Панк барочной музыки покажет Генделя

Художественный руководитель фестиваля музыки барокко Андрес Мустонен уверен, что современный музыкант должен вкладывать всего себя в старинную музыку, которую он исполняет, иначе его будут воспринимать как музейный экспонат. Фото: Пеэтер Ланговитс

Барочной оперой Генделя «Юлий Цезарь» в пятницу откроется очередной, 23-й по счету, фестиваль барочной музыки, правда, теперь он называется иначе — фес­тиваль «MustonenFest — Barokk!?».

Год назад руководитель и душа фестиваля Андрес Мустонен сказал, характеризуя программу мероприятия: «Бах, Вивальди и Гендель — это центральная точка всей истории музыки, и в современном мире им есть что сказать — каждый раз в новом ракурсе».

Естественно, эти три композитора вновь представлены в программе фестивале, но иначе.
Георг Фридрих Гендель — своей оперой «Юлий Цезарь» (премьера состоялась в 1724 году в Лондоне). Кроме того, 2 февраля в Доме Братства черноголовых в исполнении итальянской певицы Геммы Бертаньоли (сопрано) прозвучат арии Генделя и Антонио Вивальди.

Музыка Иоганна Себастьяна Баха 3 февраля будет исполнена в стиле самого настоящего джаза, а завершит фестиваль гала-концерт музыки из кинофильмов, где наряду с современными композиторами прозвучит также музыка Вивальди и Генделя.

Как обычно, в программе представлены новые композиторы, а также новые интерпретации музыки барокко.

Нынешний фестиваль музыки барокко уже 23-й, а название у него новое. Означает ли это какие-то изменения и по сути?   

Это долгие процессы, поиск ведется годами, и сегод­няшние мгновения тоже не являются чем-то окончательным. Ясно одно, что раскладывание по полочкам и узкое понимание стилей и интерпретаций давно ушло в прошлое, а все те, кто считает, что мы можем все, в том числе и музыку, разложить по полочкам, сторонники стагнации и сектанты.
Я всегда боролся против этого, в этом направлении работают и музыкальная, и креативная сторона фестиваля, этому служат и крайне разные подходы к интерпретации музыкальных произведений.  

Однако в основе всего — барокко?

Да. Мы исполняем барочные оперы, барочные оратории, мы никогда не откажемся от Баха, Вивальди и Генделя — эти три композитора являются центральными в нашей программе, но в ней есть также отсылки к раннему Средневековью и к народной музыке, вплоть до современного джаза. Это тот мир, в котором я хочу жить. Я вижу все это намного шире.

Год назад, говоря о фестивале, вы сказали, что хотите соединять времена, страны и религии. У вас это получается?

С каждым разом это удается все лучше, я могу заставить сосуществовать разные эпохи и стили, но все это — наше понимание искусства, наше время, в котором волнами проходят новые течения. И эти волны надо почувствовать, чтобы все время быть на волне, а не под ней — чтобы не утонуть.

И все-таки для многих барокко — это устоявшееся понятие, относящееся к конкретному месту и времени. В этом смысле вы нечто вроде панка?

Никакого времени и места нет. Все композиторы и исполнители, жившие после периода барокко, начиная с Моцарта и композиторов эпохи романтизма и заканчивая Венской школой — все они по-своему интерпретировали барокко. А потом пришло время, когда решили, что надо отделить оригинальный стиль барокко, сохранив его таким, каким он был когда-то. Но на самом деле это тоже было новаторство, поскольку барокко, каким он был когда-то, мы никогда не сможем восстановить.

Для этого нужна машина времени.
Да. Но наша задача состоит в том, чтобы чувствовать и через себя нести это дальше. Если мы не будем вкладывать себя в музыку, на нас будут смотреть как на музейные экспонаты.  

Что отличает нынешний фестиваль?

Нет стиля. Есть вкус. А в опере «Юлий Цезарь» соединилось все наше представление о страсти и любви, и не в том виде, как, кажется нам, кто-то когда-то понимал. Это аутентичный процесс, а не восстановление чего-то, что было в прошлом.

В прошлом году концепцией фестиваля была религия и союз вероисповеданий. Каково ключевое слово на этот раз?   

Театральность. И виртуозное исполнение, причем исполнение в своем, особом ключе, выступает ли альтист и дирижер Башмет или итальянское сопрано Гемма Бертальони.

Несколько слов об опере Генделя: высокие чувства и игры в истории. Какова версия ваша и Георга Роотеринга?

Безусловно, это очень большие чувства на историческом фоне. Все должно происходить быстрее, чем физически написано в партитуре. Это крайне важно, чтобы можно было следить за представлением и сопереживать.

Краски. Темп. Экспрессивность. Знак времени?

Да, знак времени и эстетика. Мы хотим, чтобы в нашей цивилизации скрывалось также прошлое и будущее.  У меня есть очень конкретное ощущение того, как соединить все эти три времени. Жизнь человека коротка, поэтому она должна быть интенсивнее и больше. И мы должны отыскать в себе эту величину.

Я считаю, что не существует ни молодежной культуры, ни стариковской культуры — есть культура, и каждый должен получить от нее свою долю, извлечь из того, что к ней относится: от оперы до рока, от балета до джаз-баров.

Существует нишевая культура, но сама культура не является нишевым явлением.

Значит, нет такого, что либо для академиков, либо для андеграунда?

Коль я так вдохновенно говорю об открытости, то о каких академиках можно тут говорить. Наоборот. Мы говорим о живых людях, которые развиваются и меняются каждый день.

Фестиваль

«MustonenFest — Barokk!?»
В программе: барочная опера Генделя «Юлий Цезарь», Юрий Башмет с камерным оркестром «Солисты Москвы», хор «Рустави» из Грузии и др.
Фестиваль пройдет с 27 января по 4 февраля в Таллинне, в концертном зале «Эстония» и в зимнем саду, в Доме Братства черноголовых и в церквях Яани и Нигулисте.