Создатель памятника Яаку Йоале: если не нравится, ходите по другой улице!

У каждой профессии свои проблемы, говорит скульптор Мати Кармин - автор памятника Яаку Йоале, который недавно установлен в Вильянди и уже успел подвергнуться критике. Но критиковать легко, особенно тем, кто никогда ничего не делал сам, продолжает он. По словам Кармина, памятник Йоале - самый экономичный проект, который только мог быть.

«Я не люблю скандалы», - говорит скульптор Мати Кармин (61). Но любовь, как говорится, зла: большой резонанс, который вызвало открытие в конце прошлого года памятника Яаку Йоале в Вильянди, вполне можно считать скандалом.

С другой стороны, Кармин говорит: «Печально, когда работа ни у кого не вызывает эмоций. Значит, в ней нет внутренней силы». До этого памятник обсуждали, причем громко, в основном критики. Arter предоставляет слово автору.

Скульптор Мати Кармин. Фото: Сандер Ильвест

Идея памятника Йоале. Я всегда пытался исходить из того, где будет установлена создающаяся скульптура. Это мое первое кредо. Естественно, перед зданием тартуского рынка должна стоять свинья – ставить туда танк не имеет смысла. А абстрактная металлическая конструкция, такая как памятник Шарлю Леру на пляже Пирита, не подошла бы для тартуской Ратушной площади, и наоборот: маленькая целующаяся пара осталась бы незамеченной на фоне мощного моря.

Памятник трагически погибшему американскому аэронавту Шарлю Леру работы Мати Кармина. Фото: Sander Ilvest

Скульптура - это художественный жанр, который обобщает и в виде образа предстает перед публикой. Я попытался отразить популярность Яака Йоалы, то, как выглядели объявления о его концертах на рекламных тумбах в разных городах. Молодежь, которая сейчас возмущается, даже не представляет, что 30 лет назад интернета не было, а реклама размещалась на стенах и специальных тумбах.

Но нашли о чем беспокоиться: в каждом городе может быть свой Йоала. Так же, как и три Пауля Кереса: один в Нарве, другой в Таллинне напротив кинотеатра «Космос», а третий - в Пярну перед основной школой на улице Кунинга.

Мати Кармин: «Когда я ехал в Вильянди открывать памятник Йоале, то в шутку купил вместо маски пластиковый визир: вдруг начнут кидаться помидорами или тухлыми яйцами» Фото: Elmo Riig

Критические отзывы. Меня это очень удивляет. Почему, например, не раздражает памятник Леру, состоящий из семи металлических арок? Конечно, время его возведения [1989 год] было другим. Может, дело как раз в этом. Мы столько читали, что матери не хотят сидеть дома c детьми, а на работу ходить не могут, дети им надоели, но так не хватает самовыражения… Я считаю, что корона - одна из причин, почему люди стали злобными по отношению ко всему.

В течение многих лет общество было фактически разделено: старые не любят молодых, а молодые не любят старых, и так далее. Критика скульптуры Йоалы стала приятным времяпрепровождением, которое можно подогревать бесконечно.

Однако, если мне не нравится, как кто-то извивается в грязи на сцене театра, я не пойду на это смотреть. И критиковать тоже не буду. К сожалению, скульптура находится в городском пространстве, выставленная на всеобщее обозрение. Но если вам это не нравится, ходите по другой улице!

Воздействие критики. Ради собственного спокойствия я особенно не углублялся в онлайн-комментарии, что, конечно, было сложно. Скульпторы – люди не бесчувственные. По крайней мере, три эстонских скульптора покончили жизнь самоубийством, двое из них – выдающиеся: Юло Ыун и Олави Мянни. Так что предел дозволенного все-таки должен быть. Но я не собираюсь осчастливливать своих интернет-критиков.

У каждой профессии свои проблемы. Проще всего тявкать тем, кто сам никогда ничего не делал.

Критика предыдущих работ. Так было до сих пор! Вот, например, свинья около здания тартуского рынка. Самые почитаемые поэты Тарту [Хандо Руннель] критиковали, как это свинья может стоять в таком интеллектуальном городе, как Тарту, где у реки есть памятники деятелям культуры. Сегодня свинья стала популярным персонажем, да и свининка всем нравится.

Бронзовая свинья около тартуского рынка. Фото: Margus Ansu

В 1991 году деятели Интердвижения взорвали в Тахкуранна памятник Пятсу с помощью магнитной мины. Это была самая первая идеологическая критика. Когда я ехал в Вильянди открывать памятник Йоале, то в шутку купил вместо маски пластиковый визир: вдруг начнут кидаться помидорами или тухлыми яйцами. Но, похоже, никто не удосужился встать из-за компьютера и пойти в магазин.

Памятник поэтессе Марие Ундер около Национальной библиотеки. Фото: Mihkel Maripuu

Фактически, все мои работы вызывали шумиху. Основная проблема с памятником Марие Ундер заключалась в том, что якобы получилась Шапокляк - ужасная старуха, а совсем не та красивая молодая женщина с ранней пастели Лайкмаа, которую все помнят. Но скульптор должен учитывать историю той эпохи, в которую жил человек. Принимая участие в конкурсе на памятник, мы с Тийтом Труммалем использовали девиз «Над водой». Мы попытались подвести итог жизни Ундер, которая покинула Эстонию из-за прихода красной армии. И давайте будем честными, когда вы смотрите на фото Ундер конца 30-х, она на них выглядит совсем не как юная фея. Конечно, никто не вникает, что памятник – это попытка объединить несколько времен и сущностей. Еще печальнее то, что при строительстве памятника использовались дешевые материалы.

Памятный знак в честь Юрия Лотмана в Тарту. Фото: Sille Annuk

Памятник Юрию Лотману в Тарту еще до открытия прозвали Torujüri (игра слов: torujüri – водопроводчик, а дословно можно перевести как «Юрий из труб». – Прим. ред.) Мы проделали эту работу с архитектором Андресом Лунге. Был последний день перед сдачей работ на конкурс, я должен был ехать в Тарту. Я взял пять алюминиевых труб и подумал: если через час получится портрет, я участвую. Портрет вышел, и мы участвовали в конкурсе.

Это было время экономического бума, 2007 год, когда никто даже не хотел брать на себя задачу гнуть трубы и вообще ничего устанавливать за миллион крон.

Технически это была очень сложная задача, потому что внутри каждой трубы, из которых состоит силуэт Лотмана, имеется шланг для воды и электрический провод. Мне пришлось обратиться в фирму, занимающуюся металлообработкой, и попросить их сделать это.

К сожалению, в таллиннской компании, согласившейся на выполнение работ, произошел огромный беспорядок. Руководитель фирмы, который поначалу загорелся проектом и даже прослезился, когда мы говорили о Лотмане, молниеносно исчез, увидев на месте первые результаты своей работы.

Дело закончилось так: мы с двумя рабочими, на глазах у всех людей, за пять дней сделали 36 переделок. Мы обрезали все трубы, изменили углы наклона, снова сварили и подняли краном на место. Но получилось не так хорошо, как было задумано. Вскоре четверо молодых повес залезли ночью на одну из труб и так изогнули ее, что на ремонт ушло три дня. Это был первый такой больной памятник в моей жизни.

Что касается памятника Яану Тыниссону, тогдашний министр культуры Сигне Киви обнаружила, что у него слишком большие гениталии, а это некрасиво. Другим не нравилось, что он такой простой, а третьим – что он зеленый.  Скульптура - это такое дело, где каждый считает себя профессионалом, что абсолютно верно, потому что в детстве каждый лепил из пластилина и делал пипаркооки.

Памятник Яану Тыниссону в Тарту. Фото: Ain Protsin

Снос памятников в Америке и Европе. Имя этому - либерализм. Либерализм основан на слишком хорошей жизни. Людям хватает еды, у них слишком много свободного времени. Вместо того чтобы заниматься со своими детьми и учить их рисовать карандашом, они делают неконструктивные вещи. Вот куда сейчас поворачивается мир. Диктатора Франко раскапывают, памятники сносят, вся история переписывается - это жестоко. Более того: в нашей стране мы больше не хотим вспоминать свою собственную историю, потому что история очень болезненна - она ​​всегда была болезненной - но помнить ее нужно.

Покупатели работ. К счастью, в Эстонии есть образованные и состоятельные люди, покупающие произведения искусства. Если десять лет назад покупалось в основном только искусство времен довоенной республики, то сейчас в глазах инвесторов начали дорожать те авторы, которые долго и честно работают. Хорошие художники обычно пользуются поддержкой. Однако вклад государства и городов в оформление открытого пространства невелик. Если мест в детских садах нет, асфальт дырявый, в политике – раскол, то денег на скульптуру никогда не дадут.

Барельеф Эйно Баскина на Ратушной площади в Таллинне. Фото: Mati Karmini Erakogu

У нас нет государственного видения, какие памятники и кому нужны в Эстонии, не говоря уже о декоративных скульптурах, украшающих городской ландшафт. В советское время в Министерстве культуры был список людей, которым нужно было поставить памятник или хотя бы мемориальный камень. Это была государственная культурная политика. Кто-нибудь слышал об этом сегодня? Да, театрам выделяют деньги, кинематограф живет очень хорошо, но где у нас памятник Кристьяну Палусалу или Эрнсту Яаксону?

Памятный знак в честь погибшего велогонщика Майкла Парка в Таллинне. Фото: Peeter Langovits

Мошенники. Их много. Некоторые люди, завидя скульптора, тут же начинают хотеть выглядеть культурно, говорят, что хотят того или другого, часто даже приглашают посмотреть их дома. Один очень богатый человек купил великолепный дом в Лугано, Швейцария. Когда предыдущий собственник забрал из дома бронзовую статую, он понял, что скульптура имеет некоторую ценность, и решил заказать ее у меня. Я думал, что слово достойного бизнесмена крепче договора, и проработал около трех недель, сделал 15 эскизов. Он пошел ко мне домой с дизайнером интерьеров, выбрал два или три эскиза, и больше я о нем ничего не слышал, на электронные письма он не отвечал. Подобных историй было много.

Художественная критика. У нас больше нет художественной критики в области скульптуры. Это закончилось на Май Левин и других корифеях старшего поколения. Деньги Сороса перевернули весь мир эстонского искусства с ног на голову, и теперь сообщество, которого народ не понимают, занимается своими делами, в основном развлекая друг друга. Это хайп, не более того. Анализа больше нет, хотя в Академии художеств искусствоведов готовят.

Памятник Хуго Треффнеру в Тарту. Фото: Ain Protsin

Сегодня специалистами по искусству можно назвать, скорее, галеристов, которые помогают покупателям с выбором. Это сегодняшняя практическая художественная критика. Очень прагматично. Но чтобы кто-то начал анализировать... Думают, что никто не захочет об этом читать. Но если вы выложите в сети ругань о том, что мы зря тратим деньги, это будет намного увлекательнее. Мир стал простым, примитивным. Вся культурная картина стала примитивнее. Да, где-то есть и немного высокой культуры, но обычно она неизвестна широким массам.

Конный монумент в Тори. Фото: Urmas Luik

Нервная работа. Вот, например, памятник Треффнеру в Тарту, изготовление которого длилось целых девять лет, началось в советское время и закончилось во время республики. Из более крупных работ - конный монумент перед солдатской церковью в Тори, который в основном был построен на частные деньги и получил положительные отзывы от заказчиков. На открытии политики стояли в ряд и все хотели рассказать, как они пахали.

За последнее время более приятной и непринужденной работой было выполнение заказа, полученного от владельцев молочной фермы Вахтра в Пярнумаа, у которых возникла идея заказать бронзовый памятник историческому спасителю эстонского народа - корове. Перед современным производственным комплексом теперь стоит отличная корова - более чем в натуральную величину.