Газета: Русским врачам платят меньше, чем врачам-эстонцам

Таллиннская тюрьма. Иллюстративное фото. Фото: Marianne Loorents / SL Õhtuleht

Два бывших тюремных врача, которым за ту же работу платили вдвое меньше, чем их эстонским коллегам, судятся с администрацией Таллиннской тюрьмы, пишет «МК-Эстония».

Начальник тюрьмы Эйкки Осолайнен честно признался: да, им действительно платили меньше. При этом, он считает неравную оплату законной. Юрист считает, что существуют основания говорить об отлаженной системе дискриминации русских медработников в Таллиннской тюрьме. Спор должен разрешиться в суде.

Доктора требуют возмещения материального ущерба, не желая таить в глубине души обиду на эстонское государство, которому каждый из них честно служил. Тамара Варламова, 30 лет проработавшая в тюрьме терапевтом, а заодно выполнявшая и обязанности нарколога и инфекциониста, зарабатывала в последние годы меньше уборщицы, а бывшему главврачу Юрию Полянскому платили за тот же объем работы ровно половину того, что получала эстонка, только что окончившая медфак.

Юрий и Тамара получили врачебные дипломы в том же Тарту, и с эстонским языком на профессиональном уровне у них проблем не было. Тем не менее, доктор Варламова уволилась в конце 2007 года по собственному желанию, не вынеся постоянных унижений, а доктор Полянский ушел по статье «Несоответствие занимаемой должности в связи с недостаточным владением эстонским языком». Несмотря на наличие сертификата о присвоении языковой категории E, соответствовавшей высшему уровню (kõrgtase). Было это в марте 2008-го.

Доктор Полянский до 2000 года был главврачом центральной тюремной больницы. Медицинские чиновники обращались к нему за советами, его ставили в пример. Но времена менялись, и ему дали понять, что пора дать дорогу молодым национальным кадрам. Пригласили прямо в тюрьму комиссию из Языковой инспекции, которая, получив установку от местного начальства, стала детально проверять его филологические познания.

- Завалить меня не удалось, свою категорию E я подтвердил, - уверяет Юрий Геннадьевич. – Но мне все-таки объяснили, что языком надо бы владеть получше. А то я говорю на нем хуже, чем на родном. В эссе – три грамматические ошибки. Я им объясняю, что я – не Эдуард Вильде. А инспектор мне в ответ: «Я тоже – не Пушкин». А его русский, извините, послабее моего эстонского будет.

В тот раз вердикт комиссии был таков: «Работайте! Хотя хорошо бы вам на высшую категорию сдать! Но в целом мы претензий к вам не имеем!»

Потом случилось несколько перестроек тюремной системы, в результате чего доктор Полянский стал рядовым врачом, а вступившая в действие с 2007 года общереспубликанская минимальная почасовая оплата для врачей почему-то не коснулась тюремных медиков. То есть не коснулась тех, у кого неэстонские фамилии. Так, брутто-зарплата доктора Полянского и его коллеги Тамары Варламовой составляла 13 000 крон, а у вчерашней выпускницы Тартуского университета с эcтонcкой фамилией – 24 000. При этом, как говорят мои собеседники, она боялась заключенных, как огня, и всячески старалась от них избавиться. Русские же медсестры вообще были разжалованы в санитарки, стали получать меньше уборщицы.

Кто хочет, тот завалит

В конце 2007 года в Таллиннскую тюрьму вновь прибыла комиссия из Языковой инспекции. Вершители судеб прямиком отправились к администрации и лишь час спустя стали вызывать к себе всех русскоговорящих врачей и медсестер. В результатах «экзамена» никто из них не сомневался, тем более что итогом тотальных проверок в Мурру, в Харку и в иных учреждениях этого профиля уже выписали множество штрафов, и десятки людей попали под сокращение.

- Сижу перед инспектором, беседуем. Все нормально, - вспоминает доктор Полянский. – А рядом сидит недавно назначенная начальница медотделения Эне Каткосильд (по образованию – медсестра). Инспектор поворачивается к ней и спрашивает: «Какие у вас, собственно, к нему претензии?» А она: «Ой, ему надо бы больше работать... Неправильные окончания допускает. Так же нельзя!».

Проверяльщики обязали Полянского пересдать на новую языковую категорию. Его и еще девятерых врачей-неэстонцев. Правда, остальным еще и немалые штрафы назначили. «По 3000-4000 крон, - уверяет Тамара Варламова, уволившаяся как раз накануне. Даже доктору, только что сдавшему на высшую категорию, предписали пересдачу. А через несколько недель всех уволили. Пришли доктора на работу и узнали, что больше в штате не чиcлятся».

Увольте меня по статье!

Доктор Полянский уволился спустя несколько месяцев. Cам, но отнюдь не по собственному желанию. Выискав в Законе о государственной службе нужный параграф, он потребовал увольнения за несоответствие профессиональным требованиям, в частности, недостаточное владение государственным языком. В отделе кадров его долго и тщетно переубеждали бросить эти глупости и идти работать. Потом был нелегкий разговор с заведующей отделением, и заявление было-таки подписано. А через месяц, уже подписывая обходной лист, Полянский обнаружил, что в приказе вместо статьи 13 ( «За несоответствие по знанию языка») стоит статья 14 («По собственному желанию»). Он бросился за разъяснениями, в отделе кадров сослались на техническую ошибку. Через два дня оформили новый приказ.

- Так я, по крайней мере, пособие по увольнению получил, - говорит мой собеседник. – А уйдя по собственному, остался бы с носом.

Тамара Варламова уволилась на полгода раньше коллеги. Потому что с приходом к ним нового начальства, заведующей отделением Юллы Поргасаар, начался ад кромешный. Та сидела в Маарду, не зная большинства врачей даже по фамилиям, но придиралась к русским медикам за каждую мелочь, а после общереспубликанского повышения ставок врачей стала бить рублем. То есть кроной.

Работавшая на полставки доктор Варламова получала вместе со всеми доплатами на руки 5000 крон. А ведь это – тюрьма, где в камерах приходилось лечить и туберкулезников, и наркоманов. Добиться у начальства информации было невозможно. Моя собеседница уверяет, что раз пять пыталась выяснить у Поргасаар вопрос оплаты, но та убегала, ссылаясь на занятость, а ее заместитель, доктор Пыльд, что-то неразборчиво бормотала о системе баллов, куда входит владение компьютерной грамотностью, знание госязыка и профессиональная подготовка, и, если хоть по одному из пунктов ноль, то коэффициент – ноль.

Тамара говорит, что они первыми в Эстонии перешли на электронные истории болезней, что она без проблем заполняла документацию на госязыке, и жалоб на нее никогда не было, хотя по бумажке у нее категория D. А ее профессиональные качества может проверить только комиссия из Тарту.

К юристу Полянский и Варламова обратились еще в апреле 2008 года, а в декабре их иск против Таллиннской тюрьмы принял к рассмотрению Таллиннский административный суд.

Истцы требуют доплатить им недополученную в течение многих месяцев зарплату.

«Врач, не владеющий эстонским, опасен»

Пресс-секретарь Министерства юстиции Диана Кыммус подтвердила, что зарплаты врачам и медсестрам устанавливает администрация тюрем, но за основу берутся обычные зарплаты, выплачиваемые медикам в других медучреждениях.

«За основу берется государственный договор о минимальных зарплатах врачей – 112 крон/час и сестер – 60 крон/час, - пишет в официальном ответе пресс-секретарь. - В действительности зарплаты тюремного медперсонала выше указанного минимума».

Непосредственная начальница уволенных докторов - заведующая медотделением Таллиннской тюрьмы Эне Каткосильд - от комментариев газете отказалась, зато начальник тюрьмы Эйкки Осолайнен честно признался: да, им действительно платили меньше.

«Одна из целей Таллиннской тюрьмы – повышение квалификации персонала, - сообщил Осолайнен «МК-Эстонии». – От медицинских работников, которые не отвечали требованиям законодательства, потребовали устранения недочетов и до их устранения платили зарплату меньше, чем работникам учреждения, отвечающим требованиям закона. Объективной основой разницы зарплат были соответствие требованиям медицинской квалификации, знание эстонского языка на требуемом уровне и владение компьютером. Если медработники не могли привести свои знания в соответствие с законом, мы были вынуждены освободить их от занимаемой должности.

По части языковых требований предлагалась также возможность обучения языку за счет работодателя».

По словам директора тюрьмы, владение эстонским языком врачу крайне необходимо, так как повышение квалификации в Эстонии ведется на эстонском языке, а без него невозможно сохранить современный профессиональный уровень. Кроме того, при лечении врачам необходимо вводить в инфосистему данные на эстонском языке. «Если врач не владеет эстонским языком, то, работая в Эстонии, он СОЗДАЕТ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ ПАЦИЕНТОВ, независимо от национальности и родного языка», - говорит Эйкки Осолайнен.

Начальник тюрьмы также сослался на изменение в Законе о госслужбе, вступившее в силу с 1 января, по которому неравное обращение на основе знания языка, либо дозволяемое Законом о языке, не считается дискриминацией.

Можно увольнять, но не грабить

Юрист Центра информации по правам человека Мстислав Русаков отмечает, что особую пикантность ситуации придает то, что русским врачам, выполнявшим ту же работу, что и эстонцы, и имеющим не худшее образование и куда больший опыт работы, платили в 2 раза меньше в ведомстве, подчиненном Министерству юстиции. Это – прямая дискриминация по этническому признаку, которая запрещена как Конституцией, так и Законом о заработной плате, а также вступившим в силу 1 января многострадальным Законом о равном обращении.

- Оправдание неравного обращения худшим владением эстонским языком в данном случае не является правомерным, - говорит Русаков. – Исходя из Закона о публичной службе, чиновник, недостаточно владеющий эстонским языком, вообще не принимается на работу, либо освобождается от должности в тот же момент, когда выявлено недостаточное владение. Здесь нельзя слегка забеременеть. Если тюремный врач не знает эстонского языка, его надо выгнать. Если его не выгоняют, значит, язык он знает или, по крайней мере, незнание еще не обнаружено, а отсюда не может быть разных ставок зарплат при одинаковой работе.

Закон о публичной службе, Закон о языке и принятое на его основании постановление правительства позволяют неравное обращение из-за недостаточного знания государственного языка в следующих случаях:

- при приеме на работу (для врача – высший уровень);

- при продвижении по службе;

- при увольнении (если у врача оказалась средняя категория).

Мстислав Русаков отмечает, что нет ни одного положения закона или подзаконного акта, позволяющего дискриминировать из-за недостаточного владения эстонским языком при оплате труда.

- Характерно, что от дискриминации при оплате труда пострадал не только герой статьи, но и все русские медработники тюрьмы, - продолжает юрист. – Следовательно, ответчику трудно будет списать неравное обращение на нерадивость отдельного работника. Вдобавок трудно представить, что ни один русский медработник не владеет в достаточной мере эстонским языком. Возможно, для администрации тюрьмы на достаточном уровне владеть эстонским могут лишь те, для кого он – родной. Это, в частности, подтверждается тем, что у г-на Полянского на момент увольнения была категория E, соответствовавшая высшему уровню.

То есть существуют основания говорить об отлаженной системе дискриминации русских медработников в Таллиннской тюрьме.