/nginx/o/2020/11/23/13491623t1hb706.jpg)
Призыв "Пожалуйста, поделитесь!" звучит как «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Политики могут использовать Facebook, чтобы заманивать конкурентов в ловушки, более эффективно общаться с избирателями и крайне оперативно передавать информацию. Но есть и другая сторона медали, пишет Postimees.
Заявление премьер-министра Каллас о том, что она считает «необходимым ввести следующие ограничения» сопровождалось неизбежными уточняющими вопросами: это распоряжение, рекомендация или что-то третье?
В том же посте говорилось о стремительном и опасном распространении британского штамма. Затем Департамент здоровья признал, что этот штамм является одновременно быстрым и опасным, но тон в оценке его воздействия был более умеренным. Словом, началась путаница, которая, по словам Каллас, возникла из-за коммуникации.
Возможно, это самые свежие воспоминания, но государственные мужи и женщины уже давно любят прибегать к помощи Facebook.
Примеров тому много. Симмо Саар, который со скандалом ушел с поста руководителя пресс-службы Департамента здоровья, указал на балтийский пузырь (соглашение между странами Балтии о том, как подойти к ограничениям на поездки, связанные с коронавирусом, и, при необходимости, их ослаблению). «Сложная конструкция, много исключений, но если говорить об этом до того, как договор будет оформлен на бумаге, это будет означать вопросы, на которые нет ответов», - отметил Саар.
Вы хотите выделиться как личность, показать, что ваш вклад в разрешение кризиса больше, чем у других, рассказать о чем-то первым - по мнению Саара, это логично. Однако часто предаются гласности истории о решениях, которые еще не были одобрены правительством, и это может сбивать с толку.
«Процесс должен выглядеть так, как будто сначала принимается решение, основанное на конкретных расчетах и экспертном заключении, на его базе также составляется FAQ, - часто задающиеся вопросы - чтобы люди могли получить ответ, если решение вызывает вопросы», - описывает Саар.
Конечно, политиков нельзя винить за тягу к социальным медиа, говорит Ханнес Краузе, руководитель отдела стратегических коммуникаций правительства в Государственной канцелярии, добавляя, что они не облегчают их работу и положение.
«Справедливо сказать, что ситуация, когда за соглашением, достигнутым в кабинете министров, последует сообщение министров в социальных сетях без разъяснения юридических и других нюансов, безусловно, увеличивает замешательство среди эстонского народа и добавляет уйму работы тем, кто должен объяснять нюансы принимаемых решений себе и окружающим», - сказал Краузе.
Например, в ведении центре тревоги находится недавно отметившая свой первый год горячая линия по коронавирусу 1247, и когда министры говорят в социальных сетях о коронавирусных ограничениях, которые еще не вступили в силу, центр тревоги странным образом реагирует с опозданием.
«Мы не можем сказать звонящим ничего, кроме того, что, к сожалению, мы не можем подтвердить, опровергнуть или уточнить что-либо, пока официальное решение правительства, подписанное премьер-министром, не вступит в силу и не дойдет до нас», - объяснила генеральный директор центра тревоги Кятлин Алвела.
«Между тем, может пройти несколько часов до вступления решения в силу, а мы сказали людям, что не можем ничего сказать, пока решение не подтверждено. Перезвоните через некоторое время", - добавила Алвела.
Конечно, таких случаев не так уж и много, но, как сказал Саар, передача необработанной информации в стратегических коммуникациях - ужасная ситуация. В конечном итоге это означает разочарование в учреждении, разочарование в стране, и человек чувствует себя оставшимся наедине со своими тревогами.
«У него был вопрос, и он не получил ответа. Но ответа получить не удалось, потому что ответившее учреждение даже не слышало, о чем идет речь », - сказал Саар.
Процесс взаимодействия с верхушкой власти протекает не без проблем и в других госучреждениях. Об этом Саар неоднократно говорил на примере Департамента здоровья. Теперь он рассказал о том, что произошло, когда департамент не привлекли к процессу принятия решений по коронавирусным ограничениям, и в конечном итоге их полномочия были полностью сведены на нет.
«Это было летом 2020 года. Было принято какое-то ограничительное решение, исключения из которого в основном касались ночных клубов. Сообщать и говорить об этом было возложено на Департамент здоровья - решение приняло правительство республики, его подписал бывший премьер-министр [Юри Ратас]. Однако СМИ интересовались, почему для ночных клубов было сделано исключение. Департамент здоровья должен был рассказывать об этом средствам массовой информации, хотя мы не знали, что стояло за процессом принятия решений», - сказал Саар.
По его словам, решение должен разъяснять человек, который его принял. «Не должно быть как было во время правительства Ратаса, когда Ратас принимал решение без консультации с Департаментом здоровья. Было сказано, что Департамент является представителем по общению со СМИ. Я никак не могу объяснить, почему сосед решил посадить газон или купить новую газонокосилку. Изложение причин должно исходить от лица, принявшего решение, потому что он знает, как родилось решение, знает его плюсы и минусы; он может сказать, почему предпочитает одну ситуацию другой ».
Упреки в недостаточном вовлечении учреждений в процесс принятия решений о коронавирусных ограничениях звучали во время пандемии и из кризисного штаба Департамента полиции и погранохраны: якобы во время кризиса полицию иногда информировали об ограничениях почти одновременно с общественностью, а затем юристы работали как белки на колесе, пережевывая предписания, которые иногда интерпретируются по-разному.
По крайней мере, сейчас, как заверил глава стратегического штаба Департамента полиции и погранохраны Валло Коппель, ситуация хорошая, и, помимо понимания ограничений, реальная задача состоит в том, чтобы объяснить их людям.
По словам Коппеля, полиция участвует в разрешении кризиса на нескольких уровнях. «Мы получаем достаточно информации о возможных планируемых ограничениях, чтобы подготовиться к ним и, при необходимости, изменить организацию работы. Подписанный окончательный приказ поступает в департамент одновременно с его обнародованием - к этому времени мы уже знаем о его содержании», - сказал Коппель.
По его мнению, информация об ограничениях, влияющих на повседневную жизнь людей, должна быть доступна им как можно скорее. Так они смогут следовать правилам и соответственно строить свои планы. Поэтому чрезмерное рвение политиков в социальных сетях не должно создавать проблему. «Неизбежно, что иногда между вступлением в силу приказа и предварительным уведомлением проходит день или два», - признал Коппель.
Но как насчет ясности ограничений? Ханнес Краузе признал, что проблемы интерпретации действительно возникали. «Но это также и естественно, учитывая, какими темпами и в какой степени принимались решения о введении различных ограничений», - сказал он.
Хотя, по словам Краузе, к разработке ограничений привлечены и министерства и их подведомства, необходимо учитывать, что время устанавливает свои собственные границы. «Не все детали успевают уточнить, и многие вопросы решаются после введения ограничений», - сказал он.
Саару, который теперь смотрит на кризис со стороны, кажется, за год определенный прогресс в прояснении позиций правительства все же состоялся. "Что я могу сказать, так это то, что со стороны не кажется, будто Департамент здоровья играет роль в разработке ограничений. Единственное, что выделяется, - это хороший темп пресс-конференций».
В период пандемии особенно актуальным стал вопрос информирования русскоязычного населения. И им тоже занимались. В начале кризиса на долю русскоязычных звонков на номер 1247 приходилось лишь 10 процентов всех звонков.
«Мы немедленно взяли направление на необходимость внести весомый вклад для русскоязычного населения. Это было сделано, и сегодня я могу сказать, что количество звонков на русском языке колеблется от 20 до 30 процентов », - сказала Кятлин Алвела.
По словам главы отдела стратегических коммуникаций Госканцелярии Ханнеса Краузе, совместная работа экспертов по русскоязычной коммуникации за последний год была впечатляющей.
"Результаты русскоязычного общения также заметны - осведомленность и усердие русскоязычных людей в соблюдении правил сопоставимы с эстоноязычными людьми, а на соблюдение ограничений среди них влияли различные социально-экономические факторы, а не их осведомленность".
По словам Краузе, в широком смысле урок этого кризиса для Эстонии был таким: вместо того, чтобы сожалеть о том, что мы не можем достучаться до русскоязычных людей, каждому стоит прикладывать усилия для того, чтобы информация об эстонском государстве была доступна на русском языке в высоком качестве.