Я любовь узнаю по боли

Тибальт в этой постановке тоже весьма своеобразен. Фото: Стас Левшин

Эне-Лийс Семпер и Тийт Оясоо поставили в петербургском БДТ «Джульетту» — спектакль о репетиции Шекспира в современном театре, которая может закончиться трагедией.

На самом деле, постановка знаменитого режиссерского дуэта — праздничный фейерверк из поэзии, прозы, современного танца, живой музыки, маскарада и блестящей игры актеров, выполняющих сложные трюки и постоянно меняющих амплуа.

Это спектакль в спектакле, где театральная и повседневная реальности пересекаются, накладываются друг на друга, множатся и становятся практически неразличимы для участников спектакля и для публики. В первом действии актеры в обычной современной одежде репетируют «Ромео и Джульетту» (в переводах Пастернака и Михаловского), режиссер отсутствует, и герои сами примеряют различные образы, перебирают всевозможные интонации, экспериментируют с пластическими рисунками, проверяя тела на прочность — хореограф Юрий Наэль, постоянный соавтор Эне-Лийс Семпер и Тийта Оясоо, всегда ставит невероятные задачи перед исполнителями.

Фото: Стас Левшин

В пьесе два Ромео: №1 (Геннадий Блинов) — Ромео в нынешней реальности, он получил это имя, поскольку его девушка приглашена на роль Джульетты (Муся Тотибадзе). Сам он оператор, снимающий спектакль на профессиональную камеру. Он живет со своей возлюбленной в крошечной каморке (эта комнатушка в нужный момент превращается в балкон дома Капулетти). А вот Ромео №2 (Иван Федорук) играет эту роль в спектакле, и героиня Муси Тотибадзе влюбляется в него, тогда как он любит другую актрису, исполняющую две роли — синьоры Капулетти и кормилицы (Варвара Павлова).

Во втором действии мы видим уже фрагмент готового спектакля. Актеры появляются в сценических костюмах шекспировских времен, в ярком макияже и клоунских париках с всклокоченными волосами. Меняется их пластика, голоса, манера игры. Теперь это почти что цирковые номера. Эне-Лийс Семпер утрировала характерные для эпохи формы и декоративные приемы, добавив современные штрихи: кожаные жакеты застегиваются на молнию (изобретение XIX века) и напоминают бомберы и косухи наших дней.

Зал в восторге, почти каждый фрагмент вызывает бурные овации: от акробатического поцелуя Ромео и Джульетты, которые медленно, изящно и долго перекатываются по сцене, соприкасаясь только губами, до монолога Тибальта (Виктор Княжев), читающего отрывок из «Страсти» Сары Кейн, где любовь рифмуется со смертью.

В финале Джульетта, как и положено, засыпает мертвым сном, приняв снадобье. Ромео №2, забыв о ней, женится вовсе не на своей возлюбленной (сеньора Капулетти и кормилица). А затем все участники действия, не снимая гротескных нарядов конца XVI века, зажигательно танцуют, исполняя песню «Ленинград — Чисто Питерская Хуйня».

Это самостоятельное миниатюрное балаганное шоу, в котором некая дама (эта роль делится меду Джульеттой и ее мамой), едет из Москвы в Ниццу. По дороге она останавливается в Петербурге, — культурной столице России, где все только и делают, что цитируют поэтов «серебряного века». Однако в баре человек высокой культуры обязан заказать не бокал манерного шампанского «Кристалл», а литр водки — так будет «чисто по-питерски». 

Нужно сказать, что спектакли во времена Шекспира заканчивались примерно так же. В лондонском «Глобусе» и сейчас свято чтят традиции первых профессиональных европейских театров и сторонятся всяческих современных трактовок. Даже костюмы шьются в специальной, устроенной тут же мастерской, из тканей ручной работы, по старинным образцам с соблюдением всех технологических особенностей далекого прошлого. Допустимы только политкорректные новшества: Ромео может быть афроамериканцем, а брат Лоренцо — азиатом — без какой-либо смысловой нагрузки.

Самые кровавые постановки XVI века, а таких было большинство, заканчивались веселыми песнями и плясками при непременном участии всех мертвецов —  лежавших бездыханными на сцене или унесенных за кулисы. Занавеса, как и масштабных декораций, не было, прямоугольная площадка на высоте чуть выше человека среднего роста была полностью открыта с трех сторон, так что лицедеи были постоянно на виду у публики, и требование убрать со сцены трупы приходилось включать в один из монологов оставшегося в живых персонажа.

В «Джульетте» Эне-Лийс Семпер и Тийта Оясоо все действующие лица и музыканты не покидают сцену, а если и покидают, зрители продолжают следить за ними, благодаря онлайн-трансляции. Крупный киношный план не раздражает, напротив, усиливает впечатление от актерского мастерства и, конечно, воодушевляет обитателей райка: экран небольшой и располагается как раз на уровне верхнего яруса.

Муся Тотибадзе и Иван Федорук в постановке "Джульетты". Фото: Стас Левшин

Скабрёзные шутки, вульгарные жесты, которыми пронизан спектакль и которые могут показаться богохульством, также были обычным делом в старом театре. Текст «Ромео и Джульетты» в оригинале пестрит характерными для эпохи непристойными каламбурами на тему физической близости двух полов. Пьеса начинается с шутливой перебранки слуг Капулетти, которые предвкушают расправу над врагами своих господ из дома Монтекки, в частности, Самсон собирается всем показать свою силу, как мужчинам, так и девушкам. Пастернак переводит: «Я, как известно, здоровый кусок мяса», — похваляется Самсон. Перевод Михаловского максимально приближен к оригиналу: Самсон у него грозится «сорвать головы» девкам, «Ну, да, или их девственность, — понимай, как хочешь».

Кормилица с упоением рассказывает случай из детства Джульетты: «Расшибла она себе в то время лобик. И вот мой муж... царство ему небесное, ужасный был шутник!..  взял он ребёнка на руки и говорит: "Лицом, говорит, Джулинька, падать не годится. Вырастешь, будешь, говорит, норовить упасть на спину. Будешь?» — говорит. И что же вы думаете? Утёрла моя крошка слёзы и отвечает ему: "Да". Вы  подумайте, что за смехота!».

Меркуцио смеется над страстью Ромео к Розалине, желая несчастному другу, чтобы неприступная красавица превратилась в «мушмулу» (популярный эвфемизм тех лет) и он смог «вставить в нее свою грушу». Михаловский перевел это сложное место так:

Он где-нибудь сидит

Тут под кустом кизиловым, мечтая

О милой. - Эй, Ромео! Я желаю,

Чтоб она... et cetera...

У Пастернака также получился весьма целомудренный пассаж:

Он, верно, тут, под деревом, застыл

И сожалеет, что его царица

Не ягода садовая кизил,

Чтоб в рот к нему без косточки свалиться.

Высокое и низменное всегда переплетены у Шекспира, как и в спектакле «Джульетта». В первом действии сеньор Капулетти (Руслан Барабанов) в желтой олимпийке и трениках изображает доброго, приблатненнного отца на расслабоне, во втором — истеричного, визгливого тирана в карикатурных исторически выверенных штанах с большим гульфиком, расшитом драгоценностями. Ромео №1, возмущённый сближением его девушки-актрисы с партнером по спектаклю, разыгрывает блестящую, до слез смешную пародию на чувственный диалог между героями пьесы, которые знакомятся на маскараде:

РОМЕО. (одетый монахом, ДЖУЛЬЕТТЕ)

Я ваших рук рукой коснулся грубой.

Чтоб смыть кощунство, я даю обет:

К угоднице спаломничают губы

И зацелуют святотатства след.

ДЖУЛЬЕТТА. Святой отец, пожатье рук законно.

Пожатье рук - естественный привет.

Паломники святыням бьют поклоны.

Прикладываться надобности нет.

РОМЕО. Однако губы нам даны на что-то?

ДЖУЛЬЕТТА. Святой отец, молитвы воссылать.

РОМЕО. Так вот молитва: дайте им работу.

Склоните слух ко мне, святая мать.

ДЖУЛЬЕТТА. Я слух склоню, но двигаться не стану.

РОМЕО. Не надо наклоняться, сам достану. (Целует её.)

Вот с губ моих весь грех теперь и снят.

ДЖУЛЬЕТТА. Зато мои впервые им покрылись.

РОМЕО. Тогда отдайте мне его назад.

ДЖУЛЬЕТТА. Мой друг, где целоваться вы учились?

«По книгам, по книгам» — язвительно отвечает сгорающий от ревности Ромео №1.

В «Джульетте», как и в других спектаклях Эне-Лийс Семпер и Тийта Оясоо, много современной музыки, также весьма эклектичной. Храмовый «Тривиум» Арво Пярта сменяется нежным «Ne me quitte pas» Жака Бреля и трогательным соло на стихи «Приметы» Марины Цветаевой и музыку Сергея Шнурова, затем звучат разудалые хиты группы «Ленинград»… Большую часть постановки занимает настоящий концерт, где каждый актер исполняет куплет из популярных песен о любви. В этом безумном миксе под рэп-бит нашлось место и «I Will always love you» Уитни Хьюстон, и «Я хочу быть с тобой» Вячеслава Бутусова, и «Жестокой любви» Филиппа Киркорова.

«Любовь стала знаком, — рассказывают режиссеры, — товаром, неотъемлемым правом человека, будничным аксессуаром среди множества других повседневных образов. Люди сравнивают моменты счастья в Фейсбуке, в Инстаграме, делая свою личную жизнь общедоступной. Этот образ любви, кажется, должен быть больше, чем сама жизнь, чтобы соответствовать современному уровню. Что театр может добавить к такому изобилию?

В центре нашей истории — девушка, получившая возможность осуществить мечту любой молодой актрисы – сыграть роль Джульетты в большом театре. Но грань между художественной и жизненной реальностями начинает исчезать, а культовый текст Шекспира переплетается с фантазиями исполнителей».

Муся Тотибадзе, приглашенная на роль Джульетты, — профессиональная певица, закончившая режиссерский факультет ГИТИСа. В БДТ немало прекрасных исполнителей с сильными голосами, но авторы хотели найти настоящего «аутсайдера», который впервые оказывается в театре и должен на самом деле стать частью сложившейся команды актеров. Этот реалистичный прием из мира Театра.Doc, как и близость актеров к зрителю, благодаря макросъемке, сегодня воспринимается иначе, чем до пандемии — многократно умножает радость живого общения офлайн, уже возможного в Петербурге без подключения к искусственному интеллекту. 

По сути, не так уже сильно мы отличаемся от зрителей, которые приходили «послушать», как раньше говорили, новую пьесу Шекспира четыре столетия назад: наряжаемся для выхода в свет (знатные вельможи покупали места прямо на сцене, чтобы продемонстрировать красоту наряда и прически), смеемся от души, сочувствуем героям и восхищаемся гениальными стихами, которые можно перечитывать, переводить и трактовать бесконечно.