Путь к триумфу: понравиться русским, не оттолкнув эстонцев

Председатель EKRE Мартин Хельме. Фото: Madis Veltman

Партия EKRE выглядит главным триумфатором в обнародованном 16 апреля фирмой Turu-uuringute AS свежем рейтинге политических предпочтений жителей Эстонии.

Партия Мартина Хельме идет второй после реформистов, но ее поддержка выросла до рекордных 23 процентов, что позволило консерваторам-народникам вплотную приблизиться к лидерам, а кроме того, EKRE удалось выйти на второе место по популярности и среди отдельно рассмотренной русскоязычной части населения страны.

Безусловно, EKRE проще всего завоевывать симпатии у избирателей с консервативными взглядами как среди эстонцев, так и неэстонцев, однако по некоторым вопросам у носителей таких взглядов в разных национальных группах все-таки наблюдаются очень непохожие — вплоть до полной противоположности — позиции. Этот момент является препятствием для расширения электоральной базы EKRE, поэтому неудивительно, что в последние месяцы стали очень заметны усилия лидеров этой партии по поиску устраняющего это препятствие баланса, — в сторону того, чтобы научиться заигрывать с одними так, чтобы не разочаровывать других.

Turu-uuringute AS проводило последний опрос жителей в период с 8 по 14 апреля, и в этот отрезок времени EKRE обеспечила себе масштабное присутствие в «медийной повестке» по двум направлениям: во-первых, партия очень уж явно симпатизирует таллиннским акциям протеста против некоторых положений Закона о предупреждении инфекционных заболеваний, во-вторых, Март Хельме, пусть бывший глава партии, но сохраняющий в ней огромное влияние, объявил на днях о намерении инициировать создание парламентского объединения в поддержку выхода Эстонии из ЕС, и в обоих этих случаях EKRE может рассчитывать на одобрение со стороны своих почитателей как из числа коренного, так и некоренного населения страны.

Увлечение конспирологическими теориями заговора бывает присуще людям самых разных национальностей, так что нет ничего удивительного в том, что EKRE старается поощрять практику наращивания — в массовом сознании — принимаемых в стране ограничительных мер, в общем-то, медицинского содержания тайным репрессивным смыслом. Продвигается идея о том, что под предлогом если не совсем уж фейковой, то, во всяком случае, «преувеличенной» эпидемии насаждается новый тоталитаризм либералов; эта идея очень нравится и эстоноязычным, и русскоязычным — в общем, любым — людям с примитивным мышлением, которые не способны отдать себе отчет в том, что за гражданские свободы по весьма надуманному поводу вступаются люди, которые эти свободы в сотнях и тысячах других — уже ненадуманных — случаев хотят как раз уничтожить.

Что же касается инициативы по исходу Эстонии из Евросоюза, то можно предположить, что EKRE флиртует с ней в расчете зацепить разные струны в душах «евроскептичных» эстонцев и неэстонцев, если не считать тех — совсем уж питекантропных расистов и гомофобов — из них, кто считает ЕС загнивающим рассадником мультикультурности и «толерантности». EKRE своей обращающей вспять евроинтеграцию Эстонии «дорожной картой» хочет понравиться тем эстонцам, которых злит т. н. брюссельская бюрократия (каковую олицетворяют, скажем, унифицированные требования к размерам выращиваемых в ЕС огурцов), а также отлить елея в уши тем местным русским, в чьем — можно сказать, потомственном — мировосприятии единственная «внешняя столица» Эстонии может находиться ни в каком не в Брюсселе, а только в Москве.

Однако, полагаю, в отличие от апрельской ситуации для обеспечения хороших цифр в майском рейтинге EKRE будет сложнее находить такие «общие знаменатели», — просто в силу того, что прямо-таки в «сезонном режиме» обречены актуализироваться те параграфы виртуального «межобщинного диалога», по которым противоречия между сторонниками EKRE из разных национальных групп пока выглядят неразрешимыми.

Нельзя сказать, чтобы EKRE совсем уж не различает путей хотя бы к сглаживанию таких противоречий; скажем, увеличивая свое присутствие и свою влиятельность в Нарве, где партия планирует очень успешно выступить на осенних муниципальных выборах, EKRE уже позволяет себе там то, чего не может позволить в Таллинне; понимая, что призванное обратить ида-вирусцев в национал-консервативную веру обещание защитить от «зеленого поворота» сланцевую энергетику все-таки должно быть поддержано хоть какими-то «майскими гарантиями», EKRE компромиссно говорит в Ида-Вирумаа, что отношение партии к 9 мая и к некоторым другим историческим датам может существенно отличаться от отношения к этим датам большинства нарвитян, что, мол, не отменяет возможности «эффективных совпадений» по другим вопросам.

Понятно, что в столице или вообще на общегосударственном уровне EKRE так примирительно высказываться не может, поскольку сильно огорчит тем самым свой главный электоральный актив, консерваторов-эстонцев, которые не допустят ни малейших — даже «тактических» — отступлений от линии безусловного осуждения советской оккупации Эстонии. Именно поэтому EKRE может постараться найти какую-то тему, сделанный в русле которой «шаг навстречу русским» может одновременно и как следует понравиться самим русским, и не показаться поддерживающим EKRE эстонцам каким-то непростительным ренегатством; подозреваю, что такую тему EKRE может постараться «выдернуть» не из светского, а из церковного календаря.

Все, кто знаком с творчеством классика американского детектива Рекса Стаута, хорошо знают, что у его криминальных романов о расследованиях сыщика Ниро Вульфа всегда имелась — наряду с собственно детективной — и «кулинарная» составляющая; Вульф был не только гением сыска, но и маниакальным гурманом, и держал у себя в доме на постоянной ставке повара высшей категории, а также часто приходил на кухню стряпать изысканные блюда сам.

Одной из самых болезненных трагедий в жизни Вульфа была его общая с личным поваром несостоятельность приготовить рагу из говяжьей солонины так, чтобы избавиться от ее селитрового привкуса, но сохранить при этом ее уникальный букет, чтобы победить ее сухость, но не сделать ее раскисшей; это проклятие было преодолено, когда однажды на кухню Вульфа (особого типа сексиста, считавшего, что на кухне нет места женщинам) случайно проникла свидетельница по одному из дел, которым он занимался, и произнесла — у плиты — короткую фразу, навсегда изменившую жизнь великого сыщика: она сказала, что ему нужна свиная требуха, — добавленная лишь на несколько минут в кастрюлю с солониной, она и идеально забирала у нее неприятный привкус, и максимально способствовала прирастанию ее мягкостью и сочностью по итогам тушения.

В общем, партии EKRE для того, чтобы решить представляющуюся нерешаемой задачу, тоже необходим какой-то выглядящий, казалось бы, парадоксальным, но, по сути, очень простой трюк; у 9 мая нет никаких шансов обзавестись в Эстонии таким статусом, который хотели бы видеть закрепленным за этим днем люди, склонные к обожествлению СССР как идеальной формы общественного устройства, но, вполне возможно, их устроило бы — как бы в формате предложения эрзаца-заменителя — наделение статусом государственного праздника — и, соответственно, выходного дня — православного Рождества; чаще всего в религии такие люди еще более невежественны, чем в истории, но, тем не менее, они вполне могли бы воспринять соответствующее решение как жест проявленного к ним на государственном уровне уважения.

Также вполне возможно, что такое решение не было бы совсем уж воспринято в штыки национал-патриотически ориентированными сторонниками EKRE как неуместный и неоправданный реверанс перед русскими: в конце концов, даже национал-патриотов в Эстонии сейчас очень сильно беспокоит замечаемая ими уязвимость христианских ценностей перед нехристаинской — а то и вовсе безбожной — нечистью, поэтому, вероятно, укрепление влияния в общественной жизни любой христианской конфессии может казаться им дополнительным инструментом сдерживания распространения «мультикультурности» и того, что EKRE называет «гомоинтернационалом».

Традиционно тема потенциального превращения православного Рождества в выходной день в Эстонии эксплуатировалась старающимися поднабрать политического веса видными русскоязычными членами Центристской партии, но в последнее время можно было заметить, что, например, Март Хельме — в общении с прессой на русском языке — осторожно прощупывает почву для возможного перехвата инициативы в этом вопросе. Правда, скорее всего, если на эту тему партией отца и сына Хельме и впрямь будет делаться ставка, то уже по мере приближения не муниципальных, а следующих парламентских выборов. 

В ближайшие же недели и месяцы, вероятно, в качестве главного символа ненавистного глубинного государства, своим сопротивлением которому EKRE будет стараться множить народную к себе любовь, будет использоваться не радуга и не какая-то эмблема «расового многообразия», а — по-прежнему — защитная маска. Видно, что она в таком качестве прекрасно справляется с эффективным воздействием — в нужном EKRE направлении — на сознание не особенно умных людей, так что пока партия может следовать поговорке «от добра добра не ищут».