«Мы – не самодеятельность», — так писатель Елена Скульская однажды ответила на вопрос, почему театральная студия «Поэтическое содружество», которой она руководит много лет, не играет традиционных спектаклей, поставленных по пьесам, где все написано прозой. Этот ответ в очередной раз вспомнился на премьере спектакля студии «Маленькие трагедии Принца датского», сыгранного на днях в Зале с черным потолком Дома писателей.
В самом деле, как-то с трудом представляется в исполнении «Поэтического содружества», например, Вампилов. Или Островский. Но тогда что это? Композиция по стихам известных поэтов, как когда-то назывались поэтические передачи на провинциальных радиостудиях? Фантасмагорическое шоу, когда все говорят хором, читают стихи, поют, пляшут и то кричат, то шепчут? Набор ассоциаций, которые доступны только людям с определенным культурным бэкграундом, когда зритель в состоянии понять, что кончился Пастернак и начался Пушкин, а на реплику Сальери отвечают строчкой из Есенина… Воспитание чувств с помощью чувств великих поэтов?
Хотя Скульская как-то сказала, что не важно, знает зритель, кто автор текста, или нет. Главное, чтобы он проникся музыкой стиха. Не соглашусь и буду спорить при личной встрече – это плодотворнее.
Если зритель понимает полифонию извилистых переходов от Шекспира к Пушкину и Пастернаку, это – хороший зритель. А такие – на вес золота, ведь у молодежи сейчас не модно жонглировать цитатами, поэтому знаменитое «слова, слова, слова» должно упасть в разрыхленную и удобренную почву.
В общем, если пятидесяти пятиминутный спектакль вызывает такие мысли, это уже говорит о многом. Так получилось, что автор этих строк уже несколько лет пишет о спектаклях, созданных необузданной фантазией Елены Скульской, умеющей сложить головоломку из фрагментов произведений мировой литературы и отдать ту головоломку на… растерзание? Нет, на откуп? Тоже нет. На заклание? Простите, но после спектакля так захотелось поиграть в слова, как играли в них три девушки и семь юношей с помощью шести гитар и одной флейты. Это, видимо, передается инфекционным путем.
Опять непонятно? Хорошо, давайте по-другому: состоялась премьера спектакля о влиянии Шекспира на русскую литературу, а также о влиянии Шекспира на юношей и девушек. В качестве оппонентов Шекспиру выступали Александр Сергеевич Пушкин, Борис Пастернак, Сергей Есенин, Марина Цветаева, Леонид Киселев и сама Елена Скульская.
Гамлет – какой он? У Шекспира, в переводе Лозинского он «тучен и одышлив», у Пастернака – «он дышит тяжело от полноты». Гамлета играла Сара Бернар. Гамлет Высоцкого выходил на цену в свитере и пел под гитару.
Гамлет в премьерном спектакле студии – ребенок, подросток, дитя. Он вырос в неблагополучной неполной семье: Гертруда, не успев износить пары башмаков, выскочила за Клавдия, который стал Гамлету не самым хорошим отчимом. Мать полностью поглощена личной жизнью, и ей не до сына, а бабушку Шекспир не предусмотрел. Всего этого нет в тексте, который играют студийцы, но все это прочитывается в игре Юрия Вихтерпала. Он играет ребенка, как теперь модно говорить, с аутистическим спектром развития. Ребенка, который трудно обучается, поэтому ему не подвластны ни слова, ни музыка, ни чувства.
Вам кажется, что это слишком сложно для театральной студии? Но как правильно заметила Скульская, они – не самодеятельность.
Оказывается, говоря стихами, с помощью пластики и музыки, можно передать огромную гамму чувств, которые гении мировой литературы выражали словами.
«Ныне „Гамлет“ — это не только текст Шекспира, но и память обо всех интерпретациях этого произведения», — констатировал в свое время гениальный Юрий Михайлович Лотман. Отсюда и ассоциативные ряды, цитаты, периодически всплывающие откуда-то из подсознания тонкие пародийные намеки.
На сцене Гамлет и Хор. Есть версия, что остальные студийцы изображают бродячих актеров, тех самых, прибывших в Эльсинор. Мне кажется, что версию Хора, который по ходу действа судит, наказывает, обличает и помогает главному персонажу, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Хор, по законам античной трагедии, верит в то, что делает. Надо посмеяться над Гамлетом? Пожалуйста. Зло подшутить над ним? С удовольствием.
Этот Гамлет не умеет справляться ни со словами, ни с музыкой, ни с любовью. Этот Гамлет просто не умеет этого уметь. Ему еще жить да жить, но маска давит, мешает говорить, а ее не сорвать, потому что руки связаны.
«Жизнь прожить – не поле перейти», — завершается пастернаковское. И начинается другое.
«Вы рветесь в жизнь, как в пьесу. В чем же дело?» - это уже из цикла «Предисловие к „Трагедии Гамлета“» украинского поэта Леонида Киселева. Кстати, любители поэзии, поищите в интернете: это очень талантливый автор с множеством прекрасных стихов.
«Вы – бездарь», – ставит Хор диагноз Гамлету. И тот верит, что он бездарь. При этом он распоряжается толпой, как наследник Тутти. А порой в персонаже проскальзывает эдакая достоевщинка. Помните – «жил на свете человек – таракан от детства»? А кто-то вспомнит персонаж Геннадия Хазанова из кулинарного техникума.
В спектакле и масса реминисценций. Строчку песни Мэри из «Маленьких трагедий» (а вот и они, те, что из названия, пушкинские!) «а когда зараза минет, посети мой бледный прах», зал встречает понимающим гудением. При этом песня поется не «уныло и протяжно», как говорится у Пушкина, а на мотив романса «Наш костер в тумане светит», на который, оказывается, прекрасно ложится.
Есть в спектакле и удивительно точно сыгранные поэтические эпизоды, которые, на первый взгляд, не имеют особого отношения к трагической судьбе Гамлета.
Очень точно разыгрывается по ролям, по репликам, знаковое и любимое многими стихотворение Пастернака «Годами когда-нибудь в зале концертной».
Дачная романтика прошлого века, пруд, катание на лодке, беззаботная молодежь, которая совсем не похожа ни на исполнителей этого стихотворения, ни на зрителей. Внешне персонажи не меняются, но кажется, что они уже не в черном, а в светлом, в шляпках и шляпах, в шелковых „галстухах“, кружевных перчатках и с зонтиками от солнца. Есть что-то чеховское в этом эпизоде. А может быть, кто-то вспомнит вовсе даже французское «Любите ли вы Брамса»? Трагедия после летней беззаботности?
А у них, у наших юных актеров все по-настоящему. Все серьезно и трагически. Гамлет застегивает на все пуговицы длинный то ли сюртук, то ли лапсердак. Он готов к любовной сцене. Нет, он готов к первой близости.
Похоже, что студийцы Скульской, сами того не подозревая, играют для людей, которые находятся с ними не только на одной волне, но и в одном интеллектуальном пространстве.
Это я про дуэт с уже мертвой Офелией и про эротическое фиаско юного мужчины, ставшее понятным, благодаря одной фразе, шекспировской, между прочим: «Да уже ничего».
Да, у них все по-настоящему. И если сравнивать спектакли последних лет, они становятся все глубже, ансамбль все слаженнее. Они уже давно понимают друг друга с полувздоха. Хотя лица покрыты белым гримом, а значительную долю представления их прикрывают еще и специально созданные для спектакля маски. При том, что они не произносят многостраничных монологов в прозе, у их персонажей много имен.
Большую роль в спектакле играет музыка. Это и зажигательные «Очи черные», перерастающие в неистовый танец, и переборы шести гитар, и флейта юного музыканта Алексея. Это он – тот самый Гильденстерн, которого просят сыграть и шекспировский Гамлет, и Гамлет Леонида Киселева. Он же – Крысолов, увлекающий своей флейтой актеров за кулисы. А потом долго, томительно-сладко до последней ноты звучит культовая песня знаменитого Леонарда Коэна «Dance me». Естественно, в живом исполнении. А потом овации и цветы.
Актриса Русского театра Татьяна Космынина
Признаться, я заревела, как только Гильденстерн заиграл на флейте. Это стало настоящим потрясением, так как обнажило полную беспомощность Гамлета, его уязвимость и хрупкость перед роком. «Вот флейта. Сыграйте на ней что-нибудь!», — бросает вызов самоуверенный Гамлет. А в ответ вместо робкого «я не умею» слышит музыку. Впору вводить хэштег #ЯмыГамлет. А как студийцы поют! А как двигаются! Прыгают, падают, танцуют! Прекрасной половине творческой команды вообще хотелось бы посвятить отдельный восторженный монолог! Прекрасные актеры! Я много смеялась, я украдкой утирала маской слезы, я буду еще долго вспоминать и расшифровывать этот спектакль, буду думать о нем, вести с ним диалог. Браво, студийцы! Браво, Елена Григорьевна!
Костюмы – Светлана Лехт.
Маски – Тамара Дзманашвили.
Ближайшие представления: 5 и 12 июня в 14 часов в Доме писателей на Харью, 1.