А что сказать эстонцам?
Другая сторона этой медали – эстонская аудитория и тот самый электорат, который для EKRE является ядром. Им вся эта русская тема ехала-болела. Жесткую риторику эти люди не только не осуждают, но и одобряют.
И как тут усидеть на двух стульях? Когда, с одной стороны, тебе нужна та же Нарва, а с другой – к твоей фракции примыкает человек, который занимался организацией празднования в городе 9 мая.
И вот уже возглавляющий партию Мартин Хельме в интервью ЭТВ вынужден буквально оправдываться перед эстонской аудиторией, называя курьезом появление фракции консерваторов в Нарвском горсобрании и заверяя, что Лариса Оленина не будет вступать в партию и не планирует осенью баллотироваться в ее списке.
А через день сама Лариса Оленина дает интервью, в котором пытается сгладить эти острые углы – на русском языке же! Мол, такие ответы Мартина Хельме были спровоцированы вопросами ведущего, а ее фамилия и ее личность – это не то, что следует обсуждать, она не тот человек, о котором нужно думать Мартину, и так далее.
В общем, в погоне за русскими голосами EKRE явно пришлось бы чем-то жертвовать на другом фланге. То, что консерваторы к такому гамбиту не готовы, можно даже не обсуждать, это аксиома. Как аксиомой является и то, что сегодняшних русских сторонников EKRE просто используют.
Как своевременно напомнил в своей аналитической статье в Eesti Päevaleht бывший дипломат Харри Тийдо, EKRE отвергает принцип равноправия граждан. В «Манифесте к народам Эстонии», который стал основополагающим документом эстонской государственности, утверждалось иначе, да и из Конституции нынче следует, что решающий фактор – гражданство, а не национальность. Но руководители EKRE утверждают, что эстонское государство создали в пределах этнической и языковой территории эстонцев и в 1991 году восстановили именно это государство.
Подытоживая все сказанное: я не хочу навязывать читателю ничего, кроме желания думать и анализировать. Поддерживая такую силу, как EKRE, нужно понимать, что вас рассматривают исключительно как объект, но не как субъект политики.