Дмитрий Муратов - Rus.Postimees: сегодня по коридорам моей редакции ходят 130 нобелевских лауреатов

Дмитрий Муратов был удостоен Нобелевской премии мира вместе с филиппинской журналисткой Марией Ресса. Фото: Kaupo Kikkas

Нобелевская премия мира присуждена главному редактору «Новой газеты» Дмитрию Муратову. Автор Rus.Postimees Елена Скульская поздравила нобелевского лауреата от наших читателей.

– Дима, поздравляю! Счастлива, это победа правды, достоинства, таланта! Скажите нашим читателям, что вы сейчас чувствуете?

– Лиля, спасибо, можно я отвечу серьезно? Хорошо. Эту премию получили мертвые. Убитые за то, что они занимались честной журналистикой, убитые за то, что они были настоящими профессионалами. Это премия Анны Политковской, Игоря Домникова, Стаса Маркелова, Анастасии Бабуровой, Натальи Эстемировой.

– Прекрасные слова. И все-таки это премия и живым!

– Да, я счастлив, что сегодня по коридорам моей редакции ходят сто тридцать лауреатов Нобелевской премии!

Дмитрий Муратов - человек мягкий, обаятельный, сердечный, с уникальным чувством слова, радующийся чужому таланту, собирающий вокруг себя исключительно людей ярких, самобытных, бесстрашных, создавший газету, которой зачитываются люди, считающие себя интеллигентами, а это – право каждого! Сейчас ежедневное число просмотров газеты достигло миллиона.

На юбилее «Новой», где мне несколько лет назад довелось побывать, Сергей Юрский сказал: «Иногда просыпаешься в плохом настроении, думаешь, что ничего хорошего тебя не ждет, мрачно встаешь, спускаешься к почтовому ящику и вынимаешь «Новую». И вдруг настроение меняется, потому что ты оказываешься в компании людей, которые думают так же, как ты...»

На юбилее были люди всех возрастов – от только входящих в большую журналистику студентов, до умудренных опытом, всё повидавших зубров. Сам Муратов сидел за столом с Михаилом Горбачевым (они боролись с алкоголем, поглощая его). За другими столиками можно было увидеть знаменитых артистов, режиссеров, писателей, художников, правозащитников, публицистов. И все чувствовали себя – среди своих.

Дмитрий Муратов – частый гость в Эстонии, со своей командой приезжал (до пандемии) непременно на фестиваль «Дни Довлатова в Таллинне»; помню, с интересом следил за тем, как Александра Гениса, колумниста газеты, расспрашивает Ольга Тимофеева, редактор отдела культуры, следил, как следят за острым спортивным поединком. И шепнул мне: «Вот класс: Оля устраивает настоящие показательные гладиаторские бои!» – она задавала каверзные вопросы, Генис реагировал моментально и точно.

В 2013 году Дмитрий получал из рук президента Эстонии орден. И мы с ним встретились в кафе и поговорили. Предлагаю это интервью вашему вниманию; сегодня, когда Муратов получил «нобелевку», оно читается по-другому.

Больно, даже если в рану воткнуть цветок

23 февраля президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес вручил главному редактору российской «Новой газеты» Дмитрию Муратову орден: Крест Марьямаа третьей степени.

Мы встретились с Дмитрием Муратовым за час до вручения, и хотя главный редактор «Новой газеты» считает ситуацию, при которой журналист берет интервью у журналиста, «формой инцеста», он все-таки согласился ответить на несколько вопросов.

– Дима, объясните, каким образом у вашей газеты на фоне полного торжества желтой прессы могли появиться читатели, да еще в таком невероятном количестве? Вы объединили вокруг своего издания лучших писателей, публицистов, стихотворцев, художников; среди ваших авторов и сотрудников Юрий Рост, Александр Генис, Дмитрий Быков, Дина Рубина, Сергей Юрский, Юрий Норштейн, Евгений Бунимович, Олег Хлебников, и у вас бывает до полумиллиона просмотров в день!

– Всё против правил: обычно газета ищет аудиторию, а мы в какой-то момент решили: пусть аудитория ищет нас. И в результате наша аудитория оказалась умнее нас. Сначала, в 93-м -95-м, нас читали те, кого мы называем шестидесятниками, а еще мои любимые старые москвичи: они всю жизнь проводят в ГУЛАГе на своей кухне, выходят в булочную, покупают газету, и опять возвращаются в ГУЛАГ; потом у них стали вырастать дети, внуки, и тоже стали нас читать. У нас около двадцати процентов читателей в возрасте от 19 до 24 лет. Они, конечно, читают нас на айпадах, а любимое мое поколение шуршит бумагой, нюхает типографскую краску. И большинство авторов хочет печататься на бумаге, считая, что бумажная от интернетовской версии отличается так же, как расписка на салфетке от нотариально заверенного документа. Наша аудитория – ученые, учителя, врачи, артисты. Интеллигенция. Интеллигенция, у которой есть сознание среднего класса, но нет денег среднего класса. (У бандитов нет сознания среднего класса, а бабло есть, которое делает их жизнь достойной среднего класса). Но дети и внуки наших первых читателей живут уже лучше, богаче, сохраняя интеллигентское сознание…

Цена правды

– Быть журналистом вашей газеты опасно.

– Знаете, безопасно делать газету, которая не пишет о коррупции, ситуации на Северном Кавказе, специальных службах и неонацизме. Но это как раз те темы, которые волнуют интеллигентных людей, любящих свою Родину и мечтающих о том, чтобы она была прекрасной.

Гибель Анны Политковской несомненно связана с ее расследовательской деятельностью на Кавказе. Смерть Юрия Щекочихина – с расследованием коррупции в спецслужбах и высших эшелонах власти… Убийство Игоря Домникова было, несомненно, заказным… Я даже хотел закрыть газету после гибели Ани Политковской, поскольку газета стала опасна для людей, которые в ней работают. Но коллектив со мной не согласился, газета продолжает выходить, но, признаюсь, я трушу, я стал менее авантюрным. Я пришиблен смертями. Мы можем писать, что не знаем страха, но он есть. Когда люди просят командировки в опасные точки, я отговариваю их. Потому что я понимаю, что никакая правда не стоит не то что жизни – волоса с головы моего коллеги и друга. И все-таки вопреки страхам мы продолжаем работать.

– А мне-то казалось, что печатное слово давным-давно ни для кого не представляет опасности. Отчего же именно ваши сотрудники вызывают такое яростное желание их убить?

– Существует такой миф советской или российской интеллигенции: газеты пишут, ничего не меняется. Это неправда. В условиях автократического режима люди, о которых мы пишем, страшно боятся тех двух-трех наших читателей, которые находятся на вершине карьерной лестницы. У нас в газете есть служба гражданской требовательности или служба обратной связи. Мы пишем, что кому-то не дали несправедливо квартиру, или федеральную трассу прокладывают прямо через монастырь, где живут в приюте дети, или тормозят строительство спасателя подводных лодок, а служба требовательности следит за реакцией на наши расследования. И после нашей статьи министр переносит трассу на полтора километра в сторону. И майору милиции, больному раком, дают квартиру. Кто-то после наших публикаций попадает под следствие. А кого-то выпускают из тюрьмы. А если нам не отвечают, не реагируют на публикацию, то в дело включается наша юридическая служба и, пользуясь соответствующими положениями Российского законодательства, заставляет отвечать нам по суду. Это, разумеется, не главная наша цель. Наше дело - эмоционально информировать людей!

Мы – рассерженная демократическая интеллигенция. И мы очень ответственно относимся к соснам, которые срубают, чтобы на бумаге, сделанной из них, печаталась наша газета. И власть, несомненно, находится в диалоге со свободными СМИ; не случайно они идут и к нам, и на «Эхо Москвы», чтобы объясниться с нашей аудиторией.

Без серого звена

– В вашей газете нет бездарных, плохо пишущих людей. Так не бывает!

– Сейчас мы самая цитируемая газета, и не только в России, мы попадаем во все самые престижные рейтинги, но было время, когда спрашивали в киоске нашу газету, а киоскер отвечал: новая-то новая, а как называется? Мы собирали коллектив постепенно. Я прочитал «Довлатов и окрестности» Гениса, и у меня появилась мечта с ним работать, я прочитал стихи Бунимовича, и захотел пригласить его в газету. Потихоньку собрали команду, в которой отсутствуют корреспонденты, которые пишут корреспонденции. Отсутствует у нас это серое, интригующее, подсиживающее звено, которому я бы сдавал по очень высоким ценам русский язык в аренду. Нельзя бездарно пользоваться русским языком, он подразумевает талантливость. У нас появилось молодое, наглое, потрясающе талантливое поколение и есть признанные звезды, и нет промежутка. И они очень любят друг друга, хотя и могут поругаться на планерках. Мы хотели сделать и сделали газету, которая сохраняет таланты, оберегает таланты, пестует таланты, и это не менее благородная цель, чем любая другая вселенского масштаба.

– Вы пишете сами что-то?

– В своей газете? Боже упаси!

– Не обязательно в своей. Может быть, пишете книгу?

– Я написал роман, состоящий из одной фразы: «Живые люди портятся быстрее, чем мертвые». С этого начинается роман и этой же фразой заканчивается, лучше я не напишу.

– Что вас связывает с Эстонией?

– Я приезжал сюда корреспондентом в тяжелые времена, когда были танки в Вильнюсе, стрельба в Риге, противостояние в Таллинне. И было ясно, что режим рушится безвозвратно, и все – кроме старой и бессильной уже номенклатуры – этого хотят. Тогда я себе и представить не мог, что до такой степени обострятся этнические противостояния. Я очень внимательно слежу за тем, что происходит в Эстонии сейчас. Одни втягивают носом воздух: не прогревают ли российские танки дизели, чтобы прийти и навести здесь в Эстонии порядок, другие запугивают: а не прогревают ли российские танки дизели, чтобы отнять у Эстонии свободу? Насколько я знаю планы русских танков, они не собираются входить в Эстонию…

Удивительная вещь: в «Одном дне Ивана Денисовича» Шухов, русский мужик, говорит в зоне, на Колыме, в минус сорок, что плохих мужиков среди эстонцев не встречал. Значит, в условиях несвободы русский зэк и эстонский зэк могут сосуществовать. А мы не можем договориться в условиях свободы! Нам надо бы вместе бороться с глобальной коррупцией, которая лишает мир будущего. По делу Магнитского получается, что 10 миллионов долларов прошли через Эстонию, об этом нам следует поговорить, вернуть деньги российским налогоплательщикам, не дать Эстонии попасть в неприятную ситуацию...

Но есть вопросы, которые я не стану затрагивать, поскольку они требуют особой тонкости, деликатности и большей глубины понимания. Есть незажившие раны; даже если в них воткнуть цветочек, все равно будет больно...

Через час я буду получать орден, и конечно, он вручается не только мне, а всем, кто делал и делает «Новую газету».

После церемонии вручения государственных наград Эстонии 23 февраля 2013 года главный редактор московской «Новой газеты» Дмитрий Муратов подарил президенту Тоомасу Хендрику Ильвесу новую книгу Михаила Горбачева «Наедине с собой», которая увидела свет, в том числе, и в результате сотрудничества автора с «Новой газетой». Фото: Тоомас Хуйк

Дмитрий Муратов

• Родился в 1961 году в Куйбышеве.

• Образование: филфак Куйбышевского университета.

• Карьера:

газета «Волжский комсомолец»

1987 — завотделом рабочей молодежи «Комсомольской правды»

1990 — редактор отдела информации «Комсомольской правды»

1993 — один из учредителей и заместитель главного редактора «Новой ежедневной газеты»

Декабрь 1994 — январь 1995 — спецкор издания в Чечне

С 1995 — главный редактор издания, которое к тому моменту было переименовано в «Новую газету»

• Работал на ТВ. В 1997 — ведущий программы «Пресс-клуб» (ОРТ), в 1998-1999 — ведущий программы «Суд идет» (НТВ).

• Награды: Орден Дружбы, Орден Почета, Кавалер ордена Почетного легиона (Франция, 2010), орден Креста Маарьямаа 3-го класса (Эстония, 2013), а также награда фонда «Мемориал», Международная премия свободы прессы (2007) и др.