Члены общественного совета при ФСБ со скепсисом восприняли разговор Алексея Навального с химиком из спецслужбы Константином Кудрявцевым. Большинство членов совета и вовсе отказались комментировать Русской службе Би-би-си эту тему, другие же выразили сомнение, что сотрудник ФСБ может оказаться столь непрофессиональным, "мыкая" и "быкая" весь разговор и выдавая тайны.
Члены общественного совета при ФСБ со скепсисом отнеслись к разговору Алексея Навального с человеком, которого он называет сотрудником спецслужбы Константином Кудрявцевым. Большинство членов совета и вовсе отказались комментировать Русской службе Би-би-си эту тему, другие же выразили сомнение, что сотрудник ФСБ может оказаться столь непрофессиональным, "мыкая" и "быкая" весь разговор и выдавая тайны.
В 40-минутном разговоре собеседник Навального рассказывает, как были устранены следы отравляющего вещества с одежды политика, и утверждает, что оппозиционер выжил благодаря экстренной посадке самолета и оперативной реакции "скорой".
Как ранее выяснили исследователи из Bellingcat и The Insider, Кудрявцев - военный химик, который мог входить в группу сотрудников спецслужбы, причастных к отравлению оппозиционного политика.
Все остальные собеседники Навального из спецгруппы ФСБ отказывались говорить с ним. Удивительную же доверчивость Кудрявцева наблюдатели связывали с несколькими факторами.
Навальный звонил химику под видом помощника главы Совбеза. Разговор состоялся до публикации расследования о группе сотрудников ФСБ (Кудрявцев не знал, что его уже рассекретили).
Кроме того, звонок был совершен с номера, который имитировал коммутатор, с которого в ФСБ общались друг с другом. А сам Кудрявцев - не оперативный сотрудник, привычный к соблюдению секретности при телефонных разговорах, а скорее, приглашенный консультант-химик, отмечал историк спецслужб Андрей Солдатов.
В ФСБ ролик с записью разговора назвали сфабрикованным и предположили, что к появлению пленки могут быть причастны иностранные спецслужбы. Соратницу Навального Любовь Соболь при попытке взять комментарий у матери Кудрявцева в ее квартире в Москве доставили полицию. Сам военный химик никаких публичных комментариев не давал.
Русская служба Би-би-си попросила прокомментировать эту историю членов общественного совета при ФСБ.
Совет при спецслужбе был создан в 2007 году, официально - для обеспечения национальной безопасности, защиты прав и свобод российских граждан и конституционного строя.
Совет занимается проблемами свободы слова в СМИ, фальсификации истории и дискредитации сотрудников спецслужб.
Председатель совета при ФСБ Василий Титов:
"Не комментирую. Никаких комментариев по этой теме, вообще".
Замсекретаря Общественной палаты Владислав Гриб:
"У меня нет понимания... Комментировать сложно. Нет комментария".
Художник Александр Шилов:
"Я в это не верю, потому что это очень-очень высокопрофессиональные службы. Благодаря их службе мы живем на этом свете, потому что они постоянно работают день и ночь.
Ну что вы? Это наговоры. Это моя точка зрения, я ее не навязываю, но я убежден, что это так. Так мог поступить только мальчик какой-то, который пришел случайно. Но вы что! Мне это смешно!"
Бывший командир отряда "Альфа" Валентин Андреев:
"Я не владею всей ситуацией, а мое мнение мало что изменит".
Главред "Российской газеты" Владислав Фронин:
"Не буду комментировать".
Главный редактор "Комсомольской правды" Владимир Сунгоркин:
"Я весь разговор послушал, и у меня возникло огромное недоумение. Все в нашей жизни бывает, но люди, которые несут службу - ФСБ, МВД, партийные организации, администрация (президента) - они, как правило, всегда понимают, что их разговор может быть прослушан третьим лицом.
Этот Кудрявцев 40 минут разговаривал с Навальным, при этом он 40 минут упорно не узнавал голос Навального, который довольно характерный. Это первое, что меня просто потрясло.
Второе. Навальный говорил, что высветился номер его хорошего знакомого. Но чей бы телефон ни высветился, если разговор касается секретных вещей, то люди в наше время либо вообще эту тему не обсуждают, либо обсуждают междометиями.
И вот 40-минутный разговор, с точки зрения знания стиля, этики телефонных разговоров между спецслужбами меня заставляет глубоко сомневаться в том, что этот адский разговор мог иметь место. Ну не говорят они так, понимаете! Как только что-то не для посторонних ушей, хоть мне лучший друг звонит, мы все равно будем говорить либо намеками, либо вообще не будем говорить.
Я давно работаю в этой сфере, околополитической, и очень сложно бывает понять, что мне сказали. Обычно так: "Ну вот этот, ты понял, о ком говорю? Ну вот он это-то". Тьфу, елки-палки, я ниче не понял.
Есть такая версия, что какие-то украинские ребята разводили друг друга. Могли и Навального так же развести. Хотя это артистизм и, безусловно, такое художественное произведение получилось" [эту версию ранее выдвинул журналист "Комсомольской правды" Александр Коц].
"Есть и третье. Разговор тянется минут 40. За 40 минут каким надо быть человеком и в каком состоянии, чтобы не сообразить, что… Он как заколдованный ему все тайны выдает, звонок же от самого помощника кого-то... Но так не бывает.
Человеческий фактор работает 5-10 минут, после чего человек просыпается и начинает размышлять. Он же два-три года ходит и за Навальным присматривает, по этой версии. Слушайте, ну они должны слышать голос родного Навального.
Этот высокий тембр, эта мелодика разговора - это что-то невероятное. Пять минут можно - продрал глаза, не понял, что-тот ляпнул, выдал военную тайну… Но идет 20-я минута этого мыканья, быканья - что-то невероятное!"
Член Общественной палаты, экс-депутат Госдумы Александра Очирова:
"Наш совет такими вещами не занимается. Но сама я считаю, что нужно все выяснить до конца. И для меня совершенно ясно, что такие вещи должны расследоваться специальными структурами. По-любому, все вот эти настройки, технологии, они несут особую нагрузку. И время, которое выбирается для подобных комментариев, связано с отношением к России вообще.
Понятно, что не нравится самостоятельность России. Внутренние дела должны быть внутренним делом своей страны. А я часто сталкивалась, особенно во время предвыборной кампании, у меня были определенные рекомендации определенных посольств, когда нам рекомендовали делать так, а не иначе.
Что касается конкретного человека - симпатий он у меня не вызывает. И существует много способов высказывать свое отношение без тех связей, которые в любой стране вызывают много вопросов. Если какие-то расследования, упреки - нужно выбирать аудиторию своей страны и разговаривать со своим народом.
Поэтому я за расследование, которым должны заниматься специальные структуры при полном информировании той страны, которая обвиняется. А разговоры, которые не имеют абсолютной доказательности, не являются аргументом. А санкции - это не тот способ решать мировые проблемы.
И мне кажется, что Навальный к своей стране относится не так, как хотелось бы, чтобы относились все граждане своей страны - использовать суды, рабочие места, культуру своей страны.
Что, по вашему, нужно расследовать? Я знаю, что когда мы запрашивали какие-то данные из тех медицинских мест, где он находился [в Германии], они не были предоставлены. У меня этот вызывает много вопросов. Страна просит, давайте вместе посмотрим, и никаких ответов. Тут нет открытости. В век цифровых технологий можно что-то и подделать и так далее.
Сомнение - это всегда часть познания. А тут так достоверно говорится, до противности, как будто кто-то занимает пост судьи, который может беспрекословно решать. На небесах, наверное, только так можно.
Давайте вспомним Ирак, Иран, Ливию. А потом говорили: "Ах, там этого не было". Вот поставить вопрос, было или не было, нужно изначально, превентивным образом".
