Раймонд Кальюлайд: кризис и русскоязычные жители Эстонии

Раймонд Кальюлайд. Фото: Sander Ilvest / Postimees

В условиях нынешнего кризиса вызванные ограничениями экономические трудности больше всего затронули русскоязычную общину, пишет член Социал-демократической партии Раймонд Кальюлайд.

Предстоящий переход образования на эстонский язык обучения, который, похоже, уже согласован правительством, а также отказ от сланцевой энергетики несут русскоязычным людям большую неопределенность. В то же время очень большая часть русскоязычной общины разочарована в партиях и политиках, которые до сих пор представляли ее интересы.

Это, в свою очередь, еще больше усиливает ощущение, что элита эстонского общества все еще не способна и не желает учитывать интересы русскоязычной общины. Я советую обратить на это особое внимание. Крайне нежелательно, чтобы русскоязычные нашли новых защитников в лице EKRE, реваншистских национал-консерваторов, которые хотят предъявить России территориальные требования и выступают против заключения с РФ договора о границе.

Для эстонского государства крайне важно, чтобы носители обоих языков были обо всем информированы и доверяли официальным сообщениям властей, например, носили бы маски и были готовы вакцинироваться. Исследования же показывают, что национальные различия, особенно в отношении к вакцинации, очень серьезные.

Я считаю, что Кая Каллас поступила правильно, когда призвала не связывать с внутренней политикой возможное разрешение и внедрение разработанной в России вакцины от коронавируса «Спутник V».

В связи с приближением муниципальных выборов сейчас все больше обсуждается вопрос, что русскоязычные жители, которые долгое время голосовали за одну партию, будут делать на этот раз – за кого они теперь будут голосовать? Особенно остро этот вопрос стоит, конечно, в Таллинне. Однако внимание эстонской политической и социальной элиты к русской общине примерно этим и ограничивается.

Как на самом деле обстоят дела у русскоязычных жителей Эстонии? В эстоноязычном медиапространстве об этом почти не говорят. Даже в школах с русским языком обучения вопрос о переходе образования на эстонский язык почти никогда не адресуют людям, которые больше всего пострадали от этих изменений – говорящим на русском языке семьям, а также учителям и школам.

Игнорирование русскоязычной общины – ошибка. Проигравшим в этом кризисе является все эстонское общество, но, как всегда бывает, в каждом кризисе есть те, кто пострадал от удара больше всего.

Людям с более высокой зарплатой и офисным работникам гораздо легче перейти на удаленную работу и тем самым защитить свое здоровье. В настоящее время в условиях кризиса рабочие места государственных служащих защищены лучше, чем в частном секторе. Как в эту картину вписываются русскоязычные жители?

На данный момент количество безработных увеличилось примерно до 50 тысяч человек. По последним данным Департамента статистики, уровень безработицы среди русскоязычных значительно выше, чем среди эстонцев. Самый высокий уровень безработицы наблюдается среди русскоязычных женщин. По регионам хуже всего обстоят дела на Северо-Востоке Эстонии.

Этническое неравенство существовало еще до кризиса. Многие годы подчеркивалось, что русскоязычным обеспечены равные с эстонцами возможности – если бы они только выучили эстонский язык и получили гражданство. На самом деле это, конечно, не так.

Даже в докладе о развитии человеческого потенциала Эстонии за 2017 год было обозначено, что перспективы на рынке труда у русскоязычных значительно хуже, чем у эстонцев: «Хорошее знание эстонского языка и эстонское гражданство должны дать им возможность конкурировать наравне с эстонцами. Тем не менее, их шансы достичь высокой должности или получить высокооплачиваемую работу оказываются скромнее, чем у эстонцев».

К сожалению, государственный сектор не может являться примером. В нынешнем правительстве очень хороший гендерный баланс, но в нем нет ни одного русскоязычного. Не было их и в прошлом правительстве. Ни одну из постоянных комиссий Рийгикогу не возглавляет представитель русскоязычного меньшинства.

Многие годы находившиеся у власти в Таллинне центристы были практически единственной партией, которая предлагает русскоязычным политикам возможность продвигаться по карьерной лестнице и достигать вершин. Но вершин только в муниципальной политике. Привести русскоязычных в большую политику не удалось даже Центристской партии. А на протяжении всего коронакризиса заместителя председателя Центристской партии Михаила Кылварта неприкрыто отодвигали от принятия государственных решений. При этом так называемому «русскому крылу» Центристской партии было сказано: «Занимайтесь улицами, трубами и автобусами, до государственной политики вам не должно быть никакого дела».

Тем не менее, на государственный сектор нужно смотреть шире и не видеть в нем только политические партии. По какой-то причине русскоязычных представлено очень мало или не представлено совсем, например, в советах или правлениях государственных предприятий, на уровне канцлеров и вице-канцлеров министерств, среди руководителей конституционных институтов и вообще среди высокопоставленных госслужащих.

Действительно ли в Эстонии просто нет подходящих для сложной работы в должности министра или главы комиссии Рийгикогу неэстонцев, или русскоязычные по какой-то причине гораздо меньше эстонцев заинтересованы, например, в работе в совете и правлении госпредприятия, или же, может, есть какая-то национальная особенность, которая не дает людям русской национальности строить карьеру в государственном секторе?

Отчуждение от государства и власти, безусловно, усилили и недавние склоки в Рийгикогу. Например, очень многие русскоязычные, наблюдая споры вокруг референдума о браке, спрашивали: «Как так получается, что у нас значительное количество политиков (даже в правых партиях) считают защиту прав ЛГБТ+ очень важной, но в то же время проблема, например, десятков тысяч лиц без гражданства не интересует почти никого?» И почему референдумом о браке вообще занимаются в ситуации, когда система здравоохранения рушится, а экономика находится в кризисе?

Конечно, многих тревожит и решение нового правительства отказаться от сланцевой энергетики. Жители Северо-Востока часто просто не верят, что им действительно возместят потерю работы и дохода. И, на самом деле, я считаю, что они правы. Помощь Ида-Вирумаа будет такой же показухой, какой когда-то была интеграционная деятельность. Деньги получают те, кто лучше умеет просить, а не те, кому они действительно нужны.

Непонятно и то, как всё-таки решена судьба русскоязычного школьного образования. Одна из партий правящей коалиции кричит, что никакого перехода образования на эстонский язык не будет, другая же партия уверенно и убедительно утверждает обратное – этому быть. Повышает или понижает доверие к эстонскому государству предоставление противоречивой информации по этому вопросу говорящим на разных языках людям? Я в письменной форме отправил на эту тему вопрос министру образования и получил ответ, что она все-таки работает во имя перехода образования на эстонский язык, но более точная программа появится осенью. Случайно не после муниципальных выборов?

Для многих русскоязычных заключенный в 2019 году союз с EKRE стал шокирующим предательством, и многие из этих же людей ни на грамм не относятся лучше к союзу с Партией реформ. Нужно понимать, что десятки и десятки тысяч людей крайне разочарованы в политике и считают, что их интересы в политике Эстонии больше абсолютно никто не представляет.

Мне кажется, что в эстонской политике никто, кроме социал-демократов и EKRE, не осознавал и не обращал внимания на происходящее в русскоязычной общине. Социал-демократы создали русскоязычное объединение, которое действует очень активно, в основном в Таллинне. А поддержка партии среди русскоязычных избирателей в последнее время несколько выросла. EKRE же начала отправлять очень действенные месседжи русскоязычным избирателям и уже добилась в этом успеха. Остальные же смотрят на эту игру с позиции зрителя или даже не замечают ее.

Я, например, точно не хочу, чтобы из-за нынешнего кризиса и растущего неравенства все большее количество русскоязычных людей поддерживало популистов, тем более что здесь речь идет о политиках-реваншистах, которые хотят выдвинуть России территориальные требования и выступают против заключения с РФ договора о границе. Это не сулит ничего хорошего ни русскоязычной общине, ни эстонскому обществу в целом.

Что же тогда делать? Несомненно, в первую очередь нужно заниматься решением реальных проблем людей – прежде всего сокращением уровня безработицы, но также и специфическими проблемами в Северо-Восточной Эстонии. Помимо этого, каким-то образом нужно дать русскоязычной общине понять и то, что эстонское государство все же относится к ним как к равноправной и ценной части эстонского общества.

Одна из возможностей – найти по завершении кризиса, вызванного коронавирусом, разумный компромисс для решения проблем лиц без гражданства в форме так называемого «окна гражданства» – на определенный срок дать лицам без гражданства, проживающим в Эстонии с 1991 года, возможность стать гражданами Эстонии в упрощенном порядке. Эту идею поддерживают далеко не только представители одной партии в Рийгикогу – решение вопроса о гражданстве предлагали найти, например, ставший гражданином года предприниматель Расмус Раск, признанная женщиной года актриса Мари-Лийс Лилль и многие другие. Разумное и справедливое решение этого вопроса обязательно поддержит и весомая часть жителей Эстонии.