/nginx/o/2020/12/18/13537080t1h4364.jpg)
За год пандемия успела почти полностью разрушить привычную модель образования и отправила нас прямиком в дивный новый мир, в котором гаджеты вот-вот заменят учителей. Rus.Postimees выяснил, какие именно трудности на образовательном фронте спровоцировала вспышка коронавируса и как с ними справляются.
Дистанционное обучение стало испытанием для всех причастных — учеников, учителей, родителей и администрации. Усталость, отсутствие мотивации и технические сложности — лишь верхушка айсберга, налетевшего на систему школьного образования.
Усталость и нехватка мотивации
Ученица 12-го класса Таллиннского Линнамяэского русского лицея Анна-Мария Оуэртани рассказала, что дистанционная учеба оказалась для нее достаточно сложной. «Из трудностей я бы выделила недостаток мотивации, так как очень сложно заставить себя утром встать и вообще что-то делать, особенно, когда кровать рядом», — сказала она.
По словам Оуэртани, следствием этого становится отсутствие границ между учебным и свободным временем. «Кажется, что учеба длится сутки, потому что не всегда есть определенные временные рамки — к какому времени нужно прислать задание, например. Учеба растягивается на целый день. Воспринимать материал дистанционно оказалось тоже сложнее. Не хватает живого объяснения учителя, да и общения с одноклассниками. Даже ответов у доски стало не хватать. Это, конечно, хороший опыт, очень современный способ обучения, но если бы был выбор, я бы не училась дистанционно на постоянной основе. Максимум — какие-то определенные дни», — сказала она.
Абитуриентка отметила, что подготовка к экзаменам тоже значительно ухудшилась, из-за чего многие отказываются от сдачи экзаменов.
Учительница эстонского языка одной из таллиннских школ Лайне (настоящее имя редакции известно) рассказала, что после дистанционного обучения чувствует огромную усталость: «Надо проводить уроки в онлайн-режиме, а это значит, что учитель очень много говорит. К концу дня — проблема с голосом. В нашей школе онлайн-уроки по эстонскому проводятся два раза в неделю. Остальные уроки — это самостоятельное обучение. Сейчас каникулы, можно немного передохнуть, но все равно надо работать, так как есть два отстающих ученика, которые не посещали онлайн-уроки, а также экзамены в 12-м классе».
Педагог констатировала, что самостоятельное обучение — это вообще не обучение. «Приходится снова брать заданный на дом материал. Только два урока в неделю, а это значит отставание по программе. Я не проводила проверочные работы, не видела в этом смысла, но проводила устные словарные диктанты. Ученик должен был показать закрытый учебник и отвечать с закрытыми глазами. В основном развивали устную речь, пересказывали тексты с закрытыми глазами, вели диалоги, в девятом классе описывали картинки и рассуждали на заданную тему. Упражнения в рабочей тетради обязательно проверялись. Каждый ученик непременно что-то отвечал. В 12-м классе урок также включал устные словарные диктанты, пересказы, обсуждения и споры», — рассказала она.
Лайне отметила, что, бывает, ученики отключают камеры, чтобы не было видно, чем они заняты. «Вообще очень сложно уследить за учениками. Во всех классах лишь некоторые включают камеры. По моему мнению, дистанционное обучение неэффективно при изучении языка. С дистанционным обучением хорошо справляются гимназисты», — заключила она.
По словам директора Тартуской Аннелиннаской гимназии Хийе Ассер, в этом учебном году их школа была лучше подготовлена к дистанционному обучению, чем в первый раз. «Осенью, когда ученики еще были в школе, мы успели провести дни электронного обучения в классах основной школы. В результате учителя и ученики приобрели навыки в использовании компьютера и ориентации в различных учебных платформах», — сказала она.
Хийе Ассер рассказала, что, как только выяснилось, у кого из учеников возникли трудности с самостоятельным обучением дома, школа назначила им опорных лиц из числа учителей, которые, помимо классных занятий, организовывали индивидуальные консультации в школе или онлайн. Она отметила, что, несмотря на эти меры, длительные перерывы в контактном обучении утомляют как учеников, так и учителей.
Однозначного ответа на вопрос о возрасте учеников, испытывающих максимальные трудности с дистанционным обучением, у директора гимназии нет. «У нас нет оснований решать, у кого больше всего трудностей, кроме субъективных впечатлений. Вероятно, дела идут лучше у тех учеников, которых классные руководители и родители смогли лучше настроить и подготовить к самостоятельному обучению. То, как ученикам удается справиться, может быть, не так уж сильно связано с возрастом», — уточнила Ассер.
«Пока у нас нет данных, основанных на фактах, нельзя высказать ничего, кроме предположений, о пробелах в знаниях учащихся. В то же время, безусловно, развиваются навыки обучения, которым при контактном обучении уделялось не так много внимания», — отметила она.
Без потерь не обойдется
Учитель истории и обществоведения Кесклиннаской русской гимназии Дмитрий Рыбаков отметил, что подчас самыми продуктивными и полезными уроками становятся те, которые можно выстроить на вопросах самих ребят, а живая дискуссия, неуловимая эмоция, мимолетный взгляд или жест, непосредственность живого слова и возможность пошутить и поспорить — это именно то, что ведет к главной цели: воспитанию человека, именно человека, а потом уже гражданина.
«Электронное обучение — это, конечно, эрзац полноценной школы, когда дело касается развития эмоциональной интеллигентности — того, на что особенно необходимо обращать внимание преподавателям предметов гуманитарного цикла. Второй важный минус, все еще в большой степени, к сожалению, характеризующий нашу школьную систему, — это учеба, ориентированная лишь на запоминание и воспроизводство фактов, подчас бездумное заучивание огромного объема материала, повсеместное засилье тестов», — считает Дмитрий Рыбаков.
Он подчеркнул, что не хочет посыпать голову пеплом и твердить, что удаленное обучение — это что-то априори некачественное. «Все в конечном итоге зависит от конкретной школы и конкретного учителя. Но, конечно же, все мы устали. И многому научились за этот год. Учителя стали готовить для ребят задания более серьезные, чем в обычной школьной жизни, а у учеников есть возможность подумать над ними на протяжении достаточного количества времени, например, семи-десяти дней. Качество работ при этом часто улучшается.
Не могу не поделиться опытом Кесклиннаской русской гимназии по внедрению в дистант комплексного проектного обучения, в рамках которого вся школа — от мала до велика — в течение короткого времени работает над творческими заданиями определенной тематики, будь то вирусная проблематика, Балтийское море, книга "Робинзон Крузо" и так далее. Такого рода гибридное обучение не просто разнообразит школьную рутину, но и укрепляет общешкольную синергию — взаимодействие между учениками и учителями, установление интеграционных связей между предметами, диверсификацию учебных форм», — отметил учитель.
/nginx/o/2020/05/06/13086429t1h6e9d.jpg)
Однако, по его словам, какими бы удачными ни были уроки затянувшегося периода дистанционного обучения, потери, которые понесут выпускники прошлого и нынешнего годов, увы, велики. «Лично для меня это несколько десятков талантливых и ярких ребят, с которыми мы второй год подряд не встретим весну в Страсбурге или Риме, не поедем в летний лагерь в Китай, не испытаем радости от очередной победы на конкурсе или викторине, не примем участия в международных конференциях и проектах, не побываем на открытиях музейных выставок и приемах, не встретимся со многими интересными людьми. Сколько же всего надо будет успеть! Но будем верить в лучшее, ведь школа — удивительное изобретение человека — возвращает нас на круги своя. Быть может, это главный урок пандемии, — напоминание нам всем о том, что мы одновременно и временны, и вечны», — заключил Рыбаков.
Информационный вакуум и мифы о методистах
Педагог-новатор и образовательный технолог Таллиннской Кесклиннаской русской гимназии Людмила Рождественская отметила, что сложности дистанционного обучения с наибольшей наглядностью проявились в последние месяцы. «Первая сложность — изолированность школ друг от друга. Раньше, до пандемии и дистанционного образования, школы и школьные организации хотя бы ходили в гости друг к другу и активно обменивались опытом. Пандемия лишила нас такой возможности, поэтому, так как школы в одиночку справляются с целым букетом проблем, обмениваться опытом стало практически невозможно», — сказала она.
Людмила Рождественская отметила, что проблемы дистанционного образования не сводятся к выбору платформы и обучению учителей — здесь очень много нюансов связано именно с организационными решениями, с тем, как происходит разделение учительского труда, поскольку сложность номер два заключается в том, что учительский труд поменял свои акценты. «Если ранее он на очень большой процент — процентов на 70 — состоял все-таки из непосредственного общения с учениками и на 30 процентов — из подготовки заданий, то сейчас ровно наоборот. Разработка и подготовка стали сутью учительской работы. Если раньше нужно было просто подобрать задание, сформулировать и опубликовать в электронной среде, то сейчас все — от поиска до составления, иногда до разработки контента с нуля — стало сутью работы. Не все учителя оказались способны к такого рода деятельности», — констатировала она.
Еще одна сложность, с которой столкнулись учителя, — это отсутствие информационной грамотности и привычки гуглить, в том числе на разных языках, а также отсутствие потребности переучиваться и забывать старое. «Появился очень большой объем инноваций, связанных с пандемией, — рост каких-то сервисов, открытие платформ. Стало возможно пользоваться всем, даже тем, что было платно. Но поскольку учитель когда-то прошел курсы, овладел какой-то методикой создания тестов, он очень упорно за это держится. И отказаться от привычки и наработанного контента оказалось очень трудно. Привычка полагаться только на себя, отсутствие широты взгляда, конечно, сыграли злую шутку с учителями», — отметила Рождественская.
Среди проблем, с которыми столкнулись учителя, она называет неверие в собственные силы и постоянное ожидание решений правительства или Министерства образования. Также она отметила неумение учителей кооперироваться в рамках даже одной школы и упование на каких-то мифических методистов. «Институт методистов в Эстонии, разработчиков методик, приемов, материалов ушел в прошлое в 90-е годы. Прошло 30 лет, и по-прежнему ведутся разговоры: где те самые методисты, это не моя обязанность — готовить контент. Их все время ждут, но если их никто не готовил, то и взяться им неоткуда. Этот миф устойчив и живуч», — констатировала педагог.
Однако главной сложностью Рождественская считает отсутствие в последнее время качественных изменений и новых решений. «Они, безусловно, возникали на местах, но важно понимать, что эти решения очень специфические. Дистанционное обучение в школе ни в коем случае не равно дистанционному обучению в вузе, а модель явно переносилась, были такие попытки. В вузе студент в среднем более мотивирован, он уже выбрал свой учебный профиль, у него есть какие-то свои задачи. У школьника, который порой до какого-то возраста способен учиться только в группе, подражая другим, часто нет возможности удерживать концентрацию внимания, быть усидчивым и исполнительным, а инструменты, призванные поддержать вовлеченность, мотивированность ученика, очень редкие, ими надо обмениваться. Потребность в этом опыте колоссальная, но его мало», — сказала она.
Людмила Рождественская отметила, что нет каких-то универсальных методик, предназначенных для дистанционного обучения детей с первого по пятый класс. «Есть игровые развивающие методики, но там такая маленькая доза пребывания за компьютером, а все методики, которые предлагались целым пакетом на всю школу, — это пять онлайн-уроков подряд. Для первоклассника это немыслимое состояние. Там, естественно, на родителей очень сильно полагались», — подчеркнула педагог.
По ее словам, пандемия выявила среди учителей активных личностей, которые стали много и усердно работать в интернете. «Не могу не упомянуть сообщество "Дистанционное обучение (Эстония 2020)", в котором сейчас состоит около 3000 тысяч участников. Думаю, треть из них не имеет отношения к Эстонии, они просто пришли обмениваться опытом. Для русских школ это очень актуально, потому что информации на русском языке очень мало. Готовится к выходу платформа Schoolaby, разработанная Таллиннским университетом, но какая из школ с русским языком обучения об этом узнает? Привычки читать газету Õpetajate leht, которая ориентирована только на эстоноязычную учительскую аудиторию, просто нет», — признала Рождественская, добавив, что эта платформа сейчас активно тестируется, но она будет на эстонском, среди русских учителей об этом никто не знает, а русскоязычных педагогических изданий просто нет.
«Привычка жить в информационном методическом вакууме мешает», — заключила педагог, отметив, что, раз готовые материалы дать некому, нужно объединяться, нужны коллективные усилия и взаимообмен, что сейчас мы как раз и наблюдаем.