписями по-русски и по-эстонски.
Этот демарш руководство и активисты партии объясняли благими намерениями – наглядно показать существующее в Эстонии неравенство по национальному признаку. Однако по факту была столь же наглядно продемонстрирована справедливость поговорки о том, куда ведёт дорога, вымощенная благими намерениями…
Некоторые эксперты тогда склонны были даже полагать, что после такого скандального падения в самом начале пути неофитам уже не удастся подняться, по крайней мере – в обозримом будущем. Однако партия сумела собраться с силами и доказать свою жизнестойкость и умение держать удар. За неполные полтора года после парламентских выборов «Эстония 200» сумела не только восстановить позиции, с которых она начинала, но и ощутимо потеснить более старших и, соответственно, опытных соперников.
Чтобы этот вывод не выглядел чисто умозрительным, приведу несколько выдержек из сообщений СМИ за последние месяцы.
C портала ERR.EE: «Рост популярности „Эстонии 200“, которая на последних парламентских выборах получила 4,4% голосов, фиксируют также последние опросы социологических фирм Turu-uuringute AS и Norstat Eesti. Так, в опросе Turu-uuringute AS рейтинг „Эстонии 200“ вырос с октября по ноябрь с 6% до 13%, а в опросах Norstat он увеличился за последние пять недель на 3,5 процентных пункта и составил в последнем опросе 11%». ( Публикация от 25 ноября)
«Согласно последним опросам, проведенным в период с 11 ноября по 7 декабря, (…) за „Ээсти 200“ голоса готовы отдать 14,7 процента респондентов (+1%). Консервативную народную партию поддерживает 13,6%. Это на 0,9% меньше, чем неделей ранее». (Rus.postimees, 9 декабря).
То же издание несколькими днями раньше публиковало данные, мониторинга, проведенного той же фирмой еще до 7 декабря, где против названий Eesti 200 и EKRE фигурировали, соответственно, цифры 13,7 и 14,5 процента. То есть в течение какой-то недели позиции поменялись с точностью до наоборот.
Аналитики расходятся в оценках причин такого очевидного успеха новичков политического ринга. Впрочем, уже не таких уж и новичков, но об этом чуть позже.
Одни склонны полагать, что преодолеть возникшее из-за неудачного предвыборного хода отчуждение со стороны симпатизантов помогает «партии двухсотников» верность провозглашенным изначально принципам прагматизма, взвешенных и адекватных решений, вменяемой политики в таких сферах, как образование, здравоохранение, социальная защищенность...
Правда, за неимением доступа к рычагам реальной власти, соратники Кристины Калллас вынуждены пока при этом довольствоваться не столько реальными действиями, доказывающими их последовательность в этом вопросе, сколько участием в публичных дискуссиях и иными вербальными способами. Кстати, именно это обстоятельство, а именно факт, что Eesti 200 не является парламентской партией и, следовательно, не несет ответственности за нынешнюю политику, а лишь подает надежды на вероятность лучшего ведения дел в государстве, – дает другим экспертам основание считать, что её успех носит характер аванса.
Известный политолог Рейн Тоомла по этому поводу в комментарии для портала ERR.ее объяснил рост популярности партии тем, что «избиратель хотел, вроде бы, наказать и парламент, и правительство», всё чаще отдавая свои симпатии не входящей ни в одну из названных институций политической организации. При этом прочитывается в подтексте, что в случае прохождения в Рийгикогу (которое в случае сохранения нынешнего статус-кво более чем возможно) «двухсотникам» придется сильно напрячься, чтобы не растерять своих сторонников. Что, к слову, подтверждается опытом главного соперника Eesti 200 – партии EKRE…
Впрочем, сегодня любые рассуждения по данному поводу носят не более чем спекулятивный характер. Тот же Тоомла резюмировал свое интервью коротко: партия Eesti 200 должна сама проанализировать причины своего успеха и сделать выводы.
С чем, естественно, не поспоришь. Тем более, что на горизонте появилась действительно новая политическая сила: 8 декабря была официально зарегистрирована Эстонская партия будущего (Eesti Tulevikuerakond, сокращенно TULE), которая в своей программе делает упор на защиту таких ценностей, как окружающая среда, местные сообщества и гражданское общество. То есть ровно тех, за которые ратует и Eesti 200.
Выйдет ли TULE на следующие парламентские выборы – предсказать сегодня не возьмется, пожалуй, никто. Однако поводов быть начеку у «двухсотников» прибавилось.