Волшебство на сцене Русского театра: Алиса, Кролик и все-все-все

Алиса и Кролик. Фото: Николай Алхазов

Первая после локдауна премьера в Русском театре — «Алиса», инсценировка знаменитой сказки Льюиса Кэрролла, — предназначена для зрителей от мала до велика. Красота спектакля и находчивость режиссера Юлианы Лайковой и художника Хетага Цаболова завораживают, а ощущение, что тебя перенесли в другую, сказочную реальность, возникает одновременно с появлением перед зрителем задремавшей на поляне Алисы и не покидает до самого конца.

«Мест нет», — наперебой кричат растерянно стоящей перед свободными стульями Алисе участники Безумного чаепития. Полсцены стремительно крутится, напоминая о циферблате часов и времени, которое обиделось на Шляпника и остановилось для него. Безумная троица резво перескакивает со стула на стул, принимается танцевать джигу-дрыгу, а в какой-то момент Шляпник взмывает вверх и начинает лихо болтать ногами в воздухе.

В визуальной составляющей, как и положено в детском спектакле, скрыта главная мощь «Алисы». Постановка подкупает изысканным минимализмом, мистической атмосферой истинно кэрролловского абсурда и психоделическими метаморфозами Алисы, за которые отвечают сразу несколько актрис разных возрастов. А сцена с падением в кроличью нору решена так ловко, что напоминает эпизод из голливудского блокбастера «Путешествие к центру Земли». Не менее эффектно и наплаканное Алисой море слез с яркими гигантскими рыбами, в какой-то момент заполонившее пространство сцены. Музыка Александра Жеделёва непрерывно оттеняет все происходящее перед зрителем и усиливает впечатление от сюрреалистических похождений героини. Не последнюю роль играет и хореография (Ольга Привис), которая время от времени выходит на первый план и вытесняет диалоги.

Белокурые локоны и платье Алисы отсылают к образу диснеевской версии героини, а она сама, в исполнении трех актрис, не теряет внутренней цельности и задора, несмотря на всевозможные метаморфозы. Как, собственно, и сам Льюис Кэрролл — оксфордский преподаватель математики Чарльз Лютвидж Доджсон, который прятался под псевдонимами, представал в разных обличьях, пробовал себя в самых разных сферах — богословии, фотографии и литературе, возможно, только затем, чтобы проверить, насколько он, вопреки всем своим превращениям, останется самим собой.