Исповедь с передовой: знаю, что часть протестующих с Тоомпеа через две недели увижу под аппаратом ИВЛ

Ковидное отделение. Фото: Тайро Луттер

«Вечером вижу в новостях, как на площади Вабадузе обнимаются друг с другом люди без масок и знаю, что по крайней мере часть из них увижу через две недели в своем отделении на искусственной вентиляции легких. Я больше не злюсь, и даже не огорчаюсь», - написала работница ковидного отделения в социальной сети.

О том, что каждый день видит в ковидном отделении студентка Анника Тальвис, она описала на своей страничке: «Просыпаюсь в 6.50, быстро завтракаю и еду на работу. Рабочий день начинается в восемь утра и заканчивается через 24 часа. Переодеваюсь и иду в палаты. Сегодня у меня четыре пациента, все на искусственной вентиляции легких. Не успела я отработать и двух часов, как у одного из моих пациентов падает сатурация. Поскольку у него сопутствующие тяжелые заболевания, медицина для него исчерпала все свои возможности, мы можем предложить ему только максимально безболезненный уход из жизни».

В своей эмоциональной публикации Анника продолжает: «Несмотря на морфин пациент умирает медленно и мучительно, его дыхание становится все тяжелее, пока он окончательно не задохнется. Я должна просто на это смотреть, поскольку больше ничего сделать не могу».

«Теперь, когда у меня на одного пациента меньше, могу переключить освободившиеся силы на других пациентов. Едва успеваю раздать утренние лекарства, как слышу, что в соседней палате проводится реанимация, но, к сожалению, пациент умер. Я знаю, что это был тот пациент, с которым мы еще день назад разговаривали, шутили и надеялись на то, что скоро он сможет отсюда уйти. Смог, но в гробу», - продолжает студентка.

«Время приближается к двум часам дня, и я обнаруживаю, что не успела сделать и глотка воды, горло пересохло. К счастью, когда не пьешь, не хочешь и в туалет. Один раз удается выйти, я быстро обедаю и уже должна бежать обратно. За это время поступил новый пациент. У него была тяжелая печеночная недостаточность, а из-за короны легкие перестали работать. Его уже подключили к аппарату ИВЛ, и делают переливание крови, дают лекарства. Но анализ крови и обследования показывают, что надежды мало. Просто надеемся, что он не умрет во время нашей смены».

«Вечер, и один мой пациент начинает бредить. Сатурация упала, ему тяжело дышать. Ему уже провели все лечение, которое было возможно. Он смотрит на меня и взглядом словно спрашивает: я умираю? Я киваю, и он начинает плакать. Я тоже хочу плакать, но больше не осталось ни одной эмоции, ни одной слезинки. Какое-то время держу его за руку, но времени нет, поскольку другие, еще живые пациенты тоже хотят моего внимания», - описывает студентка-медик происходящее в ковидном отделении.

Наступают два долгожданных часа для отдыха: «Мы с другими медсестрами поделились так, чтобы каждая смогла немного передохнуть. Падаю на диван в комнате отдыха и только успеваю закрыть глаза, как звенит будильник. Нужно подниматься. Доставленный днем новый пациент умер. За ним пришел работник, увозящий трупы, и говорит «до скорой встречи».

К счастью, дальше дежурство идет спокойнее: «В восемь утра придет новая смена, и я наконец смогу пойти домой. Возвращаюсь в номер гостиницы, задергиваю шторы и сплю до обеда. Вечером смотрю в новостях, как люди без масок обнимаются друг с другом на площади Вабадузе и знаю, что по крайней мере некоторых из них я увижу через две недели в нашем отделении под аппаратом искусственной вентиляции легких. Я больше не злюсь и даже не огорчаюсь. Когда каждый день видишь четыре смерти, в итоге становится все равно. До конца месяца остались считанные дни, и я надеюсь, что скоро наступит ночь, когда я смогу спокойно спать дома».

Подводя итог, она пишет: «Говорят, ты сама сделала выбор в пользу работы в медицине. Сделала, но кажется, что это был неправильный выбор».