Полезная дискуссия

Алексей Келли Фото: SCANPIX

Нелогичная ситуация: правы как сторонники, так и противники ACTA. Член комиссии по авторским правам Министерства юстиции Алексей Келли считает, что государство должно гарантировать, что в связи с международным торговым соглашением по борьбе с контрафактной продукцией (ACTA) не возникнет необходимость в изменении законов Эстонии.

Все, что связано с ACTA, я считаю во всех отношениях позитивным явлением, поскольку он дал сильный толчок к началу дискуссии. Думаю, что основательное демократическое обсуждение этой темы принесет Эстонии только пользу.

Независимо от того, будет
ACTA принято или отклонено, это соглашение отмечает начало важной эпохи в развитии авторских прав в Эстонии. Позитивно то, что и у противников, и сторонников ACTA есть много общего.

Никто из нас не хочет потворствовать крупномасштабному, совершаемому в коммерческих целях нарушению авторских прав в Интернете. Но мы также не заинтересованы в том, чтобы под прикрытием защиты авторов велась пос­тоянная слежка. Именно для того, чтобы избежать такого развития событий (вне зависимости от ACTA), все заинтересованные группы должны иметь возможность высказаться по этому вопросу.

Вопрос собственности
В том или ином виде каждый из нас соприкасается с авторскими правами. Большинство из нас использует содержание авторских материалов, будь то музыкальные, кинематографические или художественные произведения.

Среди нас есть авторы, которые создают содержание, и промышленность, пытающаяся его коммерциализировать. Однако интересы разных групп обычно расходятся. Если промышленность и авторы хотят более сильного контроля, то общественность и потребители предпочитают бесплатный и свободный доступ ко всему. Задача публичной власти в этой ситуации состоит в том, чтобы найти равновесие.

Авторские права имеют конк­ретную задачу, которая в самом общем плане означает рост благосостояния. Если немного конкретизировать, то росту благосостояния способствует развитие экономики, которое, в свою очередь, выражается в новых услугах и товарах, а также в созданных рабочих местах.

Вся эта тематика непосредственно связана и с переходом на экономику, основанную на знаниях, в условиях которой главным компонентом создания ценностей является осведомленность.

Главной проблемой тут является то обстоятельство, что осведомленность по своей сути является общественным благом. Это значит, что отсутствуют так называемые естественные средства для проверки осведомленности.

Если моя коммерческая деятельность связана, например, с производством табуреток, то я могу конт­ролировать сваю продукцию, поместив ее в складское помещение и заперев его на замок.

Но если созданная мной продукция — это новая компьютерная программа, фильм, лекарство или дизайн, то осуществлять контроль над ней не так-то просто.

Я не могу ни запереть ее на замок (если не считать технологичные замки, которые не слишком эффективны), ни физически контролировать. Именно авторское право дает такие правовые инструменты, как возможность потребовать возмещения ущерба и наказательно-правовых санкций для контроля над созданными знаниями.

Интеллектуальная собственность связана с общей концеп­цией собственности. Развитие собственности характеризует постоянное расширение. Если в архаичный период общество признавало только движимую собственность, то теперь, помимо недвижимой собственности, происходит все более массовый переход информации, то есть, осведомлен­ности, в частную собственность.

Нередко высказывается мнение, будто развитие технологий привело к изменению и расширению авторского права. Я, скорее, считаю, что изменение авторского права обуславливает не развитие технологии, а прессинг со стороны правообладателей, которые хотят усилить контроль.

Поскольку защищенное авторскими правами произведение (компьютерная программа, фильм, музыка) можно контролировать только правовыми механизмами, то естественно, что основанное на авторском праве производство стремится укрепить свою позицию. ACTA, или торговое соглашение по борьбе с контрафакцией, является одним из выражений этого.

Дискуссию, возникшую вокруг ACTA, я считаю крайне позитивной. До сих пор развитие авторского права в Эстонии характеризовала ситуация, в которой правообладатели определяли содержание регуляции.

Главным образом представлена точка зрения тех, кто имеет авторские права. В качестве примера можно привести действовавший до 2007 года порядок, когда любое нарушение (даже самое незначительное) авторского права наказывалось, как преступление.

По инициативе Министерства юстиции этот закон все-таки был изменен, и сейчас в уголовном порядке караются только самые тяжкие нарушения авторских прав — такие как нарушение авторства и действия, произведенные в коммерческих целях.

В том, что в законодательном процессе доминирует один угол зрения, я бы обвинял не столько публичную власть, сколько неорганизованность пользователей. Ведение дискуссии предполагает, что существует партнер по дискуссии и что обе стороны говорят на одном языке. Благодаря соглашению ACTA кажется, что такой парт­нер по дискуссии, уравновешивающий интересы правообладателей, уже появился.

Анализируя ACTA, можно исходить из двух перспектив: интеллектуальная собственность (в том числе авторское право) и демократическое законотворчество. Поскольку они по своей сути переплелись, то отличить их довольно трудно. Следствием этого стала нелогичная ситуация, в которой и сторонники ACTA, и ее противники оказываются по-своему правы.

Когда сторонники ACTA, коими являются в первую очередь обладатели авторских прав, говорят, что ACTA особо ничего не меняет в эстонской регуляции, они, на мой взгляд, правы. Вдобавок можно сказать, что действующие в Эстонии законы местами заходят еще дальше, чем ACTA с его требованиями или какие-либо другие международные правовые акты.

Общие слова
Правда, обоснованность соглашения — это отдельная история. Суть ACTA состоит в том, чтобы интересы развитых стран были защищены и в развивающихся государствах. Однако опасности, которые подчеркиваются в связи с ACTA, трудно, чтобы не сказать невозможно, вычитать из нынешнего текста соглашения. Например, речь идет об ответственности интернет-провайдера (Internet Service Provi­der — ISP) и его обязанности осуществлять надзор.

При этом дается ссылка на пункт 2 параграфа 27 АСТА: «В дополнение к параграфу 1, процедуры принудительного осуществления прав, устанавливаемые участником, будут применимы к нарушениям авторских и смежных прав в цифровых сетях, которые могут включать незаконное использование методов не­ограниченного распространения в целях нарушения.

Такие процедуры должны осуществляться способом, не создающим препятствий для законных видов деятельности, включая электронную коммерцию и, в соответствии с законодательством участника соглашения, должны соответствовать основополагающим принципам, таким как свобода слова, справедливый процесс и неприкосновенность частной жизни».

И примечание: «Что достигается, например, путем принятия или поддержания режима ограничения ответственности или применимых судебных средств против провайдеров онлайновых услуг, в ходе защиты законных интересов правообладателя, без умаления законодательства участника при этом».

На мой взгляд, из этого текста никоим образом не вытекает ответственность интернет-провайдера. И это не только мое мнение.
Ответственность интернет-провайдера в контексте АСТА основательно проанализировали эксперты по правам человека Дуве Корфф и Ян Браун, исследование которых, по крайней мере, частично, являет собой идеологическую основу появившегося в Эстонии движения, направленного против ACTA.

Они сделали следующий вывод: «Мы признаем, что из окончательного текста ACTA не вытекает обязанность государства применять драконовые методы — обширную ответственность интернет-провайдеров, «правило трех ошибок» и так далее, — которые изначально были в мыслях у составителей текста АСТА».

В то же время, поскольку соглашение написано весьма обобщенно, то о нем можно говорить все что угодно, при этом что-то доказать или опровергнуть по нему крайне сложно, чтобы не сказать невозможно.

Как положениями АСТА, так и Конституцией Эстонии (статья 39) предусмотрено, что «автор имеет неотчуждаемое право на свое творчество. Государство защищает права автора». Здесь тоже можно сказать, что Конституцию следует изменить, поскольку из статьи 39 вытекают ответственность предлагающего интернет-услуги провайдера и его обязательство осуществлять надзор.

Тем не менее, между Конституцией и АСТА существует большая разница. А именно, я еще не слышал, чтобы кто-то ставил под сомнение легитимность Конституции и утверждал, что она составлена недемократично и без привлечения связующих групп.

В этом вопросе дискуссия по АСТА выходит за рамки темы авторского права, и возникают общие вопросы о демократических процессах, об участии заинтересованных групп и необходимости выслушать их.

Обоснованные опасения
С этими вещами в случае с АСТА, к сожалению, есть серьезные проблемы. У членов общества возникают обоснованные вопросы: если АСТА появилась недемократическим путем, то где гарантия того, что ее не станут применять так же недемократично. Неопределенная регуляция АСТА не способствует рассеиванию подобных опасений.

Несмотря на то, что при правительстве Эстонии работает множество экспертов по публичным коммуникациям, оказалось, что государство не в состоянии организовать дискуссию по вопросу АСТА на требуемом профессиональном уровне.

Всевозможные неопределенные пояснения и выступления только обостряют страхи и опасения. В нынешнем же положении совершенно ясно, что без четких гарантий, без демократического процесса в Рийгикогу и без привлечения заинтересованных групп принятие соглашения АСТА немыслимо.

В связи с гарантиями государства у меня есть следующее предложение. Я считаю, что одной предпосылкой того, чтобы в Эстонии АСТА вообще вступило в силу, является твердая гарантия государства (например, конкретное положение или декларация в законе о ратификации), что в связи с АСТА не возникнет потребность в изменении законов Эстонии.

Тогда отпадут и возможные опасения по поводу того, что в дальнейшем законы будут менять, ссылаясь на соглашение АСТА.

И совсем отдельно стоит воп­рос, нужно ли вообще принимать АСТА. Вопрос в том, в состоянии ли эстонское государство путем демократических процессов привлечения к участию сделать АСТА приемлемым для своих жителей.