«Последняя казнь»: капитан Вальтер сбежать не смог

Режиссер Франциска Штюнкель. Фото: Felix H'rhager

Одним из самых заметных фильмов кинофестиваля «Темные ночи» стала «Последняя казнь» – драматическая история ученого из Восточной Германии, который стал сотрудником госбезопасности и был расстрелян за «запланированную измену».

Экономист и капитан госбезопасности Вернер Теске (1942–1981) стал последним немцем, в отношении которого был приведен в исполнение смертный приговор. Эта история так взволновала режиссера Франциску Штюнкель, что она решила снять о ней фильм. Герой «Последней казни» Франц Вальтер (его играет блестящий актер Ларс Айдингер) в общих чертах повторяет скорбный путь Теске. Кроме того, в ленту вплетена другая история – восточногерманского футболиста, который бежал в ФРГ, а Штази решила его вернуть не самыми чистоплотными методами.

«Последняя казнь» удивительно рифмуется с другой историей сотрудника госбезопасности, за которым охотятся его коллеги, – российской картиной «Капитан Волконогов бежал». Снятая в совершенно другом ключе, «Последняя казнь» фокусируется на тех же вопросах: что заставляет людей работать на спецслужбы в странам с тоталитарным режимом – и что происходит, когда эти люди разочаровываются в методах своих работодателей? В интервью Rus.Postimees Франциска Штюнкель рассказала о собственных поисках психологических корней работы в Штази – и о том, как нелегко было воссоздать быт ГДР на киноэкране.

«Места для чувств оставалось немного»

– Ваш фильм снят по мотивам реальной истории – или историй – ученого Вернера Теске и футболиста Лутца Айгендорфа. Почему вы выбрали именно эту тему?

– Десять лет назад я прочла в газетной колонке о том, что в ГДР существовала смертная казнь. Я об этом ничего не знала. Расспросив знакомых, я поняла, что об этом не знали многие в Германии – неважно, выросли они в Западной Германии или в ГДР. Тот факт, что в Восточной Германии существовала смертная казнь, кажется, еще не отложился в коллективном сознании немцев. Надеюсь, что наш фильм сделает эту тему чуточку более заметной.

«Наша служба и опасна, и трудна» – и иногда приводит к большой крови. Фото: wikimedia.com

– Вы родились в Гёттингене, а значит, выросли в Федеративной Республике Германия. Вы как западная немка испытываете интерес к тому, как бы функционировало общество Германской Демократической Республики? Общество, которое состояло из тех же немцев, но в котором все было по-другому?

– Конечно. Мы живем вместе в одной стране. Очень важно понимать, откуда мы происходим. Мой отец – учитель истории. Меня воспитывали в сознании, что прошлое важно – без него нельзя ни понять настоящее, ни предугадать возможное будущее. Во времена ГДР мы тесно дружили с одной семьей на востоке, часто ездили к ним в гости. Сама я росла под Ганновером, не так далеко от границы, в разделенной стране.

Для «Последней казни» я собрала столько материала, сколько вообще смогла, чтобы получить развернутую картину того, как политически функционировала та страна – и как в ней жили люди.

– Вам удалось во время съемок фильм лучше понять, почему люди, работавшие на Штази, делали то, что они делали? С одной стороны, для Вальтера в этом нет ничего неестественного, ему даже говорят: «Удивительно, как быстро вы стали для них незаменимым». Но он ведь и правда очень быстро преуспел! С другой стороны, он, как и Вернер Теске, – настоящий патриот и коммунист и в какой-то момент крайне удивляется тому, что ему приходится делать. Как всё это работало психологически?

– Когда люди вырастают внутри политической системы и верят в суть этой системы, непременно находятся те, кто искренне хочет служить режиму. Но есть и другие причины. Они коренятся в личной истории индивида, в его психике. Мне кажется, сводить ответ на вопрос, почему люди работали в Штази, к какой-то одной общей причине – значит сильно упростить ситуацию.

Как крайний пример можно процитировать последнего палача ГДР Германа Лоренца: «Сначала я волновался, но потом работа превратилась в задания, которые мне поручали, а я их исполнял, так что места для чувств оставалось немного». Он говорил, что на деле вовсе не нуждался в 150 марках, которые ему платили за каждую казнь, – в качестве главы отдела он зарабатывал достаточно.

Почему люди выполняют данные им задания? Из-за убеждений, страха, давления, привычки, честолюбия, под чьим-то влиянием – мне кажется, ответов тут много. Точно так же работала и Штази. В бессчетных протоколах и отчетах о наблюдении люди и их мотивация описывались так, чтобы как следует их изучить, оценить – и чтобы можно было ими управлять.

– Эта двойственность – когда хорошие по природе люди искушались системой и становились информаторами или работали в Штази – до сих пор ставит вопросы перед обществом Германии? Несколько лет назад я видел немецкий фильм «Гундерманн» про музыканта Герхарда Гундерманна, ставшего информатором Штази, по сути – с теми же вопросами, что и «Последняя казнь». Это совпадение, что именно сейчас немецкое кино обращается к данной теме вновь и вновь?

– Нет, думаю, это не совпадение. В обществе созрело желание понять историю на других уровнях, кроме жажды чистого исторического знания. В кино прекрасно то, что оно обращается к нам, зрителям, на уровне эмоций. Отсюда возникает диалог. Этот диалог особенно ценен, когда еще живы очевидцы событий. Поскольку речь идет о недавней истории, это как раз тот самый случай.

Любое кино должно быть правдивым

– В «Последней казни» Штази заставляет врача сказать жене сбежавшего в ФРГ футболиста, что у нее рак, чтобы ее муж вернулся на родину, и ее «лечат» химиотерапией от несуществующей болезни. В другом эпизоде Вальтер заставляет сделать аборт сотрудницу, переспавшую с кем-то в интересах Штази. Это всё реальные случаи? В реальности футболист Айгендорф был, по-видимому, убит агентами Штази, а не совершил самоубийство, как показано в фильме…

– «Последняя казнь» – игровое кино, а не документальное. Главного героя фильма не зря зовут не Вернер Теске, а Франц Вальтер, – чтобы сразу же стало ясно, что речь идет о художественном вымысле. И все-таки в основу сценария легла жизнь Вернера Теске.

Фильм рассказывает о том, что вполне могло быть. Для меня самое важное качество любого кино – правдивость, иначе говоря, внутреннее развитие персонажа должно быть достоверным и самодостаточным – и рассказывать многое о том, как жили люди в ГДР.

– В «Последней казни» Штази не показана карикатурно, как иногда показывают тот же КГБ в постсоветском кино. Скажем, когда Вальтера судят, это не бутафорский суд – адвокат действительно пытается его защищать, а судьи выясняют обстоятельства дела. Вы полагались на исторические источники – или же просто представили, что дело было именно так?

– Сцена суда вся построена на исторических источниках. Для меня было очень важно показать судебный процесс так близко к реальности, как это возможно. Заключение, судебные слушания и исполнение приговора – всё это происходило именно так.

– Насколько сложно было достоверно показать быт Восточной Германии? Мебель, обои, тарелки, все эти вроде бы незначительные детали, которые забываются первыми, – но всегда найдутся люди, которые их помнят…

– Я уже на уровне сценария делала всё, чтобы детали быта – вроде мебели, одежды, пищи – были по возможности близки к реальной жизни ГДР. Затем художник-декоратор Анке Остерло тщательно изучила материал, сотрудничая с музеями и архивами, которые сохранили вещи той эпохи. Еще она консультировалась с частными лицами, у которых еще остались оригинальные предметы интересовавшего нас периода.

И мы делали всё, чтобы производить съемки на исторических локациях. Некоторые из них не изменились, они остаются такими же, как тогда.

– Франца Вальтера сыграл прекрасный актер Ларс Айдингер, который играл и у Питера Гринуэя в «Гольциусе и Пеликаньей компании», и у Алексея Учителя в «Матильде», и в сериалах «Восьмое чувство» и «Вавилон-Берлин». Как вам работалось с Айдингером?

Франц Вальтер (Ларс Айдингер) за считанные годы из сотрудника госбезопасности превратился в ее жертву. Фото: Franziska Stünkel

– Ларс – великолепный актер, я мечтала о том, чтобы он сыграл в моем фильме. Он сказал, что готов это сделать, за три года до начала съемок, после того, как мы долго говорили о темах этого фильма и о сценарии. Так что когда я писала последние версии сценария, я видела в этой роли именно Ларса. Когда пишешь не «в пустоту», когда у тебя перед глазами – конкретный человек, это сильно обогащает текст.

Фильм почти весь построен на том, что происходит с главным героем. Франц есть в каждой сцене, практически в каждом кадре. Камера всегда снимает его вблизи, на уровне глаз. Мы слышим его дыхание. Для меня это было важно. Благодаря изумительно интенсивной и нюансированной игре Ларса стало возможно приблизиться к его персонажу вплотную.

А еще на нас всех во время съемок повлияли локации – скажем, тюрьма Гогеншёнхаузен и кабинеты Министерства государственной безопасности в Восточном Берлине.