До премьеры «Мастера и Маргариты» оставалось ровно четыре недели, когда Сергей Федотов пригласил меня на репетицию. На моих глазах в репетиционном зале Русского театра возникали контуры будущей постановки.
Репетиция как сеанс черной магии
Это было нечто непохожее на то, когда сидишь на происходящем уже на сцене прогоне спектакля и видишь его еще вчерне, но уже ближе к заключительным шагам акта творения. Хотя бы потому, что тогда тебя и участников действа разделяет пространство, линия рампы, а в репетиционном зале все происходит в нескольких шагах от тебя и вокруг тебя. И мощная энергетика, рождающаяся здесь, приходит к тебе и тебя охватывает. Происходящее завораживает, ты вжимаешься в кресло, чтобы не помешать никому; становишься наблюдателем, вроде бы незаметным, но впитывающим все происходящее – простите за несколько притянутое сравнение, но, наверно, так же незримо и крайне заинтересованно, не выдавая свое присутствие, наблюдал Воланд за беседой Понтия Пилата с Иешуа Га-Ноцри.
Вот так и я наблюдал за творческим методом Сергея Федотова, который у себя в Перми создал уникальный мистический театр «У Моста» - и избранным им ключом магического (фантастического) реализма открывал роман Булгакова.
Войди в пятое измерение
Сергей Федотов: Как репетировать Булгакова? Как попасть в пятое измерение? Чтобы войти туда, нужно выйти за границы реальности. А чтобы выйти за границы реальности, нужно открыть в себе сверхспособности.
(Пауза. Режиссер сидит на своем месте во главе длинного стола; взглядом обводит актеров, стремясь проникнуть в душу каждого, и чувствуется, что ему это удается: артисты предельно сконцентрированы, они верят, что идет создание булгаковского мира и сами заняты в его строительстве.)
Начинается тренаж. Приведение исполнителей в готовность войти в мир Булгакова и найти в нем своих героев и себя. Вначале – упражнения, которые могут показаться фокусами: удержать на лице вилку или бокал, в который партнер бросает по одной монетке – и бокал, как ни странно, держится, не падает. Или взмахом руки, не касаясь, одним движением воздуха задуть свечу. Затем – «установление связи с космосом»; артисты становятся в круг, Федотов – в центре; я вижу, что эта связь действительно возникает: воздев руки вверх, а затем разведя их в сторону, актер кружится на месте, это можно сравнить с фуэте, которое исполняет балерина, 25 фуэте – возможно ли сделать такое, не войдя в то состояние, которое требуется для того, чтобы оказаться в этом завораживающе страшном и прекрасном демоническом мире?
Позже Федотов сказал мне:
- Когда я понял, что мой театр будет мистическим, я начал разрабатывать метод, как войти в это магическое пространство. Как проникнуть в неведомое, неизведанное, запретное? И я стал разрабатывать свой тренинг, основанный на системе Михаила Чехова….
При свете свечей
Завершается подготовка вхождением в пространство той главы, которая в романе называется «Великий бал у Сатаны». Электричество гаснет, все происходит в темноте, при таинственном колеблющемся свете свечей; «демоны» обступают сидящую на троне Маргариту. (В этот день роль героини репетировала Алина Кармазина; есть еще две Маргариты, Марина Малова и Анна Сергеева-Марвина; Федотов, как правило большинство ролей готовит минимум с двумя исполнителями – и вместе с тем многие актеры репетируют не одну роль, а две или три. Например, Ивана Бездомного в тот день репетировали Иван Алексеев и Дан Ершов. Понтия Пилата – Александр Окунев и Дмитрий Кордас. Но Кордас был еще и Азазелло. Виктор Марвин – Коровьев, Артём Гареев – Бегемот… В роли Иешуа и Мастера – Даниил Зандберг. Актеры вживаются не только в один конкретный образ, а в весь «воздух» спектакля. Во всю его магию.)
Когда демоны обступили Маргариту, по дыханию актрисы, по ее полуприкрытым глазам, я понимал, что героине действительно страшно! Мне тоже становилось страшно – конечно, не так, как в жизни, но важно, что, следя даже не за готовым спектаклем, а за его наброском, возникшим совсем не в том пространстве, которое предназначено в будущем для постановки, я испытывал именно те эмоции, которые требовал – от читателя Михаил Булгаков, от зрителя – Сергей Федотов.
А дальше за столом был пройден почти весь корпус инсценировки. От встречи на Патриарших прудах до дьявольской мистерии в конце.
Воланд – Владимир Антипп. Берлиоз – Сергей Черкасов.
Вслушиваюсь в диалог.
Воланд: Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в бога? Клянусь, я никому не скажу.
Берлиоз: Да, мы не верим в бога. Но об этом можно говорить совершенно свободно…
(Лет 85-80 лет назад можно было. А как сейчас? – саркастически подумалось в этот момент. Уж не станет ли грехом даже не атеизм, а всего лишь не «воцерковленность»?)
…. Федотов прерывает диалог, ударив ребром ладони по столу, и командует: «Баттл! Коммунисты против сатанистов!». Идет импровизация: Черкасов пытается отстаивать несколько архаическую, но идеалистическую точку зрения на прошлое: мол, тогда много хорошего, при всех издержках, тоже было; сейчас это утрачено. Антипп с присущим сатане цинизмом опровергает оппонента. Импровизация необходима, чтобы спор достиг высшего градуса – актеры выращивают в себе мощный энергетический заряд, чтобы дальше идти по тексту…
…Это именно рабочая репетиция. Режиссер останавливает ее, меняет исполнителей, добиваясь от них максимальной точности. При этом актер, которого сменили, не чувствует себя задетым. Он остается погруженным в своего героя, но при этом четче видит его со стороны. Знает, что сделал не так – и в следующий раз избежит ошибки.
Разрастающееся пространство
…Когда настала пора Великого бала у Сатаны свет вновь погас, раздернулась занавеска перед большим зеркалом на стене, и пространство таинственным образом разрослось вширь и вглубь; гости на балу, все эти убийцы, отравители и прочая обаятельная нечисть, возникали словно из воздуха, из тьмы…
А когда после бала Воланд и его свита «расслабились» и стали «подводить итоги» , я почувствовал, что находиться вблизи этих созданий как-то неуютно и даже опасно. Холодок пробежал по спине. Обычно ведь к Воланду и его свите относишься с юмором (юмора и здесь хватало, но он был особым, дьявольским). И… доброжелательно. Ведь они наказывают тех, кого просто нельзя не наказать – стукачей, демагогов, подонков. А Мастера и Маргариту вроде бы спасают… (Хотя спасение, если внимательно пройтись по событийной стороне романа, выглядит очень неоднозначно.) А здесь чувствовалось, какая страшная сила заключена в Воланде и Ко. Может, прав был Дмитрий Быков, когда, процитировав слова Воланда: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!», добавил: «Но и тогда не берите!»
- Я словно побывал на сеансе черной магии! – сказал я после репетиции Федотову.
- Я об этом не думал! – ответил он. – Но магия тут безусловно присутствует.
На премьере мы тоже окажемся в магическом пространстве. Но уже в другом…
…После репетиции я обнаружил свою кепку не на вешалке, где оставил ее, а в кармане больничного халата, который был на Иване Бездомном в психбольнице. Каким непостижимым образом кепка перекочевала туда, ума не приложу. Наверно, не обошлось без малой толики мистики. Так что теперь, надевая ее, я чувствую, как меня касается магия «Мастера и Маргариты».